Приют - Алиса Бодлер
– Раз продержались так долго, толк был. Кроме того, кто-то, не понимая риска, мог и подыгрывать. Тогда все были помешаны на спиритизме, а это – вещь родственная. – Оуэн пожал плечами. – Следующие характеристики пугают меня куда больше.
Я перелистнул страницу. Там меня ждала похожая заметка, все так же написанная от руки.
«Требуемые характеристики экземпляров (версия середины XX – начала XXI вв.):
1) возраст от 2 до 11 лет;
2) неблагополучная семья и / или отсутствие родителей и опекунов;
3) зафиксированные свидетельствования о прошлой жизни, не имеющие логического обоснования со стороны окружающих: описание местности, описание внешности предыдущего воплощения, суждения, не соответствующие возрасту;
4) воспоминания о родственниках / близких предыдущего воплощения (мин. один);
5) воспоминания о характере насильственной смерти, которое перенесло предыдущее воплощение (подробнее: в работе К. Стефферсона «Жизнь после жизни»);
6) наличия врожденных шрамов и / или родимых пятен, связанных с показаниями о характере насильственной смерти, которое перенесло предыдущее воплощение;
7) выдающиеся творческие способности и / или особенные привычки, не соответствующие возрасту;
8) высокий уровень интеллекта для рассматриваемой возрастной категории.
ПРИОРИТЕТНЫМИ (ДЕМОНСТРАЦИОННЫМИ) ЭКЗЕМПЛЯРАМИ МОГУТ ЯВЛЯТЬСЯ ЛИЧНОСТИ, ИМЕЮЩИЕ СЛЕДУЮЩИЕ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ:
1) документально подтвержденные и установленные связи показаний с реально существующими и / или существовавшими людьми, объектами, историческими событиями (временной отрезок появления следующего воплощения НЕ может превышать 200 лет, подробнее: в работе К. Стефферсона «Жизнь после жизни»);
2) документально подтвержденные и установленные связи показаний экземпляра с показаниями другого экземпляра вне зависимости от того, участвовал один из них в программе или же нет.
*Одобрено заведующим отдела перцептивных исследований Винского Университета Кимом Стефферсоном».
Внизу был прикреплен стикер, очень похожий на те, что висели на доске, с пометкой: «См. коробку 22».
Только сейчас я понял, что все эти данные в полупустую папку, реальное содержание которой ограничивалось лишь лживой отпиской не менее чем полувековой давности, вносила мисс Мертон. Сама.
Несмотря на то что женщина явно не собиралась возвращать в архив эти данные, она надеялась, что кто-то примет эту роковую миссию. Что кто-то поймет, что статус «закрыт», нарисованный на бумаге, ничего не значит.
Глава 7
Мы шарили по комнате с фонариками в активных поисках коробки с номером двадцать два. Джереми был абсолютно прав: большая часть материалов была посвящена исследованию лекарств, изучению человеческого мозга, анализу различных диагнозов с родственными нашему «реинкарнационному» недугу симптомами.
Создавалось прямое ощущение того, что архивную ячейку, посвященную проекту «Escape», старательно пытались забить нерелевантной информацией, пытаясь отвлечь внимание случайного заинтересованного от главного. И как же нам повезло, что мисс Мертон потратила свое время для того, чтобы изучить каждую чертову страницу и собрать картину воедино.
Этой женщины не было в живых, но она продолжала говорить с нами, кричать о помощи, используя этот хлам.
Теперь я в полной мере понимал, что значит выражение «Человек может умереть, но не его идеи».
– Отчего-то я был убежден, что вы с доктором Боулз – активные поклонники работ Стефферсона, – со злой иронией прокомментировал я недавно прочитанную выжимку, написанную, как мы теперь понимали, руками Мертон. – Упоминали его и тут, и там… Да так гордо! А он у нас – главный злодей.
– Злодейство относительно, – язвительно ответил Оуэн. – Тебе ли этого не знать. То, что там написано, будто он одобрил эти характеристики, не значит ровным счетом ничего.
– Он даже создал специальный отдел при этом университете! Работал при этом учреждении! – бастовал я. – Не вздумай говорить, что он ни при чем.
– Кому-то учение – свет, а кому-то – тьма, – продолжал философствовать Джереми, переставляя коробки. – Благие намерения и идеи часто интерпретируются абсолютно иным образом, потому как их воплощение целиком и полностью зависит от людей. А люди пользуются полученной информацией абсолютно всегда в меру собственной испорченности.
Я встал посреди комнаты, чувствуя, как во мне закипает агрессия.
Оуэн ни в чем не был виноват. Он просто помогал мне распутывать тайну. Но дядя волей-неволей превращался в самого близкого мне человека. А потому весь поток моих неприкрытых, истинных эмоций был теперь направлен на него.
Невидимая опасность, нависшая над Иви как дамоклов меч, скрытые мотивы доктора Константина, новости о смерти Тины и мисс Мертон, воспоминания о последних днях в доме Камерона… Я просто не мог вынести все это молча!
– А как, по-твоему, развились все вот эти характеристики, а?! Вот почему они перешли с сумасшедших бродяг на детей?! Как ты это объяснишь?!
– Стефферсон действительно проводил масштабные исследования, Боузи, – абсолютно спокойно и бесцветно отвечал мне Джереми. – Он выяснил и про временной промежуток в двести лет между воплощениями и обозначил, что перерождение возможно лишь при внезапной смерти или самоубийстве, и прописал возраст детей, в который можно зафиксировать этот феномен. Но это не Стефферсон кормил тебя риталином для того, чтобы ты вспомнил о реинкарнации, Боузи. Не он внушал тебе, что Герман – это что-то нематериальное, ненастоящее, не имеющее в себе смысла, на самом деле понимая, что все совсем наоборот. Не он, в конце концов, пытался замедлить процесс твоего понимания происходящего прописанными антипсихотиками, от которых тебя рвало! Побереги свою злость. Еще успеешь направить ее в правильное русло. Речь идет о коллективной ответственности. Никто там не хорош. Стефферсона нет в живых почти пятнадцать лет, а эксперимент продолжается!
– Во всем этом… – я почти стыдливо поджал губы. – Больно от того, что этим риталином сейчас наверняка питается Иви! А может, уже и дошло до этого… Чем они колят уже в рамках эксперимента?
– ДМТ, – сухо отозвался Джереми. – Дошло точно. Иначе бы она так не пугалась нашего присутствия за дверью. Не способен ноотроп дать такого эффекта… Еще и при таком маленьком сроке приема. Он же седативный[22].
– Ты мне хуже делаешь, я понять не могу?
– Доказываю, что злодейство относительно, Боузи, вот и все. Еще полгода назад ты бы скорее казнил меня, чем своего святого доктора Константина.
Искомая коробка не была похожа на всюостальную коллекцию архивных материалов. В виде хранилища был представлен обычный бытовой ящик из-под обуви. Но самым подозрительным было то, что бумаги внутри выглядели из рук вон плохо.
– Это не из архива, – подтвердил очевидное Оуэн. Он поднял ящик и осмотрел со всех сторон. – Вот тут фломастером написано: «Последняя выборка».
Отчего-то мне не хотелось прикасаться к найденным материалам. Я остался в стороне.
После уже порядком опостылевшего мне за эти несколько
