Лёлек и Болек в Индонезии - Эдуард Павлович Петрушко
Заставляю себя успокоиться и смотрю вслед удаляющимся инструкторам. Но не тут-то было, кислородной голодание превращает все в страшную сказку – все вокруг становиться неестественным, я наблюдаю за собой со стороны. Понимаю, что вот-вот потеряю сознание, и пока не вырубился, надуваю жилет и пулей лечу вверх. Подъем был похож на мультик – все становится цветным и ярким, наконец-то поверхность. В глазах замельтешили черные мухи, сердце стучало так, что болели ребра.
Выплюнул загубник и вздохнул полной грудью желанный воздух. Голова кружится, но начинаю приходить в себя. Поднялся слегка перепуганный инструктор. Окей? Окей. Свистнул лодку, поднял меня на борт и ушел на дно к остальной группе.
Придя окончательно в себя, рассматриваю редуктор и вижу, что поступление воздуха стоит на минимуме. Понятно, нагрузка, минимальное поступление воздуха, и вот привет – кислородный обморок. Матерю себя за невнимательность и спешку. Лодка подошла к причалу.
Делаю очередную ошибку и снова вылезаю на солнце, любуясь подводным миром с лодки – рыба-шар, грозная, но безобидная, блеснул чешуей прошедший косяк небольших тунцов. Рулевой кормит рыб бананами – начинается бесплатное представление, и погружаться не надо. Мелочь борется, вырывает друг у друга заветный кусок, все становится цветное, как будто в океан налили разных красок. Из глубины выглядывают здоровенные экземпляры, набираясь смелости для рывка за вкусняшкой.
Думаю, о том, что было бы грустно в такой красоте потерять сознание и утонуть, быть смытым рифовым течением. Продолжаю беззаботно загорать. Солнце бешено вгоняет в меня витамин D, я не понимал его опасность, и за 30 минут обгораю, как при пожаре, став похожим на Сеньора Помидора. С воды поднимается основная группа, снова идем к острову, за баллонами.
– Что с тобой было? – спрашивает Игорь. Я видел, как ты на ластах на дно шел, боролся. Опасная штука – так напрягаться под водой. Грузов не хватило? Я киваю головой и смотрю на белую пену, оставленную работающим двигателем катера.
По прибытию к отелю прошу сделать мне длинный ремень и выдать еще 6 кг грузов. Вездесущий Том быстро изготовил мне ремень, на который навешал свинцовых кубиков, и мы сразу же пошли на второй дайв. Точнее, для меня первый. Прошу Игоря посмотреть за мной, так как слегка очкую после неудачного погружения.
– Окей. – ответил бадди-партнер.
Все прошло штатно, из рыб ничего особенного не видели, кроме небольшой рифовой акулы, которая постоянно ходила за нами, словно вела наблюдение за противником.
Колокол – обед, после стресса, полученного организмом в результате неудачного погружения, вяло что-то пожевал и побежал прилечь под вентилятор, так как солнце нещадно стояло в зените и жгло все живое и неживое. Вентилятор гонял теплый воздух и не спасал, но тем не менее проваливаюсь в сон. Сполз с кровати только вечером, глянул в зеркало на какого-то обгорелого красномордого мужика с выпученными глазами. Звякнул колокол – ужин.
За ужином рассказываю Алексею о случившемся на первом дайве, тот закидывая в себя рис с рыбой, коротко комментирует:
– Блэкаут – кислородное голодание, никогда не «продавливай» воду на ластах, если грузов не хватает – не борись, может плохо кончиться.
Лица у прибалтов красные не только от солнца, но и от привезенного спирта, который они в виде дезинфекции принимают перед ужином. За столом гомоном и смех, а мы с Игорем, решившие не путать гречку с сечкой – не мешать дайв с выпивкой, скромно ковыряемся вилками в тарелках и пьем чай. Поужинав не спеша, словно графья на прогулке, идем по тропинке к бунгало.
– Красиво, как в кино. – говорю я, наблюдая за переходящей тропинку игуаной.
– Да, только жить здесь хочется рано утром или вечером, и желательно с кондиционером и холодильником. – отвечает партнер.
Румяное солнце медленно собиралось отходить ко сну. Прощаясь, оно окрасило острова в багровые тона, и довольное своей работой упало за горизонт. Птицы запели громче, на деревьях зашушукались обезьяны кус-кус.
Ночью мне опять снился странный сон – я, привязанный к пальме, сгораю под нещадными лучами экваториального солнца. Вокруг танцевали папуасы и улыбались страшными беззубыми ртами. Всю ночь поливаю обгоревшее тело пантенолом, как заправский пожарник. Игорь тоже не спит, ворочается – переворот времени, слегка температурит – акклиматизация. Просыпаясь ночью, тихо, как в бреду, материт Индонезию, Папуа и «долбанные острова».
Валялись до 11.00, на завтрак и дайв не пошли, крикнув заглянувшему Алексею, что мы приболели. Через пару часов, окончательно очухавшись, услышали, что по крыше барабанит дождь. Выглянули на улицу – там набирал обороты тропический ливень.
– Хорошо, что не пошли, погода срань. – говорит Игорь и подставляет руку под струи воды, стекающие с крыши. Зачем-то пробует ее на вкус. – Пресная, хоть бери мочалку и мойся, у меня от соленой воды раздражение в интимных местах.
Влажность и соль – вот две постоянных составляющих жизни на острове. Наша одежда и волосы стали жесткими от соли, поэтому дождь встречаем с радостью.
Молча наблюдаем за серым небом, извергающим жирные капли воды, барабанящие по океану. Рядом с бунгало проплыли небольшая акула и скат, стаи небольших рыб стоят под домиками, будто прячась от дождя. Игорь достает из чемодана леску и крючок.
– Пока никого нет, рыбу половим, а то еда здесь, как погода – г..но. – Я ломаю черный хлеб и начинаю прикармливать рыбешек, которые ринулись к хлебу, как борзая за зайцем.
– У нас кроме твоего походного кипятильника ничего в номере нет. – в бунгало действительно не было даже чайника. – Суши делать будем или в кружке варить? – говорю я, наблюдая за кишащей в воде рыбой.
– Давай сначала поймаем, а потом будем думать. – говорит Игорь, забрасывая нехитрое приспособление в воду. Через 20 минут у нас несколько блестящих рыбешек, похожих на язя. Не придумав, что с ними делать, отпускаем в океан.
Дождь заканчивается, придя в себя после обеда, выходим на два дайва. Океан после ливня словно опустел. Дружно толпились вокруг маленькой рыбки-апельсина, которая играла в свете фонарей разными цветами. Ходили вдоль острова, наблюдая за достаточно крупной рыбой-попугаем. Ее название соответствует облику: разноцветная окраска и нарост на лбу, как птичий клюв. Укус
