Эжен Сю - Тайны народа
— Друзья, — говорил вождь ста долин каждому племени, проезжая на лошади перед фронтом армии, — оставайтесь на месте до тех пор, пока римляне, собравшись на другом берегу реки, не начнут переходить ее. В этот момент пращники и стрелки пусть осыплют неприятеля камнями и стрелами. Потом, когда римляне после перехода через реку построят свои когорты, двинется вся наша линия, оставив резерв возле военных колесниц. Тогда, имея пеших воинов в центре, а конных на правом и левом флангах, мы устремимся на неприятеля, подобно потоку, по крутому склону. Неприятель, припертый к реке, не устоит перед стремительностью нашего первого натиска!
Вскоре холм, расположенный напротив нашего, покрылся многочисленными отрядами Цезаря. Впереди шли «знаменосцы», которых можно узнать по львиным шкурам, покрывавшим их головы и плечи. Резерв составляли старые, известные своей опытностью и неустрашимостью когорты, а именно: Поражающая громом, Железный легион и многие другие, которые называл нам вождь ста долин, уже прежде участвовавший в сражениях против римлян. Мы видели, как блестели на солнце их доспехи и отличительные значки легионов: орел, волк, дракон, минотавр и другие бронзовые позолоченные изображения, украшенные листьями. Ветер доносил к нам пронзительные звуки их рожков. Наши сердца забились сильнее от этой воинственной музыки. Армии предшествовала туча нумидийских всадников, завернувшихся в свои длинные белые плащи. Большое число этих нумидийцев во весь опор пустились к берегу реки, вошли в нее на лошадях, чтобы убедиться, что ее можно перейти вброд, и начали переправляться, несмотря на множество камней и стрел, пущенных в них нашими пращниками и стрелками. Вскоре немало белых плащей было увлечено течением реки, а лошади, оставшись без всадников, взбирались на крутой берег и возвращались к римлянам. Тем не менее многие из нумидийцев, несмотря на пускаемые в них камни и дротики, по нескольку раз переправлялись через реку во всю ее ширину, выказав при этом столько храбрости, что наши, стрелки и пращники по общему согласию прекратили метание, чтобы почтить такую необыкновенную доблесть. Мужество нравится нам в нашем враге, ибо с таким врагом почетнее сразиться!
Нумидийцы, убедившись, что можно переправиться вброд, помчались с этим известием к римской армии. Тогда легионы, двинувшись вперед, построились в несколько глубоких колонн, и началась переправа через реку. Согласно приказаниям вождя ста долин, наши стрелки и пращники начали свое метание, между тем как со стороны римлян им отвечали расположившиеся на противоположном берегу критские стрелки и пращники с Балеарских островов.
— Мои сыновья, — сказал мой отец, глядя в сторону бухты Морбигана, — ваш брат Альбиник будет сражаться на море в то же время, когда мы будем сражаться на суше. Видите — наш флот сошелся с римскими галерами.
Микаэль и я, взглянув в сторону, указанную отцом, увидели вдали наши суда с тяжелыми парусами из дубленых кож, натянутых железными цепями, сцепившимися с римскими галерами.
Мой отец сказал правду — сражение начиналось одновременно на суше и на море. От этого двойного сражения зависела свобода или порабощение Галлии. Я заметил перед сражением зловещее предзнаменование: все мы, обыкновенно столь болтливые и веселые во время битвы, что из наших рядов всегда сыпались забавные шутки над неприятелем или остроумные шутки насчет опасности, теперь были степенны, молчаливы, но полны решимости победить или погибнуть.
Был дан сигнал к сражению, кимвалы бардов ответили римским рожкам. Вождь ста долин, спешившись, встал в нескольких шагах впереди передовой линии. С обеих сторон подле него стояли барды и друиды. Он взмахнул мечом и бросился вперед по крутому склону холма. Друиды и барды бежали за ним, потрясая в воздухе золотыми арфами. По этому знаку вся наша армия устремилась на врага, после перехода через реку строившегося в когорты.
Всадники и пешие воины племен, соседних с карнакским, которым начальствовал мой отец, понеслись, так же как и остатки армии, на склон холма. Мой брат Микаэль, держа топор в правой руке, почти все время, пока продолжался этот стремительный спуск, висел на гриве моей лошади, ухватившись за нее левой рукой. Я увидел на низком берегу римский легион, прозванный Железным вследствие тяжелых доспехов его воинов, построенный клином. Неподвижный, точно стена из стали, усаженная копьями, он готовился встретить наш натиск остриями своих копий. Я носил, как все наши всадники, с левой стороны меч, с правой топор, а в руке тяжелую окованную железом палицу. Вместо шлемов на нас были меховые шапки, вместо лат — плащи из шкуры вепря, а ноги были обвиты кожаными перевязками. Микаэль был вооружен окованной палицей и мечом, а в левой руке имел легкий щит.
— Вспрыгни на круп! — сказал я брату в тот момент, когда наши лошади, над которыми мы потеряли власть, налетели на всем скаку на копья Железного легиона.
Сблизившись, мы начали изо всех сил наносить римлянам удары по голове своими окованными палицами. Я нанес одному легионеру удар по шлему. Упав навзничь, он увлек за собой при падении следовавшего за ним воина. Через эту брешь моя лошадь ворвалась в середину Железного легиона. Другим моим товарищам тоже удалось прорваться, и закипел жестокий бой. Мой брат Микаэль, все время державшийся подле меня, то вспрыгивал на круп моей лошади, чтобы удобнее было рубить с высоты, то устраивал себе из нее защиту. Он сражался доблестно. Раз меня чуть не сбили с коня, но он защитил меня своим оружием, пока я снова не сел в седло. Другие пешие воины сражались так же, как мы с братом, каждый держась подле своего всадника.
— Брат, ты ранен, — сказал я Микаэлю. — Смотри — твой хитон окровавлен.
— А ты, брат, — ответил он, — взгляни на свои окровавленные ноги.
В самом деле, в пылу сражения мы не чувствовали ран. Моего отца, начальника отряда, не сопровождал пеший воин. В два приема мы очутились подле него среди схватки. Его рука, сильная, несмотря на его преклонный возраст, наносила удары без перерыва. Тяжелый топор его звонко ударял по железным доспехам, точно молот по наковальне. Его жеребец Том-Браз в бешенстве кусал приближавшихся к нему римлян; одного из них он почти поднял с земли, встав на дыбы: он схватил римлянина за затылок, показалась кровь. Позже волны сражавшихся снова сблизили нас с отцом, уже раненым. Я опрокинул и растоптал под ногами лошадью одного из римлян, напавших на брата. Затем нас еще раз разъединили с ним. Мы ничего не знали об общем ходе сражения. Увлеченные схваткой, мы думали лишь о том, как бы опрокинуть Железный легион в реку. Мы чувствовали, что нам это удастся. Наши лошади спотыкались о трупы, недалеко от нас слышались громкие голоса бардов, певших посреди схватки:
