Борис Михайлов - Любовная лихорадка и золото скифов
Один из саперов склонился над ямой, веточкой осторожно почистил хвост торчавшего снаряда от насыпавшей земли. Другой сапер поднял с земли электрический фонарик.
— Ночью работали.
Следователь прокуратуры забрал фонарик и аккуратно завернул его в чистый носовой платок.
— Корабельный снаряд 82 миллиметра. Не понятно, как не рванул, когда до него дотронулись. Придется эвакуировать людей из ближайших домов. Вывезти невозможно, взрывать будем на месте, — вынес приговор сапер, первым осмотревший опасную находку.
— Исключено! — возмутился мэр города, и повернулся к полковнику из Киева. — Посмотрите, сколько домов рядом! Надо вывезти за город и взорвать.
— Откапывать — самоубийство, — ответил лейтенант саперного взвода. — Я не берусь. У солдат нет опыта. Вызывайте специалистов из Симферополя.
— Вы разве не специалист?
— На учениях доводилось разминировать, но не в таких условиях.
— В любом случае теперь, когда снят слой земли, оставить так нельзя, — сказал полковник. — Проедет по улице тяжелый грузовик и от сотрясения снаряд взорвется.
— Решайте, что будем делать? — спросил феодосийский гэбэшник, взглянув на лейтенанта — сапера, затем повернулся к киевлянину.
— В любом случае снаряд необходимо нейтрализовать.
Тем временем во двор к Нине набились люди со всего Карантина и бурно обсуждали событие.
— Кабы не твои постояльцы, так и жила бы на бомбе.
— Думаешь, у нее одной во дворе следы войны? — разговорилась одна из пожилых женщин. — В сорок четвертом, когда наши наступали, снаряды падали кругом, какие взрывались, а где уже после войны находили. Такая канонада стояла!
В ожидании специалистов из Симферополя, вызвали солдат для охраны опасной игрушки. Любопытных разогнала милиция.
Елену отпустили, Курт в сопровождении омоновцев и приезжих милиционеров отправился продолжать прочесывать город в поисках места своего пленения.
"Что будет дальше, не ясно, но в любом случае дом пострадает", — рассудили Нина с Дарьей Васильевной и позвали знакомых мужиков помочь перенести телевизор, холодильник, другие ценные вещи в дом к сыну на соседнюю улицу. Понесли к родственникам ценные вещи и соседи Полюткиных — Гладких.
23
Командировка в Феодосию и встреча с Еленой изменила жизнь Игоря. Теперь она делилась на две части — до встречи с ней и после. Не проходило часа, чтобы не вспоминал девушку, похожую на жену. "Неужели и десять лет назад, когда только — что встретил и влюбился в Татьяну, испытывал подобное состояние"?
Попрощавшись с московскими компаньонами, Игорь поехал к родственникам. В начале пятого утра покинул Москву. Рука так и тянулась к мобильнику позвонить Лене, но пересилил себя — слишком рано. Зачем будить Евдокию Андреевну? Дотерпел до половины девятого, когда остановился у бензоколонки в Орле. Лена еще спала, звонок поднял ее.
— Доброе утро, родная, разбудил?
— Рада, что позвонил! Половина восьмого пора вставать.
— Извини, не подумал, что у вас на час меньше.
— Хорошо, что разбудил. Где ты? — Лена приподнялась, посмотрела, прикрыта ли дверь. Не желательно, чтобы мама слышала разговор.
— В Орле, — ответил Игорь. — Затемно выехал из Москвы. Послушался тебя и ночевал у родственников. Сейчас полон энергии гнать без остановки до самой Феодосии. Километров восемьсот осталось.
Не убирая трубку от уха, Игорь протянул десятку пареньку, заправлявшему машину, и медленно тронулся, продолжая разговор. Сзади уже сигналили. Он отъехал в сторону и остановился.
— Стоит закрыть глаза, вижу тебя на пляже, первую встречу у тебя дома, девичник. Вcпоминаю, как на кровати, приподнимаешь простыню и раскрываешься вся. Любуюсь каждой частичкой твоего тела и не могу насмотреться, целую и целую. Ты отвечаешь, и мы соединяемся в одно целое.
