Чекисты рассказывают. Книга 3-я - Шмелев Олег
— Свою работу в немецком посольстве не скрывает? — спросил Марков.
— В анкетах не писала. Когда началась война, покинула Москву и оказалась в Ставропольском крае. В период оккупации имела подозрительные связи с гестапо...
— Вы проверяли?
— Конечно. И расстрелянный Дубовцев, ее временный жилец, там в это же время орудовал.
— Любопытная особа. А по месту ее прежней работы интересовались?
— Она работала здесь машинисткой в областной конторе «Союзпечать», потом в издательстве. Ничего предосудительного за ней не замечалось.
— Что скажешь, Павел? — спросил Марков Синицына, который сидел за столом и что-то писал в блокноте.
— Кажется, мы у цели, Владимир Гаврилович, только бы не спугнуть. Даже руки чешутся... Пока вы разговаривали, у меня возникли кое-какие мысли. — Павел вырвал из блокнота два исписанных листка. — Вот.
— Недаром отмалчивался...
Марков начал читать, когда в комнате зазвонил телефон. Трубку снял Антонов. Это Москва срочно вызывала Маркова к прямому проводу.
Марков дочитал, вернул листки Павлу.
— Неплохо. Подробно поговорим, когда вернусь. А пока подумайте тут, как нам лучше проверить характер связи Валуевой с карателем Дубовцевым...
Через двадцать минут Марков был уже в здании местного управления КГБ, откуда его тут же соединили с генералом Сергеевым.
— Как дела, Владимир Гаврилович? — услышал Марков в трубке голос генерала.
— Только что закончили беседу с заявителем. Есть интересные данные. Похоже, что мы все же имеем дело с «Одиссеем». Надо проверять. — Полковник не спешил с категорическими выводами. — Подробно доложу несколько позднее.
— Понятно... Сообщаю новости. Возможно, пригодятся. Один из засланных к ним агентов имеет привычку при разговоре с собеседником то и дело заводить свои часы. Он должен везти с собой какой-то смертоносный препарат. Обрати внимание.
Марков даже дыхание задержал.
— Теперь сомнений нет, Иван Алексеевич. Мы имеем дело с «Одиссеем». Заявитель как раз говорил об этой привычке.
— Ну, вот видите, как оно складывается.
— Не сглазить бы... Будем действовать, Иван Алексеевич.
— Не спеша, но поторапливаясь. При нем препарат, назначение которого мы еще не знаем, можем только догадываться. С этим надо считаться. И последнее. О ходе операции докладывайте ежедневно. Если же получите что-то важное, сообщайте немедленно...
Глава седьмая
«ОДИССЕЙ» ДЕЙСТВУЕТ НЕ ОДИН
Уткин Второй в непромокаемой куртке на «молнии» стоял на кухне у стола и пил чай, торопливо, обжигаясь. Он опаздывал на работу. Домна что-то завертывала в бумажную салфетку.
— Возьмите с собой бутерброды. — Домна сунула сверток ему в карман куртки.
— Я скоро вернусь. Спасибо. — Он выложил бутерброды на стол.
— Жаль, зря старалась.
Уткин допил последний глоток, поставил стакан на стол и внимательно посмотрел на хозяйку.
То, что он собирался ей сказать, было для него очень важно. Вероятно, ее следовало подготовить исподволь, как он поначалу и намеревался сделать, но по зрелом размышлении решил, что лучше преподнести все Домне как бы невзначай, экспромтом. По складу натуры ей так должно больше понравиться.
— Вы чем намерены сегодня заниматься? — спросил он совершенно будничным тоном.
— А что от меня требуется?
— Совсем немного... — Он посмотрел на часы, подвел их. — Сейчас восемь. Через два часа, ровно в десять, на площади, у входа в аптеку, вас будет ждать человек с черным портфелем и плащом на правой руке. Плащ коричневый, подкладка клетчатая. Спросите его: «Вы не знаете, есть в этой аптеке шалфей?» Он должен переложить плащ на левую руку и ответить: «Шалфей есть в любой аптеке». Второй ваш вопрос: «Свежий или прошлогодний?» Ответ: «Свежий я брал вчера в другой аптеке». После этого идите домой, а он пойдет за вами. Идите по правой стороне улицы. Врозь. И чтобы осторожно.
