Марк Твен - О "мемуарах" генерала Гранта

Оригинал: About General Grant's "Memoirs"

Перевод: Epoost

Хотелось бы несколько прояснить историю Мемуаров генерала Гранта. В качестве предисловия скажу две-три фразы о событиях имеющих к этому косвенное отношение.

Во время предвыборной кампании Гарфилда [прим. пер. Гарфилд, Джеймс Эйбрам, президент США с 1881 г.] Грант принес всю свою волю и влияние на алтарь победы Республиканской партии. Он совершил турне по многим штатам, главным образом тем, где успех был под сомнением, и на всём протяжении эта поездка сопровождалась сплошной овацией. Повсюду его встречали огромные массы восторженных почитателей и, с небольшой натяжкой, можно было определить регион, где он сейчас пребывал, по красным бликам на небе от факельных шествий и фейерверков.

После Бостона Гранту предстояло посетить наш городок Хартфорд и я был членом делегации, направленной в Бостон для сопровождения его к нам. Кроме того меня уполномочили представить генерала публике Хартфорда во время организованного в его честь парада граждан и военных. По пути из Бостона в вагоне-люкс мы разговорились с моим давним знакомым, старшим сыном генерала, полковником Фредом Грантом, и тут постепенно выяснилось, что генерал далеко не так богат, как принято было считать, и что его доходы не позволяют жить хотя бы на уровне достатка третьесортного лекаря.

Полковник Грант поведал мне, что его отец по окончании второго срока президентства покинул Белый Дом бедняком и, кажется, сказал, что у него был долг, хотя тут я не совсем уверен (сам то я знаю, что у него был долг в 45 тыс. долларов по завершении одного из его сроков президентства). Друзья предоставили генералу два жилых дома, однако он не был в состоянии ни содержать их, ни жить в любом из них. Это был такой стыд и срам для конгресса, что я предложил сделать стесненные обстоятельства генерала лейтмотивом моего представления его жителям Хартфорда.

Я не сомневался, что если бы наш народ, ежедневно в поте лица трудящийся во имя своего первого гражданина, обладал бы правом решить этот вопрос путем своего волеизъявления, то он в один миг сменил бы бедность народного героя на полное его процветание. Таким образом, пятно позора за это лежит не на избирателях, а на представителях их политической воли в Конгрессе, и потому моё выступление их не обидит.

Следуя своему замыслу, я в моем представлении генерала Гранта аппелировал примером почестей и денежного довольствия, предоставленных английскому герцогу Веллингтону [прим. пер. Duke of Wellington, 1769-1852, по прозвищу Железный Герцог, командовавшего англо-голландской союзной армией в битве при Ватерлоо] и противопоставил такое отношение нашему более тонкому и высокому подходу к защитнику отечества, имея в виду, что нам хватает просто хранить его в наших сердцах, не обременяя его какими-то средствами существования.

В своем ответном выступлении генерал, конечно, заявил, что отчизна более чем сполна его наградила и он вполне доволен. Ничего иного он, ясное дело, сказать и не мог.

Несколькими месяцами позднее подобная речь от меня и не потребовалась бы, ибо к тому времени несколько состоятельных сограждан учредили частный фонд в четверть миллиона долларов, разместив его таким образом, что лишиться его генерал не мог ни из-за собственного помутнения рассудка, ни вследствие подлости других людей.

Ещё через некоторое время была зарегистрирована фирма “Грант-энд-Уорд, биржевые брокеры и дилеры”, по адресу Нью-Йорк, Уолл-стрит, 2.

Партнерами этой фирмы стали сыновья генерала Гранта и один ушлый молодой человек по имени Фердинанд Уорд. В некотором роде партнером был и сам генерал, хотя активного участия в деятельности компании не принимал. В короткий срок деловая активность предприятия выросла до такой степени, что оно, очевидно, стало не просто прибыльным, но сверхприбыльным.

Однако, горькая правда была в том, что Уорд обирал как семью Грантов, так и всякого, кто попадал ему под руку, и потому остальные партнеры фирмы не получали ни гроша.

Не обладая подозрительностью, Грант полагал, что он зарабатывает приличные деньги, тогда как на деле просто лишался всего, что ему причиталось, поскольку всё доставалось Уорду.

Где-то 5-го мая 1884 года, если не ошибаюсь, грянул финансовый крах и несколько семейств клана Грантов остались без гроша. Уорд прикарманил даже проценты с четверти миллиона долларов фонда Гранта, которые поступили лишь за день-два до начала обвала.

Грант поведал мне, что в том месяце на оплату коммунальных услуг он впервые в жизни выписал чеки. И все они были возвращены ему в руки неоплаченными. Уорд, сказал Грант, не пощадил никого даже отдаленно имеющего отношение к фамилии Грант - он присвоил всё, что генералу удалось наскрести и ещё 45 тысяч, одолженных Грантом на покупку жилого дома жены в Нью-Йорке. Он присвоил также 65 тысяч, за которые миссис Грант недавно продала один из домов, подаренных генералу. А еще присвоил 7 тысяч, которые некие бедные племянницы Гранта с Запада недавно получили в наследство, и которые были единственными их деньгами во всем мире. Одним словом, Уорд до нитки раздевал любого, имеющего отношение к семейству Грантов. Нужно было срочно придумать, как заработать на хлеб насущный. Законопроект о возвращении Гранту генеральского звания и денежного довольствия по списку отставников уже давно пылился на полках Конгресса в характерной для конгрессменской братии мелочно-прижимистой манере. Никакой милости из этого источника ждать не стоило потому, главным образом, что Конгресс вознамерился отыграться на генерале Гранте за вето, наложенное президентом Артуром на законопроект по Фитц-Джону Портеру.

[прим. пер. Честер Артур, 21-й президент США 1881-85]

Несколькими месяцами ранее редколлегию журнала Сенчери-мэгэзин [прим. пер. Century Magazine - досл. Журнал Века] посетила блестящая идея привлечения ныне ещё здравствущих героев Гражданской Войны с обеих сторон к написанию своих военных воспоминаний с целью публикации последних в этом журнале в нынешнее время. Но эта чудесная затея забуксовала поскольку некоторые из героев не согласны были писать указанное, без выполнения одного, как они считали, существенного условия, а именно: они отказывались писать хоть строчку, если среди них не будет главного героя войны.

Прим. авт. август 1885. Теперь они отрицают это, но я даю голову на отсечение, что слышал такое заявление от самого Гилдера.

С. Л. Клементс (Марк Твен)

В отношении же Гранта все уговоры и доводы были бесполезны - писать он не желал и затея застопорилась.