— Бесстыдник! По телефону разве можно об этом! Наверняка где-то прослушивают и смеются.
— Пусть завидуют. Вспоминаешь тот день?
— Конечно.
— Скучаешь?
— Особенно скучать некогда. Здесь такие дела творятся! Постоянно возят на допросы немцев. Представляешь, они, оказывается, поселились в Карантине, чтобы откопать спрятанные в войну сокровища! Золото скифов! А нашли неразорвавшийся артиллерийский снаряд. Увидела его в яме, поджилки от страха затряслись.
Про снаряд в Интернете ничего не сообщалось, и он испугался за любимую.
— Ты — то, как там оказалась?
— Привезли на место раскопок. Каждую ночь, как Нина с дочерью засыпали, немцы мои, оказывается, бродили по двору с металлоискателем, пока не набрели на снаряд. Слава, Богу, не взорвались. Я всё удивлялась, никуда не ходят, предпочитают сидеть у Нины во дворе.
— Пожалуйста, больше не ходи в этот дом. Где один снаряд, не исключено остались еще подарки войны. Не ровен час, начнут взрываться. Береги себя.
— Мне там больше нечего делать.
— Ну и отлично! Вечером увидимся. Кстати, можешь номер в гостинице для меня заказать.
— У нас остановишься. Нечего бешеные деньги платить.
— Рядом положишь?
— Разбежалась. Мама перейдет ко мне в комнату, а тебя у нее поселим. С мамой обсуждали. Не понял, какая она строгая? Я поднимаюсь, а ты езжай. И не спеши. Когда доберешься — доберешься. Не гони, пожалуйста. Целую.
— Я тоже! Ты еще в постели, раздетая? Целую всю от пяток до лобика. Не принимай проблемы с немцами близко к сердцу. Всё. Еще много — много раз целую и еду.
Лена выключила трубку и долго еще не вставала, счастливая, продолжала думать об Игоре.
***
В нагорной части Феодосии, где город переходит в степь, жила Ольга Лопаткина. Та самая Ольга, что когда-то влюбилась в молодого немецкого солдата. Схоронив мать и мужа, она занимала скромную двухкомнатную квартиру на Первушина. Выйдя на пенсию, зимой торговала семечками, летом пекла пахлаву и медовики, предлагала курортникам на пляже. В последние годы, когда добираться до центра стало тяжелее, как — никак, восьмой десяток пошел, неплохо зарабатывала на жизнь, сдавая койки одиноким курортницам или семейным парам, когда не отдыхали дети или внуки. По понятиям феодосийцев жила богато. За свое относительное благополучие, Ольга благодарила только Господа. Вся ее жизнь изменилась с тех пор, как стала регулярно ходить в церковь. В детстве ее крестили, помнит, носила крестик, потом десятки лет, как и миллионы ее сверстников, жила без Бога. Правда, в трудные минуты всегда обращалась к Нему. И Он помогал.
Как ни странно, придти покаяться, отдаться Господу сердцем и душой, помогли протестантские проповедники, зачастившие в Феодосию в начале девяностых годов. На их проповеди на стадионе и в Доме культуры собирались тысячи безбожников. Протестанты рассказывали о Боге, призывали жить по заповедям Господа, изучать Библию, звали к добру и милосердию, объясняли, что все люди на Земле братья и сестры, а Бог един у всех, какого бы вероисповедания не придерживаешься. Ольга не пропускала ни одного служения заезжих проповедников, жадно внимала каждому слову. Но сердце все чаще терзали сомнения, она не могла их объяснить. И, крещенная в православной церкви, пошла туда, где Бог ждет русского человека. В храме Казанской Божьей Матери ее встретил Отец Анатолий. Святой отец сам тернистым путем шел к Господу и хорошо понимал желающую покаяться безбожницу. Ольга приняла Святое Причастие и вскоре стала верной прихожанкой, помощницей батюшки. Каждый день возносит молитвы Господу, не забывает поблагодарить Его за пищу, что на столе, за детей, за то, что жизнь у неё теперь полна радостей, просит за тех, кто еще на распутье и не пришел к Нему.
