Свет в океане (СИ) - "-Edelweiss-"

— Перестань, — произнёс он громче, чем следовало. Несколько посетителей обернулись к их столику. Одна парочка подозрительно посмотрела на Блэка, ещё когда он только переступил порог заведения. Они узнали его. Один человек встал и ушёл из кафе.

Габриэль подвигала трубочку в стакане в поисках остатков приторно-сладкого напитка, оторвалась от неё, облизала губы.

— Уже по‘га? Хотя ты п‘гав. Я сове‘гшенно тебя заболтала…

— Просто замолчи, Габриэль, — попросил Регулус. — Прекрати это.

Она моргнула несколько раз, будто понятия не имела, почему он расстроен.

— Прек‘гатить что?

Неужели она играла с ним? Регулус отмахнулся от парящего над ухом сердечка и процедил:

— Как ты думаешь, о чём я хотел поговорить tête-à-tête?

— Не имею ни малейшего понятия, — пролепетала Габриэль.

Он встал, бросил деньги на расписанную розочками скатерть и направился прочь из дурацкого кафе. Габриэль вскочила на ноги и поспешила за ним к выходу.

— Подожди, пожалуйста, — выдохнула она, догнав его у ажурной изгороди заведения.

Он обернулся, но, встретившись с ним взглядом, Габриэль замолчала. Солнце бледным диском висело в небе над ними, заливая улочку Хогсмида болезненным призрачным светом и обрисовывая контур хрупкой фигурки Делакур, будто та была аппликацией на сером картоне или отражением в стекле. Совсем девчонка. Злость Регулуса растворялась, вымывалась из груди горькой нежностью. Дитя. Совсем дитя во взрослой оболочке. Регулус глубоко вздохнул.

— Я знаю, что это была ты, — произнёс он так, чтобы редкие прохожие не услышали. — Я видел тебя.

— Нет, — она помотала головой и шагнула к нему. — Ты ничего не видел. Тебя там не было, как и меня.

— Скажи это репортёрам из «Пророка» и половине Аврората. Ты же читала о свидетеле? Скоро он даст показания. Для всех важно будет одно: я использовал Непростительные.

Габриэль переплела руки в замок за его спиной.

— Мне так жаль, так жаль, так жаль, так жаль!

Она уткнулась ему в шею, как птичка, которую нужно согреть.

— Эти люди во всём обвинят тебя? — спросила Габриэль, затаив дыхание. — Это моя вина. Помнишь, ‘А‘гги рассказывал, как обстоят дела, что Ав‘го‘гат не сп‘гавляется? В голосе ‘А‘гги была такая боль! Он не заслужил этого. Он спас меня, я должна была ему помочь, но не знала, что делать. Однажды вече‘гом я шла из банка и увидела, как двое волшебников п‘геследуют девушку. Я не могла стоять в сто‘гоне. Мне ничего не стоило атаковать их в спину и убежать, но в тот момент я всё для себя ‘гешила. Не хочу всю жизнь сидеть в банке и пе‘геби‘гать бумаги! — затем её голос смягчился, что пугало ещё больше. — Я хочу большего. Хочу быть полезной. Папа ни за что не сми‘гится и не позволит мне поступить в Ав‘го‘гат!

Регулус никогда не видел её такой. Он не знал эту девушку. Казалось, будто в глубине её глаз что-то бьётся — детская, но смелая душа.

— У аптеки я была невнимательной, слабой. Меня заметили. П‘гости, что убежала. Всё п‘гоизошло так быст‘го. Ты сильно злишься? Можешь сказать мне всё-всё! Я сте‘гплю.

Она дрожала. Он приподнял её лицо за подбородок и поцеловал кончик носа.

— Я не злюсь. Те трое тебя видели. Я не мог рисковать, пока остальная шайка Скабиора на свободе.

— И что ты соби‘гаешься делать? Ты же не хочешь сдаться?

— Придётся нанести несколько визитов, переговорить с парой-тройкой человек из Визенгамота и отдела правопорядка… — прошептал он, пока смутно представляя, с чем предстояло столкнуться. Придётся вновь использовать методы деда: напомнить кое-кому о старых счётах, промахах и плохо скрытых секретах. Регулус заранее возненавидел всю ту грязь, что неизменно поглотит его в скором времени. Но, в отличие от Сириуса, он урок усвоил: в этом мире нельзя всегда играть честно, если ты хочешь победить. И действовать надо расторопно — на опережение.

— Кто этот свидетель, о кото‘гом пишут в «П‘го‘гоке»? Насколько всё се‘гьёзно?

