Татьяна Догилева - Жизнь и приключения Светы Хохряковой

– Ни фига себе! – еще раз поразилась я своей слабости и расстроилась. Из расстройства меня вывел запах кофе. Кончита сменила гнев на милость и поставила передо мной чашку. Протянула пачку сигарет, но я отрицательно мотнула головой и полезла в свой рюкзачок. Прямо в рюкзачке надела на пальцы куклу. Кукла вынырнула из-под стола и заканючила плаксивым голоском:

– Прости ты ее, прекрасная добрая девушка. Пепа такая соня! Я уж будила ее, будила, даже кусала, но она валялась как бревно. Я отчаялась и даже заплакала. У-у-у! Так горько я плакала. Потом слезы кончились, и я подумала: конечно, Пепа так долго не спала на кровати и на простынях. Ее можно понять и простить, правда?

– Конечно, можно, – очень серьезно ответила Кончита и вдруг начала хохотать. Я чмокнула ее в щеку и понеслась на рынок.

Фаробундо уже разложил свой товар на прилавке и спокойно сидел в плетеном старом кресле-качалке, ожидая, когда появятся покупатели, заинтересуются его овощами. Раньше я бы, не задумываясь, плюхнулась на землю, но после внушения Фаро о чистоте одежды воздержалась. Примоститься, кроме деревянной табуретки продавца, было некуда, и я плюхнулась на нее. Оглянулась на Фаро, он продолжал покачиваться в кресле и никак не отреагировал. Покупателей становилось все больше, жизнь рынка набирала обороты, но наш прилавок был сегодня как заговоренный, все проходили мимо.

Я ерзала на табуретке, ожидая хоть каких-то действий или указаний от хозяина, а ему или не хотелось торговать сегодня, или еще чего, он вообще прикрыл глаза и вроде как задремал. Я подождала-подождала, а потом, надев куклу на руку, начала от ее имени зазывать покупателей:

– Ах, добрые красивые сеньоры! Не проходите мимо этой молодой зеленой фасоли! Просто полюбуйтесь ею! Видите – на ней еще капли росы, они сверкают как бриллианты. Еще утром фасоль росла на грядке, но трудолюбивая Кика и ее пятеро детей своими руками собрали ее для вас!

И около нашего прилавка стала собираться небольшая толпа женщин с корзинками для овощей. Пока они еще не покупали, а только глазели на куклу, но с большим интересом и удовольствием, Пепа-2 явно нравилась зрительницам, многие из них были с детьми. Я заливалась соловьем, расхваливая каждый овощ, мое выступление оживило зрительниц, они начали посмеиваться и переговариваться одобрительно, но покупать не покупали, стеснялись вступить в разговоры с такой необычной продавщицей. Спасла положение маленькая девочка лет пяти. Она дернула мать за юбку и, сверкая глазами, возбужденно закричала:

– Мама, мама! Купи у куклы фасоль с бриллиантами!

Раздался взрыв хохота.

– А и то правда – раз в ушах бриллиантов нет, так пусть хоть на фасоли!

И мамаша со смехом подошла к прилавку:

– Почем нынче драгоценности?

Я оглянулась на Фаро.

– Три корунды – пакет, – объявил он и подошел к товару. Дальше я шутила и переговаривалась с покупательницами и их детьми, а Фаробундо отвешивал товар и получал деньги. Веселый гвалт привлекал новых покупателей. Так что через два часа у нас не было ничего, весь товар смели подчистую. Но народ не спешил расходиться, требуя продолжения диалога с куклой. Но Пепа-2 сказала:

– Я бедная куколка, очень устала с непривычки. Мне надо отдохнуть. Благодарю вас, добрые сеньоры и сеньориты, за такое прекрасное общение. С нетерпением буду ждать вас завтра, – поклонилась, послала два воздушных поцелуя и скрылась под прилавком. Там я незаметно сняла куклу и показала пустые ладони. Зрители зааплодировали и стали медленно расходиться, обсуждая между собой увиденное. Фаробундо пересчитал выручку и часть денег протянул мне:

– Заслужила.

– Самый прекрасный в мире кофе? – предложила я. Он согласно кивнул, и мы отправились к Берналю.

В кафе мы застали необычное оживление: и посетителей было немало, поэтому Кончита на бегу поприветствовала нас, указывая рукой на незанятый столик, но главное, около моего бывшего дерева начиналась какая-то стройка. Были завезены уже бревна, доски, куски железа, провода и еще какие-то стройматериалы, и несколько рабочих споро рыли ямы под сваи. Зрелище строительства меня не обрадовало. Я почему-то считала это местечко уже своим, и когда Кончита подбежала принять заказ, я поинтересовалась:

– Что сооружаете?

– Берналь прислал построить маленький домик, где Тео с ребеночком могли бы передохнуть! – Сердце мое бухнуло вниз живота.

– Родила? – почему-то прохрипела я.

– Нет! – Кончита махнула рукой – мол, некогда лясы точить, и исчезла, как привидение.

Настроение у меня подпортилось, и не исправилось оно ни от запаха кофе, ни от кукурузной каши, когда Кончита принесла наши заказы. Я без всякого аппетита ковыряла горячую кашу и не испытала ни малейшего желания проглотить хоть немного. Достала сигареты из рюкзачка и начала дымить. Фаро смаковал свой кофе, изредка поглядывая на меня.

– Проблемы? – коротко спросил он. Хотела я ему выложить все-все-все: и про Илью-Берналя, и даже про «Камана Хусто», и что мое триумфальное внедрение обернется полнейшей катастрофой, если из пуза Тео вылезет девчонка, и что в конце концов я не знаю, где буду ночевать сегодня. После кровати и простыней место под бивневым деревом уже не казалась таким уж привлекательным, да и лучше бы мне вообще держаться подальше от кафешки. Но я наступила на окурок и уныло ответила:

– Какие могут быть у сумасшедшей проблемы?

Фаро усмехнулся. Я помялась да и спросила в лоб:

– Я сегодня ночевать где буду? Здесь или вы меня к себе возьмете?

Фаро допил свой кофе и ответил:

– Если не будешь такой нежной – возьму с собой. Но только если развеселишься, нечего на меня тоску нагонять. – Я невольно улыбнулась. – Другое дело! – похвалил Фаро.

– Сеньор! Вы не подождете меня немного – пробегусь по магазинам, одежки прикуплю и вообще кой-чего. Я же теперь богатенькая!

– Да беги, конечно, торопиться некуда. Вон как рано сегодня торговать закончили. Я здесь посижу. – И я рванула по магазинам.

Оказалось, что денег у меня действительно немало, это меня приятно удивило. Ну, то есть немало для местных магазинчиков. Я накупила белья, одежды, мыла и еще всякой всячины, которая мне пригодилась или которую я сочла необходимой. Потратила ровно половину денег, а для второй приобрела кошелек-мешочек, который можно было носить на шее или повязать на поясе.

Нагруженная пакетами, я вернулась к своему благодетелю. Он сидел за столиком и читал газету. Я плюхнулась на стул, бросила все пакеты рядом и вдруг, почувствовав дикий голод, стала уминать холодную кашу, миска с которой все еще стояла на столе.

– Да подожди ты. Кончита новую принесет! – возмутился Фаро.