Александр Кулешов - Мир приключений. 1984 год
В маленьких деревянных лавчонках, рассыпанных около невысокого забора, отделяющего пристань, уже зажгли тусклые керосиновые лампы. Здесь бойко торговали махоркой, свежими, огурцами, кременевской малиной, немудреной снедью. Вокруг толпились красноармейцы, матросы с пароходов, моряки. Пестро одетые босоногие цыганки не давали им проходу, прося позолотить ручку за предсказание судьбы… Шныряли какие-то юркие личности с кошелками, будто разыскивая кого в толпе. Иногда они останавливали кого-нибудь и отходили с ним в сторонку — туда, где потемнее. И тогда из кошелок извлекались бутылки с самогоном…
У подгорного яхт-клуба ярко пылал костер. Над ним в большом черном ведре что-то кипело и булькало. Вокруг расположились, отдыхая, усталые крючники.
А выше, на пригорке, сидели двое — коренастый рыжеволосый красноармеец лет сорока с рукой на перевязи и тощий взлохмаченный крючник.
— Видите, сколько пароходов согнали? — сказал крючник. — Собираются давать тягу господа большевички. Эх, из-за сегодняшей вашей промашки мы и ударить тут не сможем. А то бы как дали им с тыла…
— Д-да, чекисты всполошились, — виновато кивнул раненый. — Мне уже сообщили: успели и в городе арестовать кое-кого из наших. Ну, ничего, не все еще пропало. Вот оружие захватим в интендантских складах…
— Вечно вы, Николай Антонович, фантазируете, — ворчливо заметил “крючник”. — То с бланками вам эта история понадобилась, то еще оружие захватить. Люди у нас есть, оружия тоже не так уж мало. На тюрьму надо было прямо идти. А то, видите ли, сами им козыри в руки дали. Так ударили бы по ним — пух и перья полетели бы! Наши-то совсем близко, слышали — в Белом Ключе? Верст десять всего будет.
— Да поймите же вы! Если мы эти склады не захватим, они оружие шантрапе своей раздадут. Вот тогда и дерись с ними. А с бланками действительно дал я маху, поверил этому змеенышу. Ну, я еще доберусь до него… Постойте, постойте… — “Красноармеец” даже приподнялся, опираясь на плечо “крючника”. — Видите, пролетка остановилась у пристани, видите?
— Ну, да, да! А чего там?
— Вон из нее высокий светлый парень узел тащит. Это же тот самый ублюдок! Вот бы попался он мне сейчас…
— Так за чем же дело стало? — “крючник” сунул руку в карман.
— Вы что, Алексей Григорьевич, забыл”, где вы? — жестом остановил его “красноармеец”. — Или вас ненависть к большевикам до такого безрассудства довела, что вам и умереть сразу охота? Не велика цаца, чтобы нам с вами из-за него пропадать. И так от нас не уйдет…
— Видишь, сколько пароходов, — говорил в это время Андрей Наташе. — И все кверху идут, в Казань, в Нижний… В Самаре уже беляки.
Они стояли у самого края пристани. Быстро темнело. Чуть слышно плескалась внизу совсем черная вода. На мачтах зажигались сигнальные огни. Прямо над ними возвышалась двухпалубная громада парохода.
Над самой головой раздался очень громкий басовитый гудок. Они вздрогнули от неожиданности.
— Пора мне, Андрюша. Мама там уже беспокоится. — Наташа на мгновение прижалась к нему. — До свидания. И помни: я тебя жду, очень!..
Долго, словно в каком-то оцепенении, Андрей провожал глазами огни удалявшегося от пристани парохода. В раздумье он даже не заметил, что стоит на самом краю неогороженной носовой части огромной, как лабаз, плавучей пристани. Крутом не было ни души.
Увидятся ли они? Завтра он уйдет воевать. Обязательно уйдет! Как-то все обернется? Нет, все будет в порядке: беляков разобьют, Наташа приедет обратно, и их дружба… Дружба? Нет, он ведь любит Наташу. Любит!.. Какое слово!.. Так и не успел ей сказать его. Никогда не знал, что это так трудно — расставаться. “Жду тебя!..”
Вдруг Андрея будто что-то толкнуло. Инстинктивно он быстро обернулся и вздрогнул: прямо перед ним, шагах в двух, затаился в узком проходе между горами тюков высокий худой мужчина. Вот он шевельнулся, и в руке его что-то блеснуло в отсвете слабых огней.
“Нож!” — мелькнуло у Андрея.
Незнакомец еще шевельнулся. Андрей попятился назад, совсем забыв, что стоит почти на самом краю пристани.
— Молись богу, паскуда, — процедил сквозь зубы незнакомец.
Еще шаг назад, и Андрей потерял палубу под ногами — полетел в черную бездну. Раздался лишь короткий вскрик, затем плеск…
— Туда тебе и дорога… — Оглянувшись, “крючник” воровато шмыгнул за тюки…
***— Я, как светать начнет, уеду, Вася, — говорила Евдокия Борисовна, сидя тем же поздним вечером с мужем на неосвещенной терраске. — Приходится так. Ты уж не обижайся, побудь сам с детьми. А мне никак тут оставаться нельзя.
— Эх, Дуня, Дуня! И что наделала, чего добилась? А если они надолго, навсегда, как быть-то? И зачем тебя в красные директоры понесло!..
— Не надолго они, временно. До седых волос дожил, а все не понимаешь, что власть-то Советская — наша с тобой власть, народная. Мы теперь хозяева жизни, а не они. Хватит, погнули на них спину.
— Да мы-то неграмотные, воевать как — не знаем даже толком. А у них господа офицеры сызмальства к военному делу приучены. Вон они Симбирск берут. И Самару прихлопнули… И Казань вот-вот, говорят, заграбастают. А красные твои сопляков, вроде нашего Андрюшки, набрали с заволжского завода да думают побить настоящее войско. Ерунда это!..
— Так войска и у них-то настоящего мало. Сами господа офицеры и воюют за солдат. А которых они мобилизовали, те скоро поймут, что супротив себя идут…
— Тебя не переговоришь, — с неудовольствием прервал жену Василий Петрович. — Да и не поможешь теперь ничем. Все равно тебе надо от них схорониться. Может, и правда ненадолго эго. А куда ж ты теперь уедешь? Последние пароходы уж, верно, сейчас уходят.
— Нет, не последние. Да и на лошадях можно с обозниками уйти. Пока не знаю, куда-нибудь схоронюсь. Будет возможность — весточку пришлю. Не беспокойся, главное — детей береги. — Евдокия Борисовна не выдержала — негромко всхлипнула в темноте.
— Ладно, не плачь. Думаю, обойдется все, — примирительно сказал муж. — Вот только с Андреем как быть?
— И где же он сегодня пропадает? — сокрушенно вздохнула Евдокия Борисовна. — Не попрощаешься даже. Он тоже должен уходить, Петрович, обязательно должен. Ему ведь еще опаснее, чем мне.
***Сильно ударившись о воду, Андрей погрузился в нее с головой. В ушах зашумело, все тело охватила страшная слабость. В его сознании мелькнуло: “Тону? Ну нет, у самой пристани — и утонуть! Не-ет!..” Он сильно взмахнул руками и оказался на поверхности. Кругом, куда ни взглянешь, возвышались борта пароходов и барж. Как в колодце — не выберешься. Закричать? А если тот бандит следит? Еще пальнет. Нет, лучше потихоньку самому…
