Левиафан - Роберт Рик МакКаммон
— А ты? — спросил Мэтью.
— Лучше, — последовал быстрый ответ. — Мне не нравится, что я видел огонь всего несколько секунд, прежде чем его либо потушили, либо спрятали, а священник никого не видел на дороге. Что касается того, что Трователло знает имя отца Бразио… поправь меня, если я ошибаюсь, но имя не произносили в таверне, не так ли?
— Не произносили.
— Мне это не нравится, — помрачнел Хадсон. — Если кто-то еще следит за нами, то он очень осторожен и старается не попадаться на глаза. И ты знаешь единственную причину, по которой за нами могут следить.
— Кто-то еще знает о зеркале, — сказал Мэтью. — Но он не знает, где найти Бразио. Так что… они надеются, что мы приведем их к нему. Но это похоже на абсурд, Хадсон! Кто еще знает, куда мы направляемся? — Ответ пришел к нему через мгновение после того, как он задал этот вопрос. — Виноторговец Менегетти. Но откуда он мог знать о зеркале?
— Это очень хороший вопрос, и у меня нет на него ответа. Что ж, пожалуй, мы пока ничего не можем сделать. Только ждать и наблюдать.
Когда лошадей распрягли, Хадсон подошел к седельной сумке священника, открыл ее и достал кожаный мешочек. Мэтью уже собирался вернуться на виллу, когда Хадсон окликнул его:
— Подожди минутку!
Мэтью остановился. Хадсон помедлил, прежде чем снова заговорить. Мэтью показалось, что он хочет сказать что-то очень важное, но не знает, как это выразить. Откашлявшись, он расправил плечи.
— Это прозвучит очень странно, но… это касается Камиллы. — Он снова помедлил.
— Продолжай, — подтолкнул Мэтью.
— Это касается Камиллы, — повторил Великий. — Мне кажется, я ее знаю.
Мэтью приподнял брови.
— В каком смысле?
— С первой минуты, как я увидел ее в тюрьме, и она заговорила… я подумал, что уже встречал эту женщину. Где-то. Но это же невозможно, не так ли?
— Неужели? — улыбнулся Мэтью. — Я уверен, что у тебя было множество приключений, о которых я ничего не знаю и не уверен, что хочу.
— Я могу заверить тебя, — с нажимом произнес Хадсон, — что я никогда в жизни не встречал Камиллу Эспазиель, и все же… у меня такое чувство, что она мне знакома.
— Может быть, ты встречал кого-то, кого она тебе напоминает?
— Нет, дело не в этом. Я бы запомнил, — он слабо улыбнулся. — Мэтью, я еще не настолько плох, чтобы такое забывать.
— Я ничего подобного и не говорил.
— И все же… ты думаешь, что испытывать такие чувства — это безумие?
— Я думаю, что всему находится логическое объяснение, — сказал Мэтью. — Возможно, ты просто прежде ни с чем таким не сталкивался.
Улыбка Хадсона угасла. Он пожал плечами и поднял взгляд к небу, чувствуя, как капли стекают по его лицу. Затем он направился к вилле с сумкой для писем в руке, и Мэтью последовал за ним.
Трователло все еще сидел на прежнем месте и мрачно смотрел на огонь. Арканджело подошел и встал рядом с ним. Камилла села на один из стульев. Профессор Фэлл нетерпеливо разрезал яблоко из запасов маленьким ножом с костяной ручкой.
— Нашел на кухне, — сказал он, демонстрируя лезвие. — Кто бы ни владел этим местом, уезжал он в спешке. В шкафах осталась посуда и всякая утварь.
— Эта информация пригодится, если мы захотим устроить банкет и пригласить в гости тех, кто, вероятно, наблюдает за нами из леса, — пробормотал Хадсон. Он отдал мешочек для писем Арканджело, выражение лица которого казалось Мэтью чем-то средним между недоверием и шоком. Вероятно, он все же услышал от Камиллы и Профессора историю о Киро Валериани и демоническом зеркале.
— Трователло сможет написать ответы на несколько вопросов? — спросил Мэтью.
Священник обратился к своему спутнику, который кивнул и поднялся со своего места. Когда принесли стол, Арканджело достал из сумки перо, коричневую глиняную чернильницу и три сложенных листа дешевой грубой бумаги.
— Принесите стул, — глухо попросил священник.
Когда стул поставили перед столом так, как хотел Арканджело, Трователло сел на него и положил ноги на стол. Арканджело снял с подопечного правый сапог, обнажив босую ногу. Он положил лист бумаги на стол и разгладил. Затем обмакнул перо в чернила и вложил его между большим и вторым пальцами ноги Трователло.
— Спрашивайте. Я переведу, — сказал Арканджело.
Камилла и Профессор Фэлл подошли ближе, чтобы посмотреть. Хадсон встал по другую сторону стола.
— Где в его сне находились люди, которые произносили имя Киро? — спросил Мэтью. Арканджело перевел.
Трователло согнул ногу в колене. Его движение лодыжки снова заставило Мэтью подумать, что в прошлом этот человек мог быть акробатом — настолько гибкими были его мышцы и сухожилия.
Он начал писать.
— Он говорит, что это было непонятно, — перевел священник, когда Трователло закончил. — Но, похоже, это было место встречи.
— Вы знали этих людей? Видели их лица? — спросил Мэтью.
Перо снова окунули в чернильницу и вложили между пальцами ноги Трователло.
— Он не помнит.
— Эти люди говорили о зеркале? — спросил Мэтью.
Перо продолжало царапать лист.
— О Киро Валериани. О зеркале он не помнит.
Мэтью собирался задать более опасный вопрос.
— Волк, который ходит, как человек… вы называете его Лупо, не так ли? У него есть другое имя?
Перо снова окунули в чернила и вложили между пальцев Трователло. Некоторое время он сидел неподвижно с пустым выражением лица.
— Другое имя, — повторил Мэтью и обратился к священнику, когда калека остался недвижим. — Он понимает, о чем я…
Нога изогнулась и кончик пера коснулся бумаги.
Священник оторвал взгляд от каракулей, когда его друг закончил.
— Убийца, — сказал он. — И он пишет «зверь». «Монстр». «Дьявол». И еще одно: «boia»
— Палач, — перевела Камилла.
— Да.
Арканджело и остальные отметили, что Трователло задрожал, хотя в комнате было тепло и влажно. Священник положил руку на его хрупкое плечо.
— Мэтью, — почти умоляюще обратился он, — нам обязательно продолжать?
— Последний вопрос. Спросите его… в его кошмаре были ли у ягнят, которых убил Лупо, имена?
— Пожалуйста, — Арканджело покачал головой, — не нужно продолжать это.
Голос Мэтью остался
