Луи Буссенар - Без гроша в кармане
— Вы несколько жестоко относитесь и к моему празднику, и к его устроительнице…
— Намереваетесь защищать янки и признаете у них вкус?
— Я как американка…
— Вы прежде всего женщина; ваш каприз — закон, и вы имеете на то право.
— Вы уклоняетесь от ответа… Мой обед…
— Я говорю, что очень приятно быть такой богатой и предлагать гостям подобные увеселения…
— О, я знаю, что об этом подумают в Америке! Но в Европе?.. Вы не американец?
— Кто знает…
— Вы француз?
— Может быть.
— Парижанин?
— Я — человек без гроша в кармане.
— Но от вас зависело сделаться миллионером!
— Куда мне!..
— Вы имели бы солидное состояние, и в два-три года оно могло удвоиться.
— Благодарю за хорошее обо мне мнение.
— Я — владелица нефтяных источников, открытых недавно в Дакоте.
— Мельком слышал об этом.
— Там теперь возник целый городок — Нью-Ойл-Сити, будущий соперник многолюдного Петроли-Пенсильвании… Мистер Джай Гульд — золотой король, мистер Джим Сильвер — серебряный, а я сделаюсь нефтяной королевой. У меня будет дворец в Нью-Йорке, коттедж в Иеллоустонском парке, собственный салон-вагон на всех железных дорогах, отель в Париже, вилла в Ницце, яхта в тысячу тонн на океане… Я буду сиять по своему капризу на землях и морях то одного, то другого полушария.
— Вы не находите, что все это очень утомительно? — спросил равнодушным тоном джентльмен.
Но восклицания, вызванные у гостей планами на будущее красавицы хозяйки, заглушили вопрос Бессребреника.
Все знали историю быстрого обогащения миссис Клавдии: ее покойный муж — молодой инженер, погибший в одной из железнодорожных катастроф, разбогател благодаря счастливой случайности. Став вдовой, миссис Остин не продала земли, на которой оказались нефтяные источники, но продолжила их разработку, заставив всех, от последнего рабочего до главного инженера, повиноваться себе.
За полтора года она получила полтора миллиона долларов и положила их в банк как неприкосновенный капитал.
Ею многие восхищались, и у красивой, образованной, деловитой женщины не было недостатка в женихах.
Говоря со своим гостем, она возвысила голос, так что присутствовавшие слышали ее. Все серьезно верили в возможность осуществления грандиозной мечты хозяйки и отнеслись к ней с шумным восторгом. Один из гостей встал и, подняв бокал с фиолетовым вином, предложил тост:
— Леди и джентльмены! Божественная миссис Клавдия Остин позволила мне поднять бокал в честь ее. Пью за здоровье королевы ума, королевы красоты и, надеюсь, в скором времени — нефтяной королевы…
В это время в комнату вошел метрдотель. Одетый в безукоризненный черный костюм, он был единственным из слуг с белым лицом.
Представьте ужас хозяйки! Это бледное лицо нарушило господствующий тон обстановки… И другая непростительная оплошность: непрошеный гость держал в руках не черный поднос, а белый.
А на подносе?..
— Что такое, мистер Шарп?..
— Важная телеграмма.
— Откуда вы знаете?
— Я прочел ее и, смею думать, правильно сделал.
Миссис Клавдия развернула депешу.
Телеграмма оказалась длинной. Когда она закончила чтение, губы ее побледнели так же, как и щеки.
Впрочем, то было единственным проявлением волнения — руки не дрожали и глаза сверкали.
Наступило тяжелое выжидательное молчание.
— Будем же продолжать веселиться, — обратилась миссис Клавдия к гостям, но голос ее как бы потерял некоторую долю звучности.
Затем, обращаясь к джентльмену, предложившему тост, она прибавила:
— Нефтяная королева благодарит вас за добрые пожелания.
К ней вернулось спокойствие, щеки снова порозовели. Она передала телеграмму Бессребренику.
— Я думаю, вы поступили благоразумно, не женившись на мне.
Джентльмен бросил на нее вопросительный взгляд.
— Прочтите, — сказала она, — и вы все поймете.
Он повиновался:
«Доводим до вашего сведения, что ковбои осаждают Нью-Ойл-Сити. Нефтяные цистерны горят. Собираются взорвать колодцы динамитом. Рабочие сопротивляются, но боимся, что нельзя будет долго продержаться. Убытки громадные. Бедствие ужасное. Необходимо скорое решительное вмешательство. Иначе — разорение. Просим немедленно прислать инструкции. Гаррисон, главный инженер».
Бессребреник возвратил телеграмму миссис Клавдии, которая пристально глядела на него:
— Что вы на это скажете?
Он ответил с ироничной улыбкой:
— Когда мне своим трудом удастся заработать достаточную сумму денег…
— Вы дадите мне взаймы?..
— Нет, постараюсь отложить три шиллинга…
— Чтобы?..
— Чтобы купить экземпляр басен Лафонтена.
— Это еще что такое?
— Я предложу вам одну из них… Когда вы прочтете «Молочницу и крынку молока», то убедитесь, что нет кувшина, который не мог бы опрокинуться.
— Можно подумать, мое несчастье доставляет вам удовольствие.
— Нет, я отношусь к нему равнодушно. Впрочем, будет любопытно посмотреть, как вы выпутаетесь из затруднения.
— А если я попрошу вас о помощи?..
— Подумаю… Хотя помощь от человека, у которого нет ни гроша, весьма сомнительна.
— Вы — необыкновенный человек!
Она говорила тихо, и со стороны казалось — равнодушно, так что гости ничего не поняли.
Общая беседа снова оживилась, и телеграмма стала забываться.
Правда, гости находили, что хозяйка слишком внимательна к этому странному господину, хотя тут же извиняли ее — как-никак он был знаменитостью!
— Послушайте, — продолжала миссис Клавдия. — Вы отказались жениться на мне, и я даже смогла рассердиться… Теперь, вероятно, у меня уже ничего нет, и я предлагаю вам не брак, но дружбу. Почему миссис Бессребренице не стать товарищем мистера Бессребреника?
— Да, это идея!
— Вы принимаете?
— Без сомнения! Только с одним условием — чтобы вы действительно не имели ни гроша.
ГЛАВА 5
Первые затруднения устранены. — Не хватило трех су! — На поезде. — «Негодные земли» Небраски. — Последние бизоны. — Ранчо. — Первая встреча с ковбоями. — Битва. — История кондуктора, съевшего свою хозяйку.
Таким образом, отношения между миссис Остин и крайне своеобразным джентльменом, прозванным «Бессребреником», упрочились и одновременно усложнились. Они стали товарищами, составив синдикат двух бедняков и положив начало фирме «Без гроша в кармане и К°».
Бессребреник, возможно, был наиболее богатым из двух компаньонов — его состояние равнялось нулю, тогда как миссис Клавдия не знала, не обернулось ли ее разорение несколькими сотнями тысяч долга.
