Тридцать один. Часть I. Ученик - Роман Смеклоф
– О таком я и не слышал, – очумело выдавил голем, выдув струйку воды, закрыл рот.
– Я тоже.
Пересилив страх, я подполз к борту и заглянул. Там плескались зелёные волны, сквозь которые просвечивали звезды. Отскочив к мачте, я обнял её с новой силой.
– Посмотри вверх, – дрожащим голосом выговорил Евлампий.
Я поднял голову. В небесах, выгнувшись в нашу сторону, висела земля. Всего метрах в восьмистах. Дремучие леса обступали горы. Реки, бурля несли воды к синему глазу озера. Да и как они могли не бурлить, вверх ногами то. Стая птиц, потревоженная повозкой, вспорхнула и падала на нас. Я чуть не узнал у Оливье, что можно из них приготовить, но меня перебил голем.
– Кверхудном, – очаровано выдал он.
Я не стал спорить. Кверху, так кверху. Повозка выползла из предлеска на дорогу. Ума не приложу, как она держалась кверху дном. Потом Евлампия расспрошу. За ней выкатилась ещё одна и ещё. Вся вереница медленно ехала, хоть и висела над моей головой, к воротам замка.
– Перекувыркано, – протянул голем.
Я кивнул, ещё как перекувыркано. Крепостная стена с остроконечными башнями цеплялась за гору, чтобы не соскользнуть на нас. Между бойниц прохаживались стражники в доспехах с яркими зелёными плюмажами. А к опущенному мосту в крепость стекались повозки и кареты, уже запрудив весь двор перед замком.
– Прибыли, суши шлюп! – гаркнул, незаметно подошедший дядя и хлопнул меня по плечу.
Но я не отрывался от висящего над головой мира.
– Чего замер, как левиафан перед прыжком? – рявкнул Оливье. – Шнырь на кухню! Хватай книгу рецептов и собирай всё для торта. Забудешь чего, шкуру спущу. Усёк, крысёныш?
– Да, учитель, – доложил я, но мачту из рук не выпустил.
Никак не пойму, где верх и низ. Боюсь пальцы разжать.
– Заморыш! – ласково позвал Оливье. – Пытаешься меня разозлить?
Я отчаянно замотал головой.
– Тогда пулей на камбуз!
Я неуверенно оторвался от мачты и, не глядя вверх, шагнул.
– Дядя ведь не падает, – бормотал я, семеня на кухню.
– Будем надеяться, – подбодрил севшим голосом Евлампий.
Я заморгал. Примерещилось, что голем побледнел. То есть его камни посветлели. Только так не бывает! Наверно, из-за зелёного света кажется. Волшебные булыжники масть не меняют!
Открыв дверь, я вошёл на камбуз. Всё на местах! Побитые тарелки не лежали на потолке. Столы не болтались вверх ногами. Я немного успокоился.
В углу, у мусорного ведра, сидела фея с белым обескровленным лицом и растрёпанными волосами. Сжавшись, она положила голову на подтянутые к подбородку колени.
– Всё будет хорошо, – пообещал я, глядя на несчастную Люсю.
Она не ответила. Только покачивалась, обхватив ноги. Так даже лучше. Ей пока не стоит выходить.
Я взял с полки книгу рецептов и погладил корешок.
– Здравствуй, милая, – ласково сказал я.
На обложке проступила улыбающаяся мордочка.
– Открой, пожалуйста, рецепт грандиозного праздничного торта.
Книга перелистнула страницы. Взяв из ящика холщовый мешок, я складывал продукты, стараясь ничего не упустить, а голем напоминал если что не так. Общими усилиями мы вскоре собрали ингредиенты.
Я нехотя открыл дверь и поволок мешок на палубу.
– Учитель, всё готово.
Оливье махнул рукой.
– Где фея, консоме из русалки? Сюда её, сейчас обезьяны прилетят. Ты ещё не собрался? Бегом! Оставь мешок, я возьму.
Я вздохнул и вернулся на камбуз. Фея так и сидела в углу, закрыв глаза.
– Люся, пора идти, – позвал я.
Евлампий вздохнул и прошипел:
– Помолчи. Лучше я.
Я подошёл ближе.
– Людмила, нам пора, учитель ждёт, – мягко позвал голем.
Фея подняла полные ужаса глаза.
– Нам нужно отправляться на Изумрудный остров, – продолжил Евлампий. – Сейчас за нами прилетят летучие обезьяны.
– Я не хочу, – дрожащим голосом выговорила Люся. – Там тьма! Трым!
– Там больше нет тьмы, – заверил голем. – Только свет, вода и остров. Больше ничего.
– Очень красивый остров, – подтвердил я.
– Правда? – спросила Люся. – Трям-рям!
Оторвавшись от своих колен, она подняла голову, с надежной глядя на нас. Я покраснел. Стало одновременно стыдно и неловко.
– Ещё бы, – не растерялся голем, ему стыдно, а тем более неловко, не бывает.
– Помоги ей, – едва слышно прошипел он.
Я протянул руку. Она оперлась на неё и встала. Поправила замявшуюся пижаму и, продолжая смотреть мне в глаза, спросила:
– Ты меня проводишь? Трим-рим!
– Непременно. И будет сопровождать до замка, – пообещал Евлампий и мне пришлось возиться с феей.
На палубе уже ждали летучие обезьяны. Боцман приветственно махнул рукой. Его подручные, не дав опомниться, подхватили нас за плечи и, оторвав от корабля, подняли в воздух.
Хорошо, что фея не успела ничего понять и смотрела вниз. Вода за бортом её успокаивала.
Обезьяны живо махали крыльями, и мы разогнались. Я сдуру взглянул вверх. Мы падали на остров, как мешок с картошкой, даже быстрее.
– Дыши глубже, – посоветовал Евлампий.
Всё-таки его советы неподражаемы.
Обезьяны собрались вместе и, выставив свободные руки, закружили хоровод. Раздался хлопок. Мы переместились. Ну, мне так показалось. Взаправду, мы ещё сильнее разлетелись и резко затормозили. Зато после третьего хлопка наконец-то коснулись земли. Даже встали на неё, а не уперлись головой, как должно было бы быть.
Справа от нас тянулась вереница желающих попасть в крепость, и скрывалась в воротах.
– Гости Дарвина! – зло крякнул Оливье, высвобождаясь из лап боцмана. – Опять проторчим в очереди. Потому что влететь в крепость – невежливо! Да я за уши дохлого гиппогрифа дам больше, чем за все манеры вместе взятые!
Чича усмехнулся:
– В замок нельзя попасть по воздуху!
– Семь лет слышу эту чушь! – взревел дядя. – Ненавижу очереди!
– Придётся потерпеть, – давясь от смеха, ответил боцман. – Гости короля равны, никто не попадёт на день рождения раньше других.
Оливье ругался, а я таращился на гостей. Так много летучих обезьян я ещё не видел. В мире Изумрудного острова модники рядились в длинные камзолы бананового и лимонного цветов, которые тащились по пыли за спиной, и длиннополые шляпы с огромными пёстрыми перьями. Забавно, конечно, но в Черногорске и не такое увидишь. А вот лохматые серые звери с длинными ногами и отвисшей, торчащей даже из-под длинной чёлки, вывернутой губой, меня заинтересовали.
– Это чючюники, – отмахнулся от моих вопросов Чича. – Безобидные, но лучше к ним не лезь, залижут до омерзения.
Я даже пригнулся,