— Вы меня обижаете, Володя! — Губы у Домны Поликарповны сразу пересохли. Она хоть и ждала, что рано или поздно Уткин привлечет ее к своим делам, но сейчас была неожиданно для себя взволнована.
— Повторите, что я вам сказал.
Домна механически, как зазубренное, повторила пароль.
— И не опаздывайте. Точно в десять. Приведите его сюда. Я буду ждать.
Ровно в десять Домна Валуева подошла к аптеке. У витрины стоял спиной к площади человек в сером костюме. Через правую руку у него висел коричневый плащ на клетчатой подкладке. В левой был портфель. Домна подошла и встала чуть сзади и сбоку, вглядываясь в отражение незнакомца в зеркальном стекле. Лицо она различала не очень ясно. На вид лет сорок пять. Светлые волосы, широкие покатые плечи. Незнакомец тоже смотрел на нее в витрину, как в зеркало. Она невольно поежилась, и вдруг ей показалось, что где-то она уже видела этого человека.
— Вы не знаете, есть в этой аптеке шалфей? — торопливо спросила Домна Поликарповна своим низким глухим голосом.
Незнакомец спокойно переложил плащ с правой руки на левую.
— Шалфей есть в любой аптеке. — Ответ его звучал полунасмешливо. Или ей это только показалось?
— Свежий или прошлогодний? — неуверенно продолжала она.
— Свежий я брал вчера в другой аптеке.
Домна повернулась и, чувствуя на своей спине взгляд незнакомца, пошла к переулку. Ей было неуютно. Она лихорадочно вспоминала. Память на лица стала теперь изменять ей. Но почему-то облик незнакомца связывался в ее представлении с чем-то тревожным и опасным.
В переулке она еще раз оглянулась. Неторопливо и размеренно, поглядывая по сторонам, незнакомец шагал метрах в пятнадцати. Домна свернула в другой переулок, в третий. Незнакомец послушно шел следом. А она все никак не могла вспомнить...
Домна не один год ходила по острию ножа, и всегда успешно. Правило, которое она усвоила за свою долголетнюю практику, гласило: если есть хоть капля сомнения, отойди, скройся. Здесь сомнение было нечетким, но все же было. Громко шаркая по асфальту сбитыми каблуками, она шла вперед, уже не пытаясь вспомнить, а только прислушиваясь к своему сердцу.
У тротуара стояло свободное такси. И вдруг ее словно кольнуло, она даже замедлила шаг. Ну, конечно же, этот незнакомец похож на чекиста, который когда-то вел с ней беседу по поводу морского атташе немецкого посольства. Было это примерно за месяц до нападения фашистской Германии на Советский Союз. Тогда она очень перепугалась и думала, что ее тайное сотрудничество с немецкими фашистами стало известно чекистам и ей наступил конец. Но все обошлось...
Охваченная тревогой, уже не повинуясь себе, Домна проворно, как только позволяло ее грузное тело, вскочила в машину. Тяжело дыша, будто поднялась на десятый этаж, назвала адрес. Шофер участливо покосился на пассажирку.
— Что, с сердцем плохо? Может, лучше неотложку...
— Ради бога, скорее, — выдавила с трудом старуха.
Озадаченный водитель рванул машину с места. В последний момент, оглянувшись, Домна увидела, как незнакомец в сером костюме растерянно остановился, посмотрел на удаляющуюся машину, снова перебросил с руки на руку плащ и начал осторожно озираться по сторонам.
Домна Поликарповна вышла из машины за два квартала от дома. А когда вышла, на смену тревоге явилась досада. Чего она испугалась, собственно говоря? Как объяснить все происшедшее Володе?
Она особенно тщательно закрыла за собою дверь квартиры, собираясь с мыслями и подбирая аргументы для предстоящего разговора. К ее удивлению, Уткина дома не оказалось. Она присела на кухне, не понимая, куда делся ее жилец. Вот теперь-то ей в самую пору было положить под язык таблетку валидола.
Уткин пришел минут через десять, хмурый, даже злой, таким Домна Поликарповна еще никогда его не видела.
— Что произошло? Вы вели себя так, словно за вами гналась милиция.
Уткин не стал объяснять Домне, что хотел встретить ее и гостя на улице метров за сто от дома, чтобы проверить, нет ли за ними «хвоста».
