Сказки странствий - Елена Черкашина
– Блины остывают, – весело улыбнулся он.
Света отступила от дерева, робко шагнула навстречу:
– А вы уверены, что ваш друг не будет слишком удивлён?
– Друзья, Андрей и Вера. Они отличные ребята, и вам понравятся.
Она подняла взгляд:
– Вы сказали, но я, простите… Как вас зовут?
– Герт.
– Необычное имя.
– Оно означает «доблестный воин» и пришло к нам из немецкого.
– Вот как! Вам подходит: только очень смелый мужчина мог вот так подойти.
«Если б ты знала, кто меня вдохновил», – невольно подумал он.
Они шли по аллее, Герт рассказывал что-то весёлое, Света мягко смотрела ему в глаза. Старушки на скамеечках дружно повернули головы и проводили пару удовлетворённо-сладкими взглядами.
…Поздно вечером, взволнованный и немного влюблённый, он сел перед компьютером и открыл Word. «Я не знаю тебя, – писал он, обращаясь к тому офицеру, – но верю, что ты был отличным парнем. Потому что такая чудесная, умная, прелестная женщина не могла выбрать другого. Я сделаю всё, что смогу, для неё, будь уверен…» Он оставил письмо открытым и, ещё немного покружив по дому, ушёл спать.
А глубокой ночью воздух в комнате сгустился, дрогнул и – растворился. И на компьютере осталось одно слово: тихое, спокойное слово: «Спасибо».
Спутница
Последние волки в Британии были
уничтожены в 16 веке. Их считали вредителями.
Лес спал. Сиреневые кроны сосен спускались к самой земле, едва колышимые ветром, с кончиков иголок капала роса, а чистый воздух был пропитан всевозможными запахами, из которых один особенно волновал и будоражил её. Кровь! Свежая, струящаяся, остро бьющая по нервам, по её тонкому осязанию, пронизывающая всё существо.
Волчица подошла ближе и, слегка поведя носом, увидела человека. Тот лежал, неловко подвернув руку, из шеи сочилась алая влага. Она принюхалась: живой человек! Несколько раз обойдя кругом, волчица убедилась, что лежит он здесь недавно, а причиной тому – множество следов других человеческих ног, следов злобных, агрессивных, оставленных теми, кто хотел смерти. Она знала, что такое смерть, а потому подползла вплотную и, вытянув морду, начала своим мягким, тёплым языком слизывать эту кровь. Она лизала и лизала – так долго, что голова закружилась от страшного желания, но она не посмела, а добравшись до раны, продолжала лизать: осторожно, бережно, пока не увидела, что тёмная струя иссякает, и смерть отступила. Пока отступила – ушла за деревья, спряталась в глубине леса до поры. Почувствовав это, волчица встала и, опустив голову, взглянула на человека. Его синее лицо казалось безжизненным, но ресницы трепетали, и лёгкое дыхание согревало воздух вокруг. Волчица постояла немного, а потом, повернувшись, решительно побежала прочь.
Шелтон повернулся – и проснулся. Несколько минут лежал, пытаясь понять, где он и что с ним, а затем, внезапно ощутив боль, застонал и схватился за рану. Разрез на шее почти затянулся, но он понимал, что перевязка необходима, а потому нашёл какую-то тряпицу в мешке и неуклюже обмотал ею шею. Голова кружилась, руки дрожали. Он огляделся: что произошло? На него напали – ради чего? Увели коня, забрали оружие, все припасы, вывернули наизнанку мешок. Ничего не осталось, только нож, который он спрятал глубоко в сапог, и ничего не стоящее барахло. Одежду не сняли: побрезговали, наверное. Сапоги старые, изодранные в дальней дороге, никому не приглянулись. Хорошо, что догадался одеться попроще, а то лежать бы ему сейчас голым и босым…
На востоке, розовея между деревьями, занималась заря. Внезапный шорох заставил насторожиться, и он машинально потянулся за оружием, но ничего не нашёл и выхватил нож. В стороне, замерев, словно тень, стояла волчица; в её зубах постанывал живой зайчонок. Она перехватила тушку, крепче сжала зубы и вдруг сделала шаг навстречу человеку. Шелтон застыл. Во рту пересохло, он хотел закричать, но волчица положила добычу на землю и, облизнувшись, быстро скрылась в лесу.
Ему понадобилось несколько минут, чтобы осознать, что происходит. Дикий зверь принёс и положил у его ног свою еду! Зачем? Для чего? Шелтон не знал, но, поразмыслив, потянулся за зайцем и скоро снимал с него шкурку, разжигал огонь, а ещё через полчаса аппетитно вгрызался зубами в свежее мясо.
Мысль о волчице неотступно преследовала его: чего хотела она, отдавая свою добычу? Разве волки делятся с кем-то? Непостижимо! Потом он почувствовал, что голова стала вялой, сонливость застлала глаза, и, отдавшись в её сладкую власть, Шелтон уснул.
Волчица следила за ним, лёжа в укрытии и лишь иногда поднимая голову, чтобы лучше рассмотреть, что делает человек. Когда он заснул, она встала, встряхнулась и побежала охотиться – для себя.
Ночь выдалась очень холодной, сырой воздух пробирал до костей. Шелтон дрожал, жался ближе к огню, вздрагивал от каждого шороха и думал. Нужно продолжить путь, добраться до дома, но это – многие, многие мили. У него нет коня, нет еды, нет денег, как он пойдёт? Голова уже не кружилась, но слабость мучила его; откуда взять силы, чтобы идти? Лес скрипел, что-то шуршало в глубине сосен, и где-то там, знал он, лежит зверь, который пристально наблюдает за ним. Что нужно этой волчице? Она немолода, как заметил Шелтон, но ещё полна сил, шла бы себе охотиться. Но она не уходит, а затаилась в кустах, сверкая своими глазами…
Под утро забылся, а когда свет прямых лучей солнца разбудил его мягким теплом, открыл глаза – и обнаружил, что она опять приходила и на этот раз оставила небольшую серую крысу. «Я не ем крыс», – думал Шелтон, с отвращением разглядывая мёртвую тушку, но немного погодя разделал её и опять стал есть. Мясо попахивало, но без него не будет сил, и он заставил себя разгрызть и обсосать все косточки.
После завтрака встал и приготовился идти. Поправил одежду, крепче затянул пояс; мешочек с деньгами с него срезали, и уныло висящие концы бечёвки представляли собой жалкое зрелище. Шелтону стало не по себе, мысль о том, как он пойдёт дальше, опять вернулась к нему с тоскливым ощущением неуверенности и беспокойства. Но всё же он поднял свой ничего не весящий мешок и, накинув на плечо, неспешно зашагал по дороге. «А как же зверь?» – подумалось ему, и он обернулся: никого, тихо. «Вот будет сюрприз, если она побежит следом!» – и, улыбнувшись, продолжил путь.
Волчица не торопилась, – знала, что нагонит человека, – а долго и напряжённо охотилась. Теперь ей нужно было прокормить двоих: себя и его, и его часть должна быть больше. Почему она это делала? Она не понимала, но, следуя какому-то
