Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 11
Он не вполне понимал, почему кровать была всего одна: селянам просто не хватило материала на вторую или же они проявили «деликатность»? Как бы там ни было, Хоро уже свернулась в комочек на кровати и натянула на себя одеяло. Лоуренс тихонько обратился к ней:
– Ты как себя чувствуешь?
Если она спала, Лоуренс совершенно не собирался ее будить. Если одной ночи Хоро не хватит, чтобы прийти в себя после путешествия, он просто потратит немного денег и поживет в деревне еще. С этой мыслью он загасил лампу, улегся на покрытую сеном кровать и укрылся тонким одеялом. Он беспокоился, что может разбудить Хоро, но она не проснулась.
Всего лишь самодельная кровать с сеном – но все равно спать здесь было куда удобнее, чем в повозке. Освещение в комнате ограничивалось лунным светом, пробивающимся сквозь маленькие отверстия, предназначенные для отвода дыма от очага; поэтому все, что Лоуренс видел, лежа на спине, – потолок и стропила.
Он закрыл глаза и стал думать о положении в деревне. Здесь жило тридцать-сорок человек. Вокруг были леса и ручьи, так что можно было с легкостью добывать мед, фрукты и рыбу. Луга вполне подходили для выпаса скота и земледелия, несмотря на то, что то тут, то там торчали камни.
Даже если бы эти люди просто поставили здесь монастырь, в нем смогло бы жить человек сто или даже больше. Если до сих пор за ними не присматривал никакой торговец, он, Лоуренс, вполне может взять в свои руки всю торговлю этой деревни. Во время трапезы он успел пообщаться с жителями насчет продажи им металлической утвари и коров.
Если аристократ желает возвести монастырь где-то в глуши, как правило, это означает, что либо он сам, либо кто-то из его близких чувствует дыхание смерти.
Вот почему планы строительства обычно составляют в спешке, а работу начинают раньше, чем утрясут все необходимые мелочи. Составитель проекта может вообще жить где-то в другом месте.
Поскольку права на землю выписываются на бумаге, они часто летают по миру, словно семена одуванчика. Ничего удивительного не было бы, если бы аристократ в конце концов подарил землю кому-то, кто жил в другом краю и с кем он вообще не знаком.
В любом веке такая вот лоскутная сущность прав на землю – как одеяние нищего, состоящее из одних заплат, – приводит к бесконечным спорам. И потому те, кто живет поблизости от спорных земель, частенько избегают общения с новыми соседями из опасения, что и их втянут в эти стычки.
Эта деревня – типичнейший пример. По словам селян, торговцам в соседних городах и деревнях недостает уверенности, чтобы вести с ними дела. И еще старейшина упомянул, что деревня отправляет юношу на дорогу торговать курами и пивом в попытке вызвать сочувствие в проезжающих. Несомненно, само небо даровало Лоуренсу такую возможность. Ну а для селян Лоуренс был подобен ангелу, посланному Единым богом.
Лоуренс пил не очень много, но все равно был весел и не мог этого скрыть. Ему было трудно винить себя за то, что у него слегка голова кружилась, – ведь то, о чем он мечтал, когда путешествовал в одиночестве, было сейчас прямо перед ним. Сколько прибыли можно извлечь в этой деревне? Ночь снаружи становилась все темнее, а его разум – все светлее. Виды на будущее пьянили сильнее, чем пиво, которым его угощали во время трапезы. Но когда он уже почти опьянел от собственных мыслей –
– Ох уж, какой же ты безнадежный самец.
Эти слова вместе со вздохом достигли его ушей; и одновременно он увидел, как Хоро тихонько ворочается.
– Хмм? О, так ты не спишь?
– Как я могу спать, когда ты так глупо смеешься?
Лоуренс невольно прикрыл лицо рукой.
– Я ушла с ужина, как обычно не ухожу, а тебе было все равно. Ты сидел и смеялся…
Теперь стало ясно – она и вправду нарочно ушла так рано. Следующие слова Лоуренс выбирал особенно тщательно, чтобы не казалось, будто он обвиняет Хоро, и чтобы она на него не разозлилась.
– Ты хоть представляешь, как я рад, что с тобой все хорошо?
Он почувствовал, что хвост Хоро шевельнулся под их общим одеялом. Волчица, умеющая распознавать ложь, ущипнула Лоуренса за щеку и оскалила клыки.
– Дурень.
Он молчал, понимая, что, как бы он сейчас ни ответил, Хоро рассердится; но, судя по всему, его ответ прозвучал более-менее приемлемо. Хоро повернулась к нему спиной. Это было настолько прямое выражение ее чувств, что Лоуренс уверился – она не так уж сердится на него.
– Почему же ты так рано ушла? Курица и пиво были просто замечательные.
Особенно пиво, мысленно добавил он. По правде сказать, он расспросил селян о рецепте и узнал о некоей сушеной пряности, которую они толкут в порошок и добавляют к пиву – это и придает ему такой необычный вкус и аромат. Пряности были изысканные, курица – такая откормленная, что чуть ли не сочилась жиром. Почему же Хоро была недовольна?
Она ответила не сразу, но в конце концов заговорила – медленно, еле слышно.
– Тебе так понравилось пиво?
– Э?..
Он переспросил не потому, что она говорила слишком тихо, – просто ее слова были невероятно далеки от того, что он рассчитывал услышать.
– Оно просто невыносимое. От него такая вонь – не могу поверить, что ты его пьешь и наслаждаешься.
У каждого свои вкусовые пристрастия, и ничего удивительного, что ей вкус здешнего пива не понравился. Но все равно Лоуренс не мог понять ее гнева… нет, ее печали.
Он позволил своему взгляду поблуждать в пространстве, потом заговорил медленно и осторожно, будто опасаясь, что Хоро исчезнет в облаке пузырей.
– Эти пряности они принесли с родины… они придают необычный вкус, который люди или любят, или терпеть не могут…
– Дурень.
Хоро пнула его под одеялом и вновь повернулась к нему лицом. Черты ее сморщившегося лица казались какими-то неестественными, но отнюдь не из-за лунного света, попадающего в дом сквозь отверстия в крыше. Такое лицо у нее всегда было, когда она хотела что-то сказать, но не могла себя заставить.
И Лоуренсу никогда не удавалось понять, почему же она не могла заставить себя говорить.
– Все, забудь!
С этими словами Хоро опять отвернулась и съежилась в комочек. Когда они спали в повозке, ее хвост обычно служил Лоуренсу одеялом. Но сейчас Хоро даже большую часть их общего одеяла забрала себе. Излишне говорить, что и хвостом она не поделилась.
Судя по тому, что ее уши были прижаты к голове, она больше не хотела слушать Лоуренса. По ее спине было видно: она хочет, чтобы Лоуренс разобрался в ее чувствах сам.
– …
Она затеяла эту ссору, потому что ей не понравилось пиво? Она что, вправду такая капризная? Ясно, что нет – пиво послужило лишь поводом.