Алексей Федосов - Лекарь
Сдерживаемые слезы, прорвались и Фадва тихо заплакала. Я шагнул на кухню, только что и успел разглядеть спину человека, свернувшего за угол. Подойдя к женщине, присел рядом она, уткнулась мне в грудь и зарыдала.
«Родственники Ибрагима все такие? Если сейчас кто придет, меня ж камнями закидают»
Я осторожно оторвал её от себя, оставил сидеть где она была. А сам прошелся в поисках воды. В стоящем у стенки глиняном кувшине, под крышкой нашлось искомое, я зачерпнул лежавшим рядом половником, вернулся и вылил ей на голову. Она вскочила и взвизгнула, от воды, попавшей за воротник платья, круглыми от удивления глазами посмотрела на меня
— Утрись, а я пока схожу, разбужу Ибрагима. Я всё слышал, иди.
Оставив её на месте, чуть ли не бегом бросился в сад, не успел дотронуться, как Ибрагим заворочался и сел. — Что … тебе …. от …. меня …. надо — Произнес он по раздельности.
Я сел рядом и пересказал что слышал.
— Вот урод. А давай я его зарежу?
— Только подожди до завтра, чтоб можно было из города выбраться, сейчас мы просто собраться не успеем, и ты знаешь, где наши верблюды?
— Шайтан, Асхат, повел их куда-то, они его или до или после перехватили.
— Так ты не ходил?
— Нет, поел меня и разморило, а он тут прибежал, спросил можно он сходит, ну я, это, и разрешил….
— И как ты собрался выбираться? Нам их не отдадут, пока мальчишка не подтвердит что они наши.
Он почесал затылок, пожал плечами, — Не отдадут, ты из нас самый умный, я только принеси, подай.
Я открыл рот, чтоб ответить, но не успел, пришла Фадва, в мокром платье, но с сухой головой. Молча, вошла и встала у витого столба поддерживающего крышу.
— Чего делать будем? — Ибрагим покосился на полную грудь женщины, четко обрисованную мокрым платьем.
Я качнул головой, «вот кобель» — Фадва, а давай мы объявим по всем соседям что, купили этот дом. Но деньги нести не спеши, пусть он припрётся сюда.
— Он сам не придет, пришлет Назира.
— А вот с ним мы и поговорим, у нас всегда найдется куча доводов, чтоб убедить человека что он не прав.
— Но как же мой сын? Асхат. Они убьют его.
— Не убьют, это шакалы жрущие падаль, они трусливы до потери штанов.
— А если он придет не один?
— Тем веселей будет.
Ибрагим нагнулся, поднял свои сапоги и стал обуваться, закончив встал притопнул, — У нас сколько осталось денег?
Я посмотрел на него и на Фадву и в молчании посмотрел на него.
— Говори.
— Достаточно.
— Не юли, как сын иудейский, тебе это не идет.
— Сто двадцать монет. Золотых. — И увидел как округляются глаза у женщины.
— Это откуда столько?
— Ну, там у моего тестя, взяли немного, да этот кочевник отсыпал, за свою болячку.
На лепешку с сыром хватит.
— Это сколько же он тебе дал.
— Так у меня небольшой запасец был, то да сё, накопилось одним словом.
— Ты меня удивил, Мухаммад, я думал у нас монет пятьдесят, будет. Деньги есть. Теперь ты даешь ей, — Он указал на Фадву, — Пять монет, нет, дай десяток.
— Ты пойдешь сейчас на базар и накупишь всякой еды, бери самое лучшее что можно найти. И самое главное постарайся чтоб их у тебя не украли, но все должны знать…. Что твой дом продан, двум приезжим, лекарю и его ученику, — Он расправил плечи.
— Ибрагим, они уже знают, что ты ученик, сдуйся, а то лопнешь….
— Может сам, придумаешь, что ей делать?
— Нет, но твое предложение не лишено смысла и довольно легко, претворить в жизнь, только маленькое добавление, она с рынка не дойдет, её в первом, же переулке удавят. Придется тебе следом за ней прогуляться. Вот так. — Я развел руками.
— А может не стоит, вдруг он не успеет, дети сиротами останутся…. — Как то неуверенно заговорила Фадва.
Но и здесь всё решил Ибрагим, он сказал, несколько резких слов на своем гортанном наречии и женщина, склонив голову, только вздохнула, — Тогда мне понадобиться тележка и ослик, я одна всё это не дотащу.
— А у тебя нет что ли?
— И никогда не было. Брали у соседа. Во! — она подняла к небу палец, — С него и начну.
Пойду, переоденусь и сейчас вернусь. Господин Мухаммад, — она повернулась ко мне, — Если со мной что случиться вы возьмете себе мою дочь?
Я остолбенел от такого вопроса, и пока соображал что ответить, выручил Ибрагим, со словами: — «да, мы возьмем» он выпроводил её из беседки.