— Это не имеет значения. Меня больше беспокоит то, что с его помощью авроры найдут тех троих мерзавцев и снимут с них мой Империус. Тогда «Ежедневный пророк» разразится сенсацией: «Молчаливый» — вейла». Много ли вейл сейчас в Англии? Тебя видели воры, — настойчиво повторил Регулус. — А пьянчуга из переулка — только меня. Скорее всего ты скрылась раньше, чем он сунул нос в тот тупик. Со мной всё ясно: я тёмный маг, как все мои предки. Моя семья всегда была на слуху и замешана в скользких делишках. Это будет непросто, но я справлюсь, Габриэль.

— А я? Что остаётся мне? Молча смот‘геть, как тебя будут судить? Я пойду в Ав‘го‘гат или к самому минист‘гу магии! — воскликнула Габриэль, встрепенувшись в его руках. — Скажу всем, что в пе‘геулке была я! Я! Меня т‘гонуть не посмеют.

— Не посмеют? — переспросил Регулус, поражаясь её самоуверенности. — Ты не представляешь, скольким людям «Молчаливый» встал поперёк горла. И я не об аврорах, а о тех, кому твои подвиги мешали вести дела, об оставшихся прихвостнях Скабиора и Грейбека…

— Мы ответим вместе! — вскипела Габриэль, пальцы стиснули ткань его мантии. — Или мы можем уехать домой п‘гямо сейчас!

— Мой дом здесь, — прошептал Регулус.

— Ты даже не хотел сюда возв‘гащаться!

Ему нужно было подумать — просто спокойно всё обдумать и найти выход, но Габриэль превращалась в фурию, эмоции били через край. Вейловская кровь в её жилах не дремала.

Положа руку на сердце, стоило признать: Регулус заслужил место в Азкабане. Спросите неудавшегося грабителя, подвергнутого Круциатусу, спросите Джорджа Уизли, спросите братьев Прюэттов, спросите ублюдка Рудольфуса… Они подтвердят. Они знали правду.

Ещё один вопрос мучил его по дороге в Бери: когда рассказать Андромеде? Однако судьба разрешила всё за него. Гарри и Андромеда дожидались Регулуса в гостиной, и, судя по выражению лица кузины, гроза была неминуема.

— Кажется, теперь я понимаю, почему Пупо разодрал все газеты за последние двое суток, — произнесла Андромеда, пригвоздив Регулуса взглядом. — Ты не хотел, чтобы я видела, что о тебе пишут!

— Я же просил никого не вмешивать, — выдавил он сквозь зубы, развернувшись к Поттеру.

— Не-а, — откликнулся тот, не смутившись, — речь шла только о Гермионе.

— Салазар и его потомки! — бросил Регулус, плюхнувшись на диван, из-за чего лежащий там Нуар вздыбил шерсть. — Хорошо! Давайте, начинайте читать нотации.

— На твоё счастье, — сказала Андромеда всё тем же вкрадчивым, полным достоинства голосом, — у тебя есть настоящие друзья, которые обо всём позаботились.

— Что это значит?

— Аврорату не удалось установить личность того, кто использовал подчиняющее заклинание в Лютном переулке.

— А как же Гор? — опешил Регулус.

— Он окончательно запутался в показаниях, — Гарри сделал многозначительную паузу. — Когда дело дошло до омута памяти, оказалось, что он вообще ничего не помнит о той ночи. Полагаю, в этом как-то замешана найденная в его кармане пыльца фей. Свидетельства вечного завсегдатая «Дядюшки Мюнстера» недостаточно, чтобы привлечь тебя к делу о применении Империуса. Кем были ещё три грабителя — также тайна, покрытая мраком.

Регулус растерял все слова. Без сторонней помощи тут явно не обошлось, но он не дерзал спросить напрямик. Всё что ему оставалось, так это прошелестеть:

— Спасибо.

— Мне-то за что? — пожал плечами Поттер, переглянувшись с Андромедой.

Эти двое что-то скрывали. Регулуса так и подмывало начать расспросы, вот только стыд сковал рот похлеще чар вечного приклеивания.

— Так что насчёт Гора? — вдруг спросил Гарри и сделал многозначительную паузу. — Понятия не имею, чем ты его обидел. Он клянётся, что ты самый настоящий злодей и нераскаявшийся Пожиратель смерти.

— Без понятия. В мире полно сумасшедших.

— Сказал тот, кто прислуживал колдуну с раздвоенным языком. Ладно, храни свои секреты, Сабрина. (1)

— Извини?

Гарри посмотрел на наручные часы:

— Ого! Уже восемь! Мне пора.

— Мистер Гарри, возьмите с собой ватрушку, — встрял Кричер. — И ещё одну передайте мисс Гермионе.