Артур Дойл - Алмаз раздора. До и после Шерлока Холмса [сборник]

— И вправду сможете?

— Да, мадам. Прошу извинения, что заговорила с вами, но я случайно услышала ваш разговор. Я уверена, что вы останетесь довольны. Я была старшей швеей у мадам Давус в ее бытность придворной портнихой.

Дама вопросительно посмотрела на свою спутницу.

— Что ты на это скажешь, Луиза?

— Ну, дорогая моя, если тебе так хочется… В конце концов, ты можешь не платить, если тебе, конечно же, что-то не понравится.

— Как вас зовут, милочка?

— Миссис Рейби.

— Ну что ж, миссис Рейби, вы должны целиком и полностью понимать, что мне нужно в точности такое же платье, как в витрине, такого же материала, покроя и шитья.

— Да, мадам.

— Оно должно быть готово в понедельник к десяти утра.

— Хорошо, мадам.

— Ваша цена составляет десять фунтов, включая накладные расходы.

— Именно так, мадам, десять фунтов.

— Значит, вы обещаете, что сошьете именно такое платье и я получу его в понедельник в десять утра?

— Да, обещаю, мадам.

— Ну — с, тогда можете зайти нынче днем и снять мерки. Меня зовут миссис Клайв, мой адрес — Палас Гарденз, дом семьдесят три.

Она сухо кивнула и вновь повернулась к своей спутнице, а портниха, еще раз пристально оглядев красовавшееся в витрине платье, поспешила по своим делам.

Ей предстояло хлопотливое утро. Саму ткань надо было купить в одной лавке, подкладку — в другой, тесьму, пуговицы и прочую фурнитуру — в третьей. Все они располагались на окраине Сити, где цены не такие астрономические, как в Вест-Энде. Наконец, нагруженная множеством свертков, портниха вскочила в омнибус, который довез ее до Бромптона, где на двери стоявшего на тихой улочке дома висела скромная медная табличка: «Миссис Рейби, портниха». Именно там и располагалась ее швейная мастерская.

Прямо в передней помощница строчила на ручной машинке, заделывая шов по краю платья. Вокруг нее в беспорядке лежали куски тканей, серые полосы подкладок и клубки тесьмы.

— Это чье, Анна? — спросила миссис Рейби.

— Это для миссис Саммертон, — ответила помощница, рыжеволосая веснушчатая девушка с широким лицом и милой улыбкой.

— Ага, значит, тут нужна особая внимательность. Она ведь такая привередливая. Спереди прямой крой, а сзади вшитый клин и крой по диагонали.

— Да, я знаю, миссис Рейби. Все идет как надо.

— У меня новый заказ, платье из фуляра, должно быть готово к понедельнику. Вот все материалы, к вечеру я получу мерки. Заказ очень срочный, так что занимаемся только им. Мистер Рейби дома?

— Да, он вернулся полтора часа назад.

— Где он?

— В задней комнате.

Миссис Рейби закрыла дверь и прошла в другое помещение. У стола в углу комнаты сидел небольшого роста мужчина со смуглым лицом и черной бородой. Он склонился над коробкой с красками и небольшим овальным кусочком слоновой кости, где он начал выписывать фон. Его изможденное лицо с впалыми щеками выражало крайнее неудовольствие и раздражение. В петлице кургузого пиджачка красовалась огромная синяя лента.

— Все без толку, Хелен, — пробурчал он. — Я не могу ничего нарисовать, пока не получу заказ.

Владислав Чахорский. Собираясь на бал

— Но как же ты сможешь получить заказ, если ты не показываешь людям свою работу? Нарисуй меня, Джон, и повесь миниатюру в рамке на входной двери.

— Я хочу написать что-нибудь приятное и красивое, — раздраженно парировал он.

Она весело рассмеялась.

— Тогда нарисуй меня такой, какой ты меня запомнил в нашу первую встречу, — предложила она.

— С тех пор ты сильно изменилась.

— Даже если это и так, тебе, Джон, неплохо бы знать, что именно так меня изменило. Все эти двадцать лет жизнь не очень-то меня баловала.

