Марк Фурман - Прерванный полет
— Давно знакомы с вашим приятелем?
— С прошлого лета.
— Расскажите подробно, как и при каких обстоятельствах познакомились.
— Я давно думал купить подержанную машину, на новую денег не хватало. Вот и толкался у магазина «Автомобили». Там всегда много народу: одни продают, другие покупают. Как-то заметил парня в яркой заграничной футболке и фирменных джинсах. Это был Туз. Он подходил то к одной группе людей, то к другой. Через несколько дней я узнал, что он выступает в роли посредника: ищет для желающих продать машину нужного клиента, получая «комиссионные» за сводничество. Вскоре я приобрел почти новый «Москвич» по сходной цене. Какой-то доцент за границу собрался, продавал машину в спешке, фактически за бесценок. Тузу я за услугу заплатил «комиссионные». Покупка меня вполне устраивала. Потом он несколько раз заходил ко мне в лифтерную. Разопьем с ним бутылочку, поговорим…
— Понятно. — Юрий подошел к окну. Ему показалось, что в комнате душно, он открыл форточку. Потом положил на стол пачку сигарет:
— Курите?
Алфеев прикурил, жадно затянулся. Что-то лошадиное было в его вытянутом лице. Нижняя челюсть сильно выступала вперед, обнажая редкие пожелтевшие зубы.
— Кем работает Туз? — Корначев достал из пачки сигарету и стал разминать ее пальцами.
— На такси временами промышляет, машину водит лихо. Работа, как и у меня, сменная. Времени на многое хватает.
— Зачем вам понадобилась машина Казаряна? — Корначев решил сначала выяснить, какова роль каждого в этом запутанном деле, а уж потом, исподволь, подвести Алфеева к более серьезной части допроса.
— Вы, наверное, не поверите мне, гражданин следователь, но с этими «Жигулями» нелепая история приключилась, — начал Алфеев. — Мне Петр давно говорил: покупай «Жигули», твой «Москвич» не машина, года два поездишь — и в утиль сдавать. А с месяц назад позвонил, предложил подходящую модель. Цвет темно-синий, почти новая. Однако сказал, что за машину надо заплатить четыре куска, фактически ее полную стоимость. Я говорю: у меня таких денег нет, два едва ли наберу. Тогда он предложил познакомить меня с человеком, который может дать нужную сумму в долг. Если оказать ему небольшую услугу, сколь угодно ждать сможет. А «Москвич», сказал Клепиков, продадим дороже, чем купили.
«Ага, вот и данные на Туза появились, — подумал Юрий, сделав для себя пометку. — Петр Клепиков».
— Ну и как вы приобрели «Жигули»? — Он знал от Казаряна подробности навязанной ему сделки, но хотел услышать их от самого Алфеева.
— Значит так, товарищ следователь, — скороговоркой продолжал Алфеев. — Свел меня Клепиков с человеком, который согласился одолжить денег на машину. Вежливый, обходительный, но себе цену знает. Туз его всегда шефом величал, слушался беспрекословно. Фамилию его он не назвал, только раз обратился к нему по имени-отчеству — Генрих Иосифович. Тому это не понравилось, с тех пор он был для нас только шеф. Как-то раз Туз сказал, что шеф имеет зуб на одного инженера. Якобы тот ему в чем-то дорогу перебежал. Теперь шеф настаивает, чтобы инженер продал машину. Звонит ему домой, бросает в почтовый ящик записки, угрожает. В итоге инженер не выдержал и согласился продать почти новые «Жигули».
— Фамилию инженера не припомните?
— Фамилия его Казарян, зовут Артур Христофорович. Я тоже дважды записки в его ящик бросал: «Продайте «Жигули», «Советую продать машину», нечто в этом роде.
— Неразумно поступили, Алфеев, — Корначев покачал головой. — Шантаж, угрозы, вымогательство. По закону статья, с лишением свободы до трех лет.
— Теперь и сам понимаю, что влип в историю с такими «друзьями». Мне казалось, они все могут.
— Продолжайте.
— На прошлой неделе, во вторник или среду, Туз говорит: «Ну, Николай, едем за машиной». Отправились мы в институт, где работает Казарян. Это недалеко от станции метро «Таганская». Он нас ждал у киоска. Посадили его в мой «Москвич» и поехали в Химки. Там и расплатились с ним.
— Подождите, — прервал его показания Корначев. — Надо уточнить один момент: Казарян добровольно отправился с вами или вы заставили его поехать?
— Разумеется, добровольно, никто его силой не заставлял.
Юрий пристально взглянул на Алфеева, помолчал и произнес:
— Николай Григорьевич, отдаете ли вы себе отчет в том, что последняя фраза почти целиком перечеркивает все ваши предыдущие показания?
— Как это перечеркивает? — не понял Алфеев. — Я говорю правду…
— Полностью перечеркивает. Я сам видел, как вы и какой-то мужчина насильно усадили Казаряна в машину. Брали вы его почти как в кинобоевике — с двух сторон и под руки. Наконец вечернее избиение накануне…
Откровенно говоря, Юрий решил рискнуть. Людей, находившихся рядом с Казаряном, он не смог бы опознать. Из-за дождя не разглядел их сквозь машинные стекла, но по фотоснимкам, изготовленным с помощью фоторобота, ему удалось уловить определенное сходство одного из изображений с внешностью Алфеева.
— Да, действительно, — Алфеев почувствовал себя загнанным в тупик. — Я не все подробно рассказал. Но раз вы сами знаете, что и как…
— Поймите меня правильно, Николай Григорьевич, терпеливо, словно учитель, объясняющий сложную задачу нерадивому ученику, продолжил их диалог Корначев. — У вас семья, более ни менее налаженная жизнь и, как я понял — необременительная работа. Конечно, вы оступились. Но правда и только правда позволит следствию установить степень виновности гражданина Алфеева и Туза — человека, который задержан вчера вместе с вами.
Наступила пауза, Алфеев обдумывал слова следователя.
— Накануне того дня, как мы поехали покупать машину, — медленно начал он, — ко мне в лифтерскую зашел Туз. Мы распили бутылку коньяка. Клепиков сказал, что продажа «Жигулей» намечена на ближайшие дни. Деньги шеф уже приготовил, а те, которые есть у меня, надо снять со сберкнижки. Но шеф имеет к нам небольшую просьбу. Надо, слегка пугнуть, Туз так и сказал — «слегка пугнуть» одного человека. Того самого, кто завтра будет продавать нам машину. Он родом с Кавказа и, похоже, ведет нечестную игру: то ли не хочет расставаться с «Жигулями», то ли надумал сбыть их другим покупателям. Для нас это не составит особого труда, полагал Туз. Вечером мы дождались неизвестного около дома, избили его. Назавтра я узнал, что им оказался некий Казарян. В основном бил Клепиков, я только раз ударил…
— Но вы могли убить его!
— Таких указаний не было. Шеф приказал только попугать.
— Продолжайте, Алфеев.
— Когда мы усадили человека, вышедшего из института, в мой «Москвич», я узнал вчерашнего пострадавшего. Потом мы отправились в Химки. Там Казарян продал «Жигули», передал на машину все документы. Туз был недоволен всей этой церемонией. Он считал, что мы даром платим такие деньги, фактически полную стоимость автомобиля. Но шеф приказал ему молчать, и он подчинился. После этого доехали до автостоянки, там оставили машины.