— Ты откуда упал, радость моя? — Мне самому тошно стало от приторного тона.
— Ты зачем даешь обещания, которые не можешь исполнить, да мы с тобой по пол года по пескам ходим да по камням карабкаемся, ты что убить ребенка хочешь?
— Слава богу, её мать ты уже похоронил. Всё, успокойся, ничего с ней не случиться, я тебе обещаю. — С этими словами он ушел переодеваться.
Сборы были не долгие, выдал деньги и …. И на мою долю выпала самая тяжелая ноша, ждать. Прошел в дом, там было тихо, судя по всему Айя, ещё спала, ушел на кухню, надо было сделать следующую порцию отвара. За работой время летит быстро, я и не заметил, как у меня всё было готово. Осталось только сделать настойку от кашля, заглянув в мешок, не нашел, заветной баклажки. Пришлось идти в комнаты и искать в сложенных там вещах, меня не было всего ничего, ловкий пастух не успеет овцу подоить, когда вернулся….
Котелок, в котором остывал отвар, лежал на боку и из него вытекали последние капли, стоявшая рядом тандыром корзина для хлеба была открыта, а он весь разбросан вокруг, некоторые лепешки были надкусаны. Ложки, поварешки, до этого аккуратно лежавшие на столе, свалены в одну кучу и присыпаны золой. Но самое большое потрясение испытал, когда услышал тихий, скребущийся звук, как будто, где то, не мышь, а маленький такой мышонок. Пытается вылезти из кувшина, подпрыгивает не достает до края, падает обратно на дно. Так вот коготки издавали точно такой звук.
Осторожно шагнул вперед, вытянул шею и стал заглядывать за печь….
Айя, стояла ко мне спиной, перед ней открытый мешочек с рисом, она берет горсть, и тонкой струйкой из своего маленького кулачка сыпет на глиняный бок тандыра, крупа с шорохом скатывается вниз. Я стоял и смотрел, не решаясь спугнуть ребенка.
Тут она повернулась, посмотрела на меня и улыбнувшись пошла ко мне вытянув вперед руки.
Черное, перемазанное в саже лицо, серо-зеленые глаза и белые рисинки прилипшие к мордашке…
От неожиданности отступил на шаг назад. Под ногу попалась круглая деревяшка, поскользнувшись с размаху сел на задницу. С радостным возгласом она бросилась ко мне, еле успел поймать. Держал перед собой эту прелесть и впервые в жизни не знал что делать.
— О, Аллах! Вы кто? И что вы сделали с ребенком? — Раздался за моей спиной возмущенный женский голос.
— Я? Ничего, — Ответил, а сам продолжал отбиваться от настырной девчонки, тянущей свои грязные лапки к моему лицу. — Вы сами кто?
— Я сестра.
— Чья? Фадвы? И помогите мне, заберите этого маленького шайтана. Она ушла на рынок, скоро вернется, меня зовут Мухаммад. — Повернувшись, я посмотрел на неё. И тут же поплатился за это. Почувствовал, как меня тянут за бороду.
— Нет, её покойного мужа. Да отпустите девочку….
— Ага, как только так сразу, она всё вокруг перепачкает.
— Отпускайте, вам надо на себя посмотреть. Мне кажется что это вы её так испачкали, — Ехидно так улыбнувшись, она занялась спасением одного лекаря от маленького монстра.
Из котла зачерпнула горячей воды, разбавила холодной, сдернула с веревки большой кусок ткани и перекинула через плечо. И всё это она сделал одной рукой, второй она держала Айю.
Пока я вставал, сестра уже сняла всё грязное с ребятенка и собралась помыть его.
— Я бы не делал этого.
— Почему? — Она повернула ко мне удивленное лицо.
Снял с округлого, горячего на ощупь, плеча тряпку и накинул на ребенка, — У неё ещё утром был жар, я давал её отвар, лучше просто умыть.
Она, кивнув, перехватила Айю под мышку и требовательно протянула ладонь, — Поливай….
Очень скоро, очаровательное чадо было отмыто, вытерто и отнесено в дом, где его одели и заперли в комнате на женской половине. Я тоже успел переодеться и теперь стоял посередине разгромленной кухни, соображая с чего надо начинать. Или убираться или отвар готовить? Решил сначала сделать отвар, подобрал с земляного пола ступку, выложил в неё по щепотке трав и корешков, принялся перетирать. За спиной послышалось шуршание ткани и потом голос.
— А вы правда лекарь?
— Да, правда. Налейте половину котелка воды и поставьте греться.
— Этот сойдет? — Загремела посуда.
Взглянул, — Почти, если найдете чуток поменьше, буду благодарен
— А этот?
— Не смешно, — Она показывала турку на маленькую чашечку кофе. Вон видите, на боку лежит….
— Так бы и сказали, что его помыть надо, — Забрав посудину, она выкинула гущу, ополоснула, и налив воды оставила на угли, которые едва тлели.
