Анри Верн - Глаза Желтой Тени
Внезапно царящую в машине тишину нарушил вызов коротковолновой рации. Сэр Арчибальд включился, и тут же зазвучал знакомый, хотя и несколько искаженный голос Шейна:
— Шейн — машине двенадцать.
— Машина двенадцать слушает, комиссар на связи… Говорите…
— Только что из оцепленного квартала попыталась выехать подозрительная машина. Она прорвалась сквозь заграждения и не остановилась несмотря на наши требования и сигналы. Мы ведем её преследование. Машина движется по направлению к Темзе… Конец передачи…
— Продолжайте преследование, — скомандовал комиссар. — Мы тоже едем по направлению к Темзе… Держите нас в курсе дела… Конец передачи.
Связь прекратилась. Сэр Арчибальд дал указания шоферу, и машина, сделав правый поворот и включив сирену, резко прибавила скорость.
Несмотря на то что туман рассеивался, улицы английской столицы продолжали оставаться пустынными, добропорядочные граждане ещё находились отсиживаться дома. И это можно было считать удачей, потому что смог вынуждал машину двигаться до определенной степени шло вслепую. К счастью, шофер имел большой опыт в поездках такого рода и вел машину в смоге как по радару.
Детектив Шейн регулярно корректировал движение по рации. Погоня продолжалась, все ближе подступая к Темзе в направлении Тауэра.
Наконец Шейн передал:
— Беглец несется на огромной скорости к докам, рискуя каждую минуту свернуть себе шею… Продолжаем преследование… Конец…
Переехав через мост, машина сэра Арчибальда с включенной сиреной повернула на восток. Снова заговорило радио:
— Мы уже у Престон-роуд, неподалеку от въезда в туннель. Преследуемая машина попала в аварию, врезавшись в многотонную основу линии электропередач… Машина загорелась…
— Что с пассажирами?
— Они внутри машины… Поджарились…
— Боже! У вас есть огнетушители?
— Мы их используем, сэр… Но горит так, будто это цистерна с бензином… Полагаю, что когда потушим, то внутри будут горелые бифштексы…
— Делайте все возможное, Шейн, — бросил комиссар. — Сейчас мы подъедем…
Машина остановилась в начале Престон-роуд, где невдалеке от перевернутого, ещё дымящегося автомобиля скопились многочисленные полицейские фургоны и дымящееся перевернутое авто.
Шейн уже бежал к шефу.
— Что нового? — спросил начальник, опуская стекло.
Сыщик поник головой.
— Огонь мы потушили и извлекли останки пассажиров. Как я и докладывал, состояние плачевное… Полностью обгорели… За рулем, по-видимому, был китаец или, точнее, азиат. Что касается пассажира, то о нем почти ничего нельзя сказать. Ясно только, что это был человек очень маленького роста, почти что карлик…
— Короче, — сухо подвел итог сэр Арчибальд, — мы никогда не узнаем, имели эти несчастные что-либо общее с «человеком, убивающим взглядом»…
— То, что они, разнося в щепки заграждения, бежали из квартала, где он укрывался, позволяет предполагать, что…
— Конечно, конечно… Но можно только предполагать… Необходимо собрать всю возможную информацию о них…
— Наша лаборатория и сотрудники займутся этим, — заверил Шейн. — Да, еще! Совсем запамятовал! Машина идентифицирована. Один из номеров сохранился. Машина краденая.
— Ладно, хоть что-то нам известно… Держите меня в курсе… Я буду у себя в кабинете…
— Слушаюсь, сэр… Буду держать с вами связь…
Сэр Арчибальд поднял стекло и обратился к друзьям:
— Что вы обо всем этом думаете?
Моран скорчил гримасу.
— Что я думаю? Сведения слишком расплывчаты… Все смутно, все таинственно. Человек, испускающий из глаз смертоносные лучи, украденная машина с китайцем за рулем… Все это заставляет меня подумать кое о ком, кого бы я предпочитал вообще не упоминать.
Комиссар понял сразу, о ком идет речь.
— Да!.. Да!.. Увы! Но будем все же надеяться, что наши страхи и подозрения необоснованны… Кстати, делать нам здесь больше нечего. Поехали ко мне на службу. Там мисс Хемс нам подробно расскажет свою историю. Возможно, кое-что прояснится…
Ни профессор Клерамбар, ни Билл Баллантайн не произнесли ни слова, но по суровому выражению их лиц в тусклом свете лампочки было ясно, что они тоже подумали о человеке, упомянутом Бобом Мораном.
В кабинете сэра Арчибальда в Скотленд-Ярде Мартина Хемс начала свой рассказ, обращаясь в основном к профессору Клерамбару, единственному, кого она знала среди этих людей, взгляды которых были устремлены на неё в ожидании повествования.
— Вы знаете моего дедушку, профессор, — начала она, — а также место, где он живет. Это старый замок, построенный на скалистом уступе горы в Оверни. В тех местах замок прозвали «Мован» — замок «Дурных ветров». Об этом замке сохранилось множество жутких легенд и преданий, как и обо всех подобного рода строениях.
Окрестности замка, где я проводила в детстве свои счастливые каникулы, были прекрасны, хотя и довольно пустынны.
Как вам известно, мои родители умерли, когда мне минуло двенадцать лет, и меня воспитывал дед. Он был богат, и все его время занимали занятия физикой, физические эксперименты. Поскольку поблизости от замка не было хороших школ, меня послали в парижский пансион. После окончания учебы мне больше ничто не мешало жить вместе с дедом…
Месяца два все шло прекрасно. Пока дед занимался своими исследованиями, я пыталась с помощью слуг внести некоторый уют в наше суровое жилье.
Но в конце лета все пошло наперекосяк. Однажды вечером большая черная машина пересекла каменный мост, ведущий через ров к замку. Из машины вышел странный человек, которого мой дед тут же принял, и они заперлись на несколько часов в лаборатории на верхнем этаже башни. Когда незнакомец уехал, дед мой стал вести себя, как какой-то средневековый алхимик, открывший наконец секрет философского камня.
Этот таинственный незнакомец потом ещё несколько раз посещал нас, снова запираясь на долгие часы с дедом в лаборатории. Иногда они вместе обедали, иногда нет. Несколько раз, обеспокоенная их длительным отсутствием, я стучала в дверь лаборатории, но не получала никакого ответа, как будто там никого не было, хотя я своими глазами видела, как дед и неизвестный туда входили…
Так длилось около двух месяцев.
Наступила осень, и по мере того, как сменялись дни, характер деда начал меняться в худшую сторону. Он становился все сумрачнее, суровее, безразличнее ко всем, кто его окружал, и даже ко мне, своей внучке, к которой он прежде очень благоволил. Наконец дело дошло до того, что он заявил о своем нежелании питаться со мной за одним столом. Пищу ему носили в лабораторию, где он и запирался. Теперь я видела его всего по нескольку минут в день. Что же до незнакомца в черном автомобиле, то он уже больше не появлялся в замке, но машину его иногда замечали в окрестностях.
