Дом на краю - Женя Онегина
– Пойдём проверим, что там? – вдруг предложил Елисей, а Паша кивнул.
Они быстро оделись и вышли во двор, подошли к лесной калитке. Она была приоткрыта. Бин, который выбежал первым, сделал несколько кругов, принюхиваясь, а потом рванул в лес.
– Бин! – закричал Пашка, но пёс не слышал.
– Бин, домой, – скомандовал Елисей, но и это не помогло.
Паша уже почти плакал. Елисей посмотрел на него и вздохнул:
– Пойдём искать эту собаку.
Они вышли за калитку. Впереди был тёмный лес. За их спинами переливались разными цветами новогодние фонарики на веранде.
На самом деле шли они не очень долго. Паше это, конечно, показалось вечностью, но с той поляны, где замер притихший озадаченный Бин, были видны далёкие огни посёлка. В центре стояла ель. Елисей скользнул по ней лучом фонарика. Высокая. Разлапистая. Пушистая. И под её ветками что-то усердно откапывал их пёс.
– Это не может быть ёж, – заметил Елисей, – они впадают в спячку.
– Лиса? – предположил Паша и тут же добавил. – Бешеная, наверное.
Елисей лишь хмыкнул в ответ и полез под ёлку за собакой. Раздалось недовольное «Тяв», а потом брат позвал:
– Паша, ты только посмотри…
Под елью, зарывшись в снег по самый нос, лежал совсем маленький оленёнок. И мелко дрожал в свете фонарика. Ярко-рыжий, с подпалинами на животе и небольшими рожками между ушей.
– Откуда он тут? – удивлённо прошептал Елисей. – Олени же появляются на свет весной?
– Он такой крошечный, – задумчиво протянул Паша.
– А где же его мать? Может, она боится подойти из-за нас?
Но стоило мальчикам отойти к краю поляны, как Бин снова завыл, а оленёнок отозвался жалобным писком, попытался подняться на ножки, но рухнул в снег.
– Елисей, он замёрзнет здесь без мамы, – прошептал Паша.
– Без тебя знаю, – огрызнулся брат, – я останусь с ним, а ты бери Бина и возвращайся домой. Родители уже должны вернуться. Приведите их к нам.
И Елисей начал снимать куртку. Паша посмотрел на огни посёлка вдали, потом на брата, уже кутающего оленёнка в куртку и попытался схватить Бина. Но пёс вырвался и залез под ель, поближе к Елисею. Паша представил, как пойдёт один через лес, а дома потерявшие их родители и бабушка, и решился:
– Я останусь, а ты беги. Ты быстрее. Кто меня здесь найдёт?
Елисей посмотрел на него с сомнением. Хотя в темноте и тяжело было рассмотреть этот взгляд, но брат задумался. А потом сказал:
– Ты прав! Куртку оставлю вам. И Бина. А сам бегом.
И действительно побежал. Пашка даже не успел передумать.
В лесу было темно, несмотря на пелену снега. Мальчик поднял голову к небу и невольно присвистнул. Оно было высокое-высокое. Тёмное. И всё усыпано звёздами. Оленёнок под курткой зашевелился и издал протяжный полустон. Павлик тут же забыл про небо. Оленёнок доверчиво ткнулся мордочкой в его ладонь и затих. Паша не удержался, протянул руку и погладил нежные рожки. Малыш смешно фыркнул, а Бин тут же полез к хозяину на колени. Так они и сидели, обнявшись, когда что-то вдруг неуловимо изменилось. Напрягся пёс, задрожал олень. Паша покрепче прижал их обоих к себе, отчаянно труся. Вдруг стихли все звуки, и стало совсем темно. Только вот у опушки мелькнуло что-то. У Павла замерло сердце, когда он понял, что на него уставилась пара светящихся в темноте глаз. Бин глухо зарычал. И Пашка мог поклясться, что шерсть на загривке таксы встала дыбом. Оленёнок снова пискнул. Где-то хрустнула ветка, и на полянке стало светлее. Бин успокоился и даже тихонечко тявкнул. Паша решил, что это вернулся Елисей с родителями, и начал выбираться из укрытия. Но тут ветви ели раздвинулись, и Паша от страха зажмурил глаза на мгновение. А потом снова открыл. На поляне стоял человек. И это был не папа. Охотничью куртку мальчик разглядел сразу, а потому произнёс:
– Я его вам не отдам.
– Кого? – удивился охотник.
– Малыша, – ответил храбрый Павлик, – это вы, наверное, его маму поймали.
– А зачем мне такса? – удивился охотник.
– Какая такса? – не понял Пашка.
– Твоя такса. Я её маму поймал?
При этих словах Бин недовольно зарычал. Но не зло, а, скорее, предупреждающе.
– Это Бин, – зачем-то сказал Паша, – а что вы здесь делаете?
– Я ищу одного малыша, – ответил мужчина, – он из дома сбежал.
– Никуда я не сбежал, – пробурчал Паша, – и вообще я не малыш…
Продолжить он не успел. Мужчина расхохотался.
– А что же ты, немалыш, делаешь в моём лесу в новогоднюю ночь? Если не из дома сбежал?
«Жалко, Елисей фонарик с собой забрал», – подумал Паша. И тут некстати вспомнил, что с незнакомцами вообще разговаривать не стоит. Особенно ночью. Особенно в лесу. И стало так страшно, что Бин снова глухо зарычал.
– Эй, парень, – окликнул его охотник, – замёрз?
– Сейчас мои родители придут, и мы вместе пойдём домой, – Паша постарался говорить уверенно, но всё равно было страшно.
– Верю, – улыбаясь, ответил незнакомец, – а кто у тебя там прячется? Не мой ли это беглец?
И вот тут Пашка был готов поспорить на новенькую компьютерную приставку: оленёнок приоткрыл глазки, глянул на охотника и отвернулся так гордо… Не должны так олени отворачиваться.
– Ну, малышка, – с восхищением произнёс охотник, – какая ты хитрюга. Зачем тебе мальчишка?
Оленёнок вновь взглянул на него, а потом положил голову на колени Паше и вновь прикрыл глаза.
– Вы его искали? – понял наконец Паша. – Вы лесничий?
– Её, – поправил его новый теперь уже почти знакомый, – это хитрющая девочка сбежала в поисках угощения сегодня.
– Угощения? – удивился Пашка.
И тут со стороны посёлка послышались голоса. А по снегу заскользил свет от фонариков. Один из лучей мазнул по лицу охотника, и Пашка вдруг увидел белую бороду и… Тут лесничий просто исчез. В этот момент на поляну выбежал Елисей. Паша начал выбираться из-под ели и вдруг понял, что маленькая олениха исчезла тоже. А под курткой Елисея осталась гора конфет.
– Вот это да! – произнёс подоспевший брат. – И все-таки телепортация.
И подмигнул Пашке.
Бин с радостным лаем кинулся к маме и папе.
Потом были объятия. Паша пытался объяснить, куда делся олень и что это была девочка. И что это она пьёт молоко у них в гостиной. Но мама, кажется, не слушала. Только обнимала Пашу крепко-крепко. Потом была дорога домой, взволнованная бабушка на веранде с замёрзшим Снежком на руках. Увидев Пашу, она почему-то расплакалась. Предновогодний ужин и Новый год. А когда над городом отгремели