— Ну, я не знаю, что еще надо сделать. Я вот нацепил эту ленту, чтобы угодить тебе.

— Ах, Джон, дорогой, ты бросил пить, и да хранит тебя Господь.

— Вот уже полгода ни капли.

— И разве тебе стало не лучше жить в здравии и счастье? Я всегда знала, что будет именно так, если ты уйдешь из конторы и от этих клерков. Теперь ты не мелкий служащий, ты — художник.

— Да, но сидя в конторе, я зарабатывал деньги, а как художник не заработал ни пенса. Не знаю, выиграл я или проиграл.

— Ах, дорогой, я лучше стану жить впроголодь, лишь бы ты не пил. Кроме того, я достаточно зарабатываю, чтобы продержаться, пока ты не найдешь пару — тройку клиентов.

— Лентяи, сиднем сидят и не пошевелятся!

— Верно, сиднем сидят. Но тебе надо самому идти к ним, иначе они никогда не придут к тебе. Вот, к примеру, сегодня я услышала разговор двух дам на улице, присоединилась к нему и в результате получила работу на десять фунтов.

— Правда?

— Да, нынче утром. Все расходы составят фунтов пять — шесть, так что четыре фунта чистой прибыли.

Она достала из кармана ключ, открыла ящик приставного стола, достала оттуда жестяную коробочку, которую отперла другим ключом.

— Здесь у нас пятнадцать фунтов, — сказала она, высыпав на ладонь горстку золотых монет. — Как только их станет двадцать, думаю, мы сможем нанять еще одну помощницу.

Ее муж с завистью посмотрел на деньги.

— Как же несправедливо, что ты прячешь деньги, а у меня в карманах нет даже полкроны, — с горечью промолвил он.

— Джон, я не хочу, чтобы ты ходил с пустыми карманами, но шести пенсов тебе вполне достаточно. Деньги только вводят тебя в искушение.

— Ну, в любом случае главой семьи должен быть я. Отдай-ка мне ключ, и я стану главным казначеем.

— Нет-нет, Джон. Все это заработала я, я и буду распоряжаться деньгами. Что нужно — я тебе куплю, но к своим сбережениям я тебя не допущу.

— Ничего себе дела! — рявкнул он, вернувшись к своей росписи.

Хелен тем временем тщательно заперла свои сокровища и вернулась в мастерскую. Едва за ней закрылась дверь, как Джон вскочил на ноги, ринулся к столику и пару раз яростно дернул за ручку ящика. Однако замок не поддавался, так что он подавленно вернулся на свое место, проклиная жизнь, жену, краски и миниатюры.

Во второй половине дня миссис Рейби съездила на Палас Гарденз, сняла с заказчицы мерки и со всей силой и решительностью принялась за работу. Был четверг, так что у нее оставалось всего два с половиной дня. Но она обещала успеть к сроку и привыкла держать слово, чего бы то ни стоило. В субботу утром — первая примерка, а в понедельник к десяти утра полностью готовое платье должно быть доставлено заказчице. Хелен принялась кроить и сшивать, мастерить стоячий воротник и приделывать его на живую нитку, метать петли и равнять кайму. Работа заканчивалась за полночь и возобновлялась на рассвете, пока к концу второго дня дюжина разрозненных кусков материи не сошлась, словно мозаика, в единое целое. Все эти квадраты, треугольники, длинные полосы спереди и по бокам — все, что мужскому глазу представлялось бы никчемными обрезками, превратилось в изящное, изысканное платье, которого только может пожелать женская душа, пусть и сметанное на живую нитку, но уже приобретшее свою окончательную форму. В таком виде Хелен отвезла его на Палас Гарденз, провела первую примерку и вернулась домой, чтобы закончить работу. К полуночи платье было готово, и все воскресенье оно провисело в мастерской на плечиках — распялках, поражая своей красотой и элегантностью. Хозяйка дома, исполненная гордости, то и дело забегала в швейную, чтобы в который раз полюбоваться своим творением, уговаривая мужа посмотреть на ее шедевр и разделить ее восхищение.