Марк Твен - Похождения Гекльберри Финна (пер.Ранцов)
Я взял ее и подержал в руке, дрожа от волнения: ведь тут решалась моя судьба навеки, я это знал!.. С минуту я размышлял, затаив дыхание, наконец махнул рукой:
— Так нет же! Не могу… Пусть уж лучше попаду в ад! — и разорвал бумагу на мелкие клочки.
Страшные мысли и страшные слова — но они были сказаны. И я уже больше не боролся, не думал изменять свое решение. Все сомнения я сразу выбросил из головы. Лучше опять приняться за дурные дела, видно, уж так мне на роду написано, добродетель не по мне, не так я воспитан. А для начала я постараюсь опять выкрасть Джима из неволи; и если б мне удалось придумать что-нибудь еще похуже, я бы и то сделал непременно — не все ли равно, если я опять свернул с пути добродетели?
Обдумывая, как бы освободить Джима, я наконец остановился на подходящем плане. Наметив лесистый островок, лежащий вдали, я подождал, когда совсем стемнеет, поплыл туда на плоту, спрятал его в зелени и улегся спать. Проспал я всю ночь — проснулся только перед рассветом, позавтракал, оделся в свое лучшее платье, а прочее связал в узелок, сел в лодку и направился к берегу. Я высадился немного пониже того места, где, по моему расчету, находилась ферма Фелпса, припрятал свой узелок в лесу, потом наполнил лодку водой, наложил туда камней и притопил ее на четверть мили ниже маленькой паровой лесопильни, стоявшей на берегу, но так, чтобы я мог опять найти ее, когда понадобится.
Я пошел по дороге. Поравнявшись с мельницей, я увидел на ней надпись «Лесопильня Фелпса»; в двух-трех сотнях ярдов дальше раскинулись здания фермы, но как я ни таращил глаза, не увидел ни души, хотя уже совсем рассвело. Мне это было с руки, я даже не желал пока никого встречать, — а только ознакомиться с местностью. Согласно моему плану, я должен был явиться туда со стороны селения, а не с берега. Оглядев хорошенько все окрестности, я прошел прямо в городок. Представьте, первый, кого я увидел, придя туда, был герцог! Он наклеивал на стену афишку про «Царственное диво» — представление всего на три вечера, точь-в-точь как в тот раз. Каково нахальство! Я прямо наскочил на него, даже вскрикнуть не успел. Он очень удивился.
— Здравствуй! Как ты сюда попал? Откуда? — Затем прибавил радостным, довольным тоном: — Ну что, где плот? Спрятан в надежном месте?
— А я было собирался спросить то же самое у вашей светлости, — отвечал я.
Веселость его немного поубавилась.
— У меня? С какой стати?
— А вот с какой: вчера, увидев короля в этом кабачке, я подумал, что не удастся нам заполучить его домой еще несколько часов, покуда он не протрезвеет; ну я и пошел бродить по городу, чтобы как-нибудь убить время. Какой-то человек пообещал дать мне десять центов, чтобы я помог ему переправить на ялике через реку овцу, — я и согласился. Но когда мы тащили ее к ялику и человек дал мне подержать веревку, а сам стал подталкивать ее сзади, овца вырвалась и убежала; мы за ней. Собаки с нами не было, так что нам пришлось гоняться за овцой по окрестностям, пока она не выбилась из сил. Мы ее поймали уже в сумерках, и я отправился к плоту. Смотрю — нет его! Ну, думаю, наши-то, наверное, попали в беду и отчалили, да вдобавок прихватили с собой моего негра, единственного негра, который у меня остался на свете! А я-то, бедный, очутился на чужбине и нет у меня больше ничего, никакого имущества и никаких средств зарабатывать себе пропитание! Я сел и заплакал. Всю ночь я провел в лесу. Но что же сталось с плотом в таком случае? А Джим, несчастный Джим!
— Черт возьми, я ничего не понимаю… то есть не знаю, куда девался плот. Оказывается, этот старый дуралей обделал одно дельце и получил сорок долларов, но когда мы отыскали его в кабаке, бродяги уже пропили с ним все денежки и обобрали его как липку. Наконец, когда я привел его домой ночью и увидал, что нет плота, я сказал ему: «Этот маленький негодяй украл наш плот и бросил нас, уплыв дальше…»
— Ну вот! Стал бы я бросать негра, единственного своего негра, все свое достояние!
— Об этом мы и не подумали. Дело в том, видишь ли, что мы привыкли смотреть на негра как на нашу собственность, да, именно так Мало ли мы из-за него натерпелись бед! Так что, когда мы увидали, что плот уплыл, а мы очутились как раки на мели, мы решили еще раз попытать счастья с «Камелеопардом». С тех пор я и маюсь. В горле у меня пересохло, точно в пороховнице. А где твои десять центов? Давай-ка их сюда!
Денег у меня было довольно, и я беспрекословно дал ему десять центов, только попросил его купить на них что-нибудь поесть и поделиться со мной, потому что больше денег у меня нет ни гроша, а я еще ни крохи не ел со вчерашнего дня. Он промолчал, потом вдруг вскинулся на меня:
— А что, этот негр выдаст нас, как ты думаешь? Мы спустим с него шкуру, если он посмеет сделать это!
— Как же он может выдать? Ведь он убежал!
— Нет! Тот старый дурак продал его и со мной даже не поделился — все деньги пропиты…
— Продал? — воскликнул я и принялся плакать, — Да ведь это был мой собственный негр, следовательно, и деньги мои. Где же он? Куда девали моего негра?
— Полно, негра тебе не воротить, напрасно ты нюни распустил. Послушай, уж не собираешься ли ты выдать нас? Черт меня побери за то, что я доверился тебе! Но если ты нас подведешь…
Он замолчал, и, право, я еще никогда не видывал его до такой степени отвратительным, как в эту минуту. Я продолжал охать и горевать.
— Никого я не стану подводить, теперь мне не до того! Мне надо идти разыскивать моего негра…
Герцог казался сильно раздосадованным, стоял задумавшись, наморщив лоб, со своими афишками в руке.
— Постой, я кое-что скажу тебе, — произнес он наконец. — Мы останемся здесь на три дня. Если ты пообещаешь не вредить нам и негра до этого не допустишь, я, пожалуй, сообщу тебе, где его найти…
Я, разумеется, обещал.
— Один фермер, зовут его Сайлас Ф… — Тут герцог вдруг запнулся на полуслове. Как видите, он хотел сказать мне всю правду, да раздумал. Доверяться мне он не хотел, ему важно было только избавиться от меня, чтобы я не мешал ему целых три дня, — Итак, — продолжал он, — негра купил один человек по имени Абраам Фостер, запомни хорошенько — Абраам Фос-тер — живет он в сорока милях отсюда, по дороге в Лафайет…
— Ладно, — сказал я, — туда можно дойти в три дня. Я отправлюсь нынче же после обеда.
— Нет, ты отправишься сейчас же; только смотри, не теряй времени и дорогой не зевай по сторонам. Держи язык за зубами, да иди себе вперед, и тогда мы тебя не тронем, слышишь?
Я только и ждал этого приказания, ради этого я и старался. Мне было необходимо быть совершенно свободным, чтобы приняться за выполнение своего плана.
