Андрей Коробейщиков - Пустенье
– Сева, к чему ты клонишь-то?
Санаев топнул ногой по полу и заговорщически произнес:
– Вы что, не поняли до сих пор? Шестьсот семьдесят килограммов чистого серебра. И Пятно посередине тайшинского схрона. А какой металл всегда тормозил всякую нечисть?
– Шестьсот килограммов серебра? – на выдохе произнес Осьминог, присаживаясь на пол и положив на него ладони, – думаешь, это они все сюда вбухали?
– Уверен, – Санаев кивнул, – среди заводского руководства наверняка были люди, связанные с Тай-Шин. И серебро это у нас под ногами. Только толку, Ос, от этого никакого. Ты, я смотрю, уже свое новое диггерское снаряжение обсчитываешь? Только, во-первых, не забывай, зачем это серебро здесь было залито многие годы назад. А во-вторых, не забывай, что это собственность Тай-Шин, и если ты кому-нибудь языком трепанешь, то без языка в лучшем случае и останешься.
– А в-третьих, не забывай, Сева, зачем мы сюда пришли. А то совсем мы что-то от главной темы отвлеклись.
– Ты имеешь в виду зедарка?
– Давай не будем в этих стенах поминать нечисть, а то и так что-то жутковато здесь.
– Но его здесь нет. Возможно, мы ошиблись, а возможно, он где-то рядом. Сидит в темноте и смотрит на нас оттуда.
Все трое инстинктивно встали друг к другу поближе, и лучи фонарей забегали по погруженному во тьму залу Тай-Шин.
«Воин света порой подобен струящейся воде, обтекающей препятствия, которые встретились ей на пути.Бывает так, что сопротивление приведет к неминуемой гибели, и тогда воин применяется к обстоятельствам. Без жалоб и сетований он следует по каменистой тропе, вьющейся вдоль горных ущелий.И силы его сродни силе воды, ибо никто покуда не сумел разбить воду молотом или пронзить ножом. Самый могучий на свете меч не в силах оставить шрам на ее поверхности.Воды реки применяются к возможностям и особенностям пути, но всегда помнят при этом о главной цели – о море. Слабый ручеек постепенно обретает силы от встреч с другими реками.И вот приходит миг, когда мощь воды становится необратима».
Пауло Коэльо«Книга воина света»
Небольшая горная речка ниспадала со снежных вершин по скальным породам вниз, на перекатах превращаясь в шумные водопады и разделяясь у основания горы на два потока: один – все такой же бурный и стремительный, уносящийся прочь прозрачными светло-синими перекатами, и второй – медленный, успокоившийся, образующий в подгорной впадине чистое глубокое озеро, отражающее в себе бесконечный голубой небосвод.На огромном валуне, словно вросшем в берег озера, сидят два человека: старик и молодой мужчина, оба закутанные в темную одежду, перехваченную синими поясами. Тай-Шин. Клан Волка. Воины-призраки, обитающие в лесных святилищах. Тайга шумит вокруг них непроницаемой зеленой стеной, а высоко в небе кружится черная точка – орел, зорко несущий караул над водной купелью. Старик смотрит на этого небесного скитальца и задумчиво произносит:
– Скоро небо станет темным, а земля зыбкой…
Туан кивает. Он знает, о чем хочет сказать ему Юрг. Скоро земная твердь вскипит подобно волнам бурной реки, и из открывшихся дыр на поверхность Среднего Мира выйдет Ур.
– Грядет большая Битва, – голос его печален, словно Юрг способен прозревать взглядом времена и уже видит безумие, обрушившееся на людские поселения. – Немногие племена отважатся противостоять ему.
– Я слышал, какой-то богатырь, живущий у подножия Белых Гор, объединил несколько племен в одно войско?
– Да, это славный воин, но его войско малочисленно. Все погибнут в этой битве, никого не останется в живых из этих храбрых богатырей.
– Но я слышал, что к нему примкнуло много «инородцев», владеющих тайной «огненного боя». Это оружие превосходит стрелы и мечи.
Юрг вздохнул:
– Ур тоже несет из земных глубин страшное оружие. Но то, что разные племена стали объединяться, уже многое значит.
– Не все верят в Нашествие. Не все знают о Темном Солнце. Для многих Ур лишь страшное предание, переходящее из уст в уста, от стариков – детям.
– Когда они выйдут наружу, тогда будет уже поздно. Призраки обретут плоть, духи вступят в противоборство с людьми.
– Юрг, что будет с нами? Что будет с Тай-Шин? Старик пристально смотрит Туану прямо в глаза:
– Тебе решать…
Молодой тайшин удивленно смотрит на своего учителя.
– Я не понимаю… Юрг кивает:
– Конечно же. ты понимаешь, только не хочешь себе в этом признаться.
Туан озадаченно разглядывает старика, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям.
– Мне кажется, что ты хочешь сказать мне, что мы больше уже не увидимся.
Юрг пожимает плечами.
– Разве это имеет значение?
– Для меня имеет. Юрг смеется:
– Значит, мы еще увидимся.
– Меня изгоняют из Тай-Шин?
Старый шаман рисует палкой какие-то невидимые символы на горячей поверхности валуна.
– Туан, из Тай-Шин никого невозможно изгнать. Наша община существует не как племя или орда. Мы подчиняемся иным законам и у нас иной порядок. Изучая ИТУ-ТАЙ, мы становимся подобны Ветру. А как можно изгнать откуда-либо Ветер? Он летает неудержимо в любом направлении, между Небом и Землей. Его невозможно поймать, ему невозможно приказывать. Когда Волки обретают Крылья, их уже становится невозможно остановить в своем стремлении к Свободе, к полетам сквозь Вечное Синее Небо. И даже если один Ветерок отобьется от общего потока, это ничего не значит, потому что Ветер меняет направление своего движения в соответствии с голосом своего сердца.
– Но мое сердце не говорит мне, что я должен уйти!
– Правильно, – Юрг говорит полузакрыв глаза, подставляя сморщенное лицо ярким солнечным лучам, – это говорит мне мое сердце. Уйти дач-жен я.
Туан растерян и удивлен.
– Ты должен уйти? Куда?
– На Ту Сторону Дня.
– Но ты… Камкурт! Община не может остаться без руководства. Юрг улыбается:
– Теперь уже нет. Теперь, Камкурт – ты!
– Я!? – Туан недоверчиво смеется, словно отдавая должное юмору своего учителя, – ты говоришь это серьезно?
-Я не могу быть серьезным, ты же знаешь, – старик поднимает палку посох и опускает один из ее концов в воду, – серьезность давно бы свела меня с ума. Серьезность подобна этой палке: на нее опираешься, когда чувствуешь себя неуверенно. Но стоит опустить ее в воду, и ни о какой уверенности не может быть и речи.
