Аркадий Адамов - Искатель. 1966. Выпуск №4

— Убийца! — пробормотал сыщик. — Вы знаете, кто убийца?

— Я знаю, как он выглядит! — спокойно ответил отец Браун. — Это единственное, что я знаю. Мне кажется даже, что я вижу, как он входит в парадную дверь, каким стоит в слабом мерцании лампы: я вижу его фигуру, его костюм, даже его лицо.

— Что это значит?

— Он был похож на сэра Хемфри Гвинна, — сказал священник.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Бэгшоу. — Гвинн ведь был убит: он лежал с простреленной головой на берегу пруда.

— О, да! — сказал отец Браун. После минутной паузы он продолжал: —Вернемся к вашей теории. Она очень хороша, хотя я не вполне согласен с ней. Вы полагаете, что убийца вошел в парадную дверь, встретил судью в холле, сцепился с ним и разбил зеркало; что судья после этого убежал в сад, где его в конце концов и застрелили. Не знаю, но почему-то все это кажется мне неестественным. Допустим, что он убегал из холла, но в конце холла есть два выхода: один в сад, другой во внутренние комнаты. Несомненно, он предпочел бы скрыться в доме. Там был его револьвер; там был телефон; там был слуга — так он по крайней мере думал. Даже ближайшие его соседи находились именно в этом направлении. Чего же ради он остановился, отпер боковую дверь? Для этого ему пришлось ведь задержаться и выбежать одному в пустынный сад.

— Но мы знаем, что он вышел из дому! — удивленно сказал Бэгшоу. — Мы знаем, что он вышел из дому, потому что его тело нашли в саду.

— Он не выходил из дому, потому что он не был в доме! — ответил отец Браун. — Я хочу сказать, что в тот вечер он не был в доме. Он сидел в бунгало. Мне это сказали в самом начале красные и золотые звезды, рассеянные во мраке сада. Они зажглись потому, что в бунгало включили ток. Они не горели бы вовсе, если бы Гвинн не находился в бунгало. Он бежал по направлению к дому и телефону, когда убийца застрелил его у пруда.

— А разбитый горшок, а пальма, а разбитое зеркало? — вскричал Бэгшоу. — Ведь вы же сами заметили весь этот разгром. Вы ведь сами сказали, что в холле боролись.

Священник смущенно заморгал.

— Разве? — пробормотал он. — Нет, нет, я, наверное, не говорил этого. Если я не ошибаюсь, я сказал, что в холле что-то случилось. И что-то, безусловно, случилось, но это «что-то» не было борьбой.

— Так кто же разбил зеркало? — коротко спросил Бэгшоу.

— Пуля разбила зеркало! — спокойно ответил отец Браун. — Пуля из револьвера преступника. Тяжелые осколки стекла опрокинули горшок и пальму.

— Во что же он мог стрелять, если не в Гвинна? — спросил сыщик.

— Это довольно сложная метафизическая материя! — ответил священник дремотным тоном. — В некотором смысле он стрелял в Гвинна, но Гвинна там не было. Преступник был в холле один. — Он замолчал на секунду, потом спокойно продолжал: — Представьте себе зеркало, висящее в конце коридора, до того, как оно было разбито. Представьте себе высокую, нависавшую над ним пальму. Отражая в полусвете однообразные одноцветные стены, оно могло быть похоже на конец коридора. Человек, отражающийся в нем, мог быть похож на человека, выходящего из внутренних комнат. Он мог быть похож на хозяина дома, если только он был хоть капельку похож на него.

— Подождите минуту! — крикнул Бэгшоу. — Я, кажется, начинаю…

— Вы начинаете понимать? — сказал отец Браун. — Вы начинаете понимать, почему все заподозренные в этом деле должны быть не виновны. Никто из них не мог принять свое собственное отражение за старика Гвинна. Орм сразу должен был заметить, что в зеркале отражается его желтая грива, а не лысая голова Гвинна. Флад сразу же должен был увидеть в зеркале свои рыжие волосы, а Грин — свой красный жилет. Кроме того, все они низкого роста; никто из них не мог принять свое отражение за высокого, худого, старого джентльмена во фраке. Тут нужен кто-то другой, такой же высокий и худой. Это самое я имел в виду, когда говорил, что знаю, на кого похож убийца.

— И что вы на этом думаете построить? — спросил Бэгшоу, пристально глядя на него.

Священник засмеялся резким, хриплым смехом, странно не похожим на его обычный, мягкий смешок.

— Я построю на этом то самое, что вы находите таким смехотворным и невозможным! — сказал он.

— Что вы этим хотите сказать?

— Я намерен построить защиту Орма, — сказал отец Браун, — на том, что прокурор — лысый.

— О, господи! — тихо сказал сыщик и вскочил на ноги.

Отец Браун безмятежно возобновил свой монолог:

— Вы проследили все поступки многих людей в этом деле. Вы, полицейские, были чрезвычайно заинтересованы в действиях и поступках поэта, слуги и ирландца. Но поведение одного человека было совершенно забыто, поведение покойного. Слуга самым искренним образом удивился, когда узнал, что его хозяин вернулся домой. Хозяин отправился на банкет юристов, но внезапно ушел с него домой. Он не был болен, потому что не потребовалось ничьей помощи; совершенно очевидно, что он поссорился на банкете с кем-нибудь из своих коллег. Стало быть, именно среди его товарищей по профессии следует искать его врага. Он вернулся домой и заперся в бунгало, где у него хранятся всевозможные документы о шпионаже. Но тот, его коллега, который знал, что среди этих документов есть компрометирующие его, был достаточно хитер, чтобы последовать за своим обвинителем; он тоже был во фраке, но в кармане у него был револьвер. Это все! И никто не мог разгадать тайны, кроме зеркала.

Он мгновенье смотрел в пустоту, потом заговорил снова:

— Оно было как бы магическим зеркалом: его судьба была иная, чем судьба всех прочих зеркал, его отражению было суждено пережить его, его отражение повисло в воздухе этого сумеречного дома, подобно спектру. Или по крайней мере подобно абстрактной диаграмме, подобно скелету улики. Да, мы можем вызвать из небытия то, что видел сэр Артур Трэверс. Кстати, вы сказали о нем одну совершенно правильную вещь.

— Рад слышать это! — сказал Бэгшоу с мрачным юмором, — Какую же именно?

— Вы сказали, — ответил священник, — что у сэра Артура были веские основания добиваться казни Орма.

Неделю спустя священник еще раз встретился с сыщиком и узнал, что судебные власти уже направили расследование об убийстве сэра Хемфри Гвинна в новое русло, когда некое сенсационное событие совершенно опрокинуло все их расчеты.

— Сэр Артур Трэверс… — начал отец Браун.

— Сэр Артур Трэверс умер! — коротко ответил Бэгшоу.

— А, — сказал священник слегка дрогнувшим голосом. — Вы хотите сказать, что он…

— Да! — сказал Бэгшоу. — Он стрелял опять в того же самого человека, но уже не в зеркало.

Примечания