Э. Филлипс-Оппенгейм - Рекорд приключений
– Коктейли! – радостно провозгласил ее спутник, когда приблизился кельнер с серебряным подносом. – Как мило с вашей стороны!
Я поклонился и выпил за их здоровье. Сердечное, но таинственное молчание казалось мне самой лучшей тактикой. Но все же я опасался, что появится второй человек до того, как мы успеем обсудить деловую часть. Я заказал вторую бутылку шампанского – первая уже начала действовать, – и подвинулся поближе к ним.
– Вы принесли документы!
– Ну, конечно! Не думаете же вы, что мы собираемся обманывать такого джентльмена, как вы, – ответила женщина, снова кидая на меня взгляд. – Но я считаю необходимым мистер, мистер…
– Мартин, – представился я.
– Мистер Мартин, я бы никогда не предприняла ничего против Тэда, если бы он вел себя, как порядочный человек. Мы не ладили. Он не пьяница и не бегает за чужими женщинами, но для такой темпераментной женщины, как я, он не был подходящим мужем.
На минуту я пожалел Тэда. Но женщина продолжала свою историю.
– Когда в суде разбиралось дело о разводе, я очень разволновалась, и меня с трудом удалось успокоить, не правда ли, Джим? Ты можешь подтвердить это.
– Совершенно верно, – пробормотал он, – я и не ожидал этого. Я раскроил бы ему череп, если бы знал, что он следит за нами.
– Он еще дождется, если не будет осторожен, – сказала она, рассерженная. – Говорят, он будет теперь министром, а меня оставляет без копейки денег только потому, что добился развода. Я еще покажу ему!
– Но возвратимся к документам, – снова заметил я.
– Вот они, все со мной, – прервала она меня, открыв грязную сумку и торжествующе заглядывая в нее. – Получайте, мистер Мартин.
– Прежде уплатите за них, – вмешался мужчина.
– Он уплатит, – резко оборвала его женщина. – Зачем было бы приходить сюда, если бы он не думал платить? Не так ли, мистер Мартин?
– Разумеется! Я принес с собой крупную сумму, ровно столько, сколько в настоящий момент могу потратить. Но мне нужно убедиться, стоят ли документы этих денег.
– Вы говорите так, словно совершаете эту сделку на ваш собственный риск, – сказала она, засмеявшись.
– В наше время приходится быть очень осторожным. Вы должны согласиться с этим.
Ее спутник расхохотался.
– Вы ничего не потеряете на этом, будьте спокойны! – заметил он. – Вы отлично знаете, что ваш шеф однажды сказал в Ливерпуле.
– Оставь это теперь, Джим, – нетерпеливо прервала его женщина, – перейдем к делу.
– Я думаю, пора уже просмотреть документы, – предложил я.
Женщина вопросительно посмотрела на своего спутника. Тот утвердительно кивнул.
– Мы ничего не имеем против этого. Все в порядке. И этого вполне достаточно, чтобы отправить в преисподнюю Тэда и его богатого друга.
Женщина раскрыла сумку и вынула из нее около дюжины исписанных на машинке листов, грязных и смятых.
– Поглядите прежде всего на это, – предложила она мне. – Это текст речи, которую Тэд должен был произнести в марте на народном собрании в Ливерпуле.
– В Ливерпуле… – повторил я, рассчитывая получить дальнейшее объяснение.
– На собрании, назначенном для того, чтобы решить, должны ли портовые рабочие организовывать забастовку.
Я пробежал исписанные листы. Это было пламенное воззвание, обращенное к рабочим порта и верфи и союзу моряков, принять участие в крупной забастовке. Им обещалась поддержка горняков и железнодорожников и падение существующей власти в течение ближайших шести недель. Воззвание кончалось громкими революционными фразами, и на последнем листе находились подписи известных лидеров рабочей партии.
– Эта речь… – медленно сказал я. Мне все еще неясно было, в чем дело.
– Понятно, никогда не была произнесена, – прервал меня мужчина. – Это вы и без нас знаете. Тэд приехал в Ливерпуль и вел себя там смирно, как овечка. Он стоял на трибуне и уверял рабочих, что данный момент – самый неподходящий для забастовки. Мало того, он убедил их согласиться на условия предпринимателей.
– Так, – осторожно произнес я, – а теперь…
– Вот, – торжествующе прервала меня женщина, – вот письмо, которое лорд Киндерсли передал в тот вечер в Ливерпуле Тэду.
Я прочел письмо, отправленное в тот вечер из Соут-Адлей-стрит, из которого выяснилось, что Тэд – мистер Эдвард Рендаль, теперешний лидер рабочей партии и депутат нижней палаты.
«Дорогой мистер Рендаль!
Я надеюсь, что это письмо, которое я отсылаю вам с курьером, прибудет к вам до того, как вы выступите перед собранием. В настоящий момент обсуждение конфликтов не может быть представлено на рассмотрение союза судовладельцев, но, подтверждая недавно заключенную с вами сделку, сэр Филипп Ричардсон и я готовы передать вам завтра для вашей партии 50 000 фунтов при условии, что назначенная на завтра забастовка не состоится.
Преданный вам Джеффри Киндерсли.P. S. В наших общих интересах это письмо желательно немедленно уничтожить».
Теперь мне все было ясно. Я начал даже тревожиться, не взял ли я чересчур мало денег.
– Я хотел бы знать, почему ваш муж не последовал совету лорда Киндерсли и не уничтожил письма?
Женщина рассмеялась. Хитрость и самодовольство отразились на ее лице.
– Он требовал этого от меня. И даже воображает, что я порвала письмо на его глазах. В действительности же я разорвала совсем другое, не имеющее никакого значения письмо, так как это случилось как раз в тот день, когда у меня возникли подозрения против Тэда.
– Это ты здорово оборудовала, – похвалил ее мужчина, одобрительно улыбаясь. – Ты сыграла с Тэдом славную штуку, Лиза.
– Поделом ему, – сказала женщина и, поглядев в зеркало, поправила прическу.
На мгновение наступила тишина. Мужчина подвинул свое кресло ближе к столу.
– Итак, мистер Мартин, или как там еще вас зовут, давайте покончим это дело, – сказал он, стараясь принять тон делового человека. – Вы получаете копию речи, которую Тэд Рендаль должен был по постановлению партии произнести в Ливерпуле. Вы получаете также письмо лорда Киндерсли, точно объясняющее, почему эта речь не была произнесена и, – продолжал он, стуча кулаком по столу, – я расскажу вам, что Тэд на другой же день в 6 часов вечера получил эти деньги в клубе национал-либералов и на следующее же утро поместил их на свое имя в пяти различных банках. Названия банков помечены карандашом на оборотной стороне письма лорда Киндерсли.
– А когда я просила его выплачивать мне ежегодно 100 фунтов, чтобы иметь возможность вести сносную жизнь, он вернул мне мое письмо через своего поверенного без ответа, – сказала жена Рендаля, покраснев от возмущения.
