Дом на краю - Женя Онегина
– До бункера добрались? Парни не ошиблись?
– Добрались, – Макс тяжело вздохнул, – почти сразу же. Со слов Самгина, заброшенная лаборатория.
– Точно заброшенная?
– В том-то и дело…
– Харя, прекрати тянуть кота за хвост. – Макс раздраженно сплюнул.
– В бункере было пятеро. Лагерь разбили у одного из колец…
– И?
– Макс, ты притворяешься? – взорвался Захар.
– А что ты хочешь от меня услышать? – Макс невозмутимо посмотрел на друга.
– Гипотезу, например.
Крайнов тяжело вздохнул.
– Falciparum. Как бы дико это не звучало.
Захар громко выругался.
– Откуда?
– От верблюда! Нужно расставить комариные ловушки в туннеле и у круга, где был лагерь. Пока ещё тепло.
– Мы на двести километров севернее Мурманска! Тропическая малярия, Макс? Нам никто не поверит!
– Значит, надо доказать.
В санитарном крыле находилось более пятидесяти человек. Мельцеровских бокса только два. В одном – геолог. Молодой парень. Не больше тридцати. Его трясло уже десятые сутки. В другом – девчонка… Макс смотрел на капельку пота, выступившую на ее лбу. На бледную прозрачную кожу на щеках, на пульсирующую над ключицей синюю жилку. Сколько ей? От силы двадцать… Тонкая рука смяла простыню, послышался тихий стон, и девочка перевернулась на бок. То ли сон, то ли забытьё. Раздался писк бесконтактного термометра. Температура субфебрильная, а на ощупь девчонка совсем холодная. Болеет третьи сутки. Истощена. Не пьёт. Крайнов выругался сквозь зубы и достал ланцет. Тонкие ледяные девичьи пальцы. Укол. Ещё один. Тёмная капля падает на стекло. Макс ставит маркёром корявую цифру «2». И добавляет: Катя.
Катерина. Двадцать два года. Судя по документам – переводчик.
– Откуда ты здесь? – шепчет Крайнов, убирая с девичьего лба влажную прядь светлых волос.
…Кожа чистая. В верхних отделах лёгких прослушиваются хрипы. Живот мягкий. Безболезненный. Селезенка увеличена…
В перчатках руки быстро потеют и писать становится неудобно. Макс торопится.
В шлюзе снимает защитный костюм. Меняет перчатки и маску. Надевает чистый халат. Нужно идти дальше.
Сухая химия, ожидаемо, не дала результатов. Крайнов пересмотрел все сделанные мазки по два раза. И только в двух толстых каплях ему показалось, что сверкнул рубин ядра. Но сколько бы он потом не пересматривал мазки, там ничего не было.
Вечером заболевших стало на два больше.
А ночью умер парень – геолог.
– Полиорганная недостаточность. Множественные тромбозы по типу ГУСа. Но это не ГУС. – Захар бросил на стол перед Максом заключение.
– Я в курсе. Это тропическая малярия, Захар.
– Здесь?
– Я в толстой капле кольца видел. Всего два…
– Два кольца из сотни препаратов? Макс, ты пару суток не спишь!
– Болотистая местность у батареи, тёплые ночи, открытый бункер. Все сходится! Напомни мне, откуда переведён Самгин?
– Из Средней Азии, противомалярийные препараты принимал, да. Как и все те, кто сейчас на ногах, – недовольно пробурчал Плетнев. – Что ты предлагаешь? Поймать комаров?
– Да, – Макс торжествующе улыбнулся, – на живца! Если мы добудем возбудителя, то нам разрешат перенести карантинную зону в другое место. В стерильную зону. Зачистим там. Зачистим здесь. Прервем цепочку. И все закончится.
– Где здесь?
– Бункер, Харя! Мы идём к бункеру!
– Ты спятил?
– А нам все равно иначе отсюда не выбраться… Ты что? Не понимаешь? Не раньше зимы, точно. Только сколько останется в живых? Нас закрыли здесь, Захар! Как в мышеловке! Назад ходу нет!
Они вышли рано утром, взяв в проводники капитана Самгина. Вдалеке блестело серое холодное море, сливаясь с серым безжизненным небом. Захар взял все оборудование из машины, которое только смог унести. Включая портативный УЗИ-сканер.
– Зачем это тебе? – удивился Крайнов.
Он привык во всем рассчитывать на свои глаза и уши. Ему казалось, что для основных выводов этого вполне достаточно.
– Заодно напишу докторскую, наконец-то! Раз уж мне попался кролик-доброволец.
Макс хмыкнул и закурил, мстительно выдыхая тонкую струйку дыма в лицо друга.
Дорога заняла пару часов. Батарея «Суоми» вблизи выглядела ещё более впечатляюще. Вода внутри колец была абсолютно прозрачна и словно переливалась, как будто с той стороны, снизу, кто-то кинул камень, и рябь возбуждения понеслась в разные стороны.
Было тихо.
– Жутковатое место… – протянул Захар. – Товарищ капитан, вы не стесняйтесь, показывайте нам, где стояли палатки тех, кто заболел первыми, и где вход в шахту. А дальше мы все сами!
Захар принимал противомалярийные препараты практически постоянно, не зная, куда его может занести уже на следующий день. Поэтому приманкой предстояло быть Крайнову. Но тот не возражал. Наоборот, перед его глазами все еще стояло бледное личико Кати.
Ей нужна была помощь.
Им всем нужна была помощь.
В бункере было тесно, сыро и пахло затхлостью. Захар направил свет фонарика на длинные лабораторные столы. Ящики были выдвинуты, и их содержимое сейчас скрипело под ногами. Битое стекло. Пробирки. Перевернутые штативы.
И распахнутая дверь вмонтированного в стену автоклава…
– Крайнов, а ты уверен, что мы поймаем здесь только Falciparum?
Макс не ответил. На его предплечье сидел тонкий, почти прозрачный комар. И его брюшко, расположенное под углом к поверхности кожи, уже набухло от темной крови…
Двадцать восьмое июля 2042 год
Батарея «Суоми»
Звездное небо. Он думал, оно ему сниться. Но, судя по тому, как сиял рядом Плетнев, это был не сон.
– Макс, это тонкая капля. Слышишь? Она вся в кольцах!
Голова кружилась, но Макс уставился на монитор, куда Захар только что вывел фото с микроскопа. Аккуратные, не увеличенные в размерах эритроциты лежали ровными рядами. И почти в каждом из них блестело ядро трофозоита. Мелкие, тонкие, изящные кольца располагались внутри кровяных клеток по одному, реже – по два, позволяя разглядеть яркие рубины ядер, расположенных ближе к периферии эритроцитов.
– Почему их сейчас так много? – собственный хриплый голос показался Максу чужим. – Почему я не видел их у остальных?
– Первые сутки, Крайнов. Первые сутки заболевания. Мы поймали их.
– Как Катя? – спросил Макс.
– Теперь хорошо, – Захар улыбнулся, почему-то грустно.
Но Макс этого не заметил. Он падал и падал на дно огромного каменного кольца. Под ним прозрачная вода разбегалась в разные стороны тревожными волнами. Над головой блестело кровавыми рубинами звёздное небо.
Москва, май 2022
Предновогодье
Странное это время – предновогодье. Вроде бы и праздничное, но самое тёмное. Непонятное. Кажется, что должен мир замереть в преддверии чуда, а вокруг суета. Все спешат, торопятся. Как будто боятся не успеть. Боятся пропустить
