Поляк с поплавками - Анджей Загребельный
Ты на пляж пришёл!
Ты всю ночь бухал,
Забудь про пиво, слушай металл!
— Класс, — восхитился я, — и после речёвки поставить «Скорпов»?
— Дярёвня! Речёвка — это стиль такой, хип-хоп называется. Американские негры, типа, изобрели.
— А-а, — я сделал вид, что нихрена не понял. Хотя у меня было несколько кассет, на которых негры в спортивках орали«Гив ит ап». Какие-то «Публичные враги» и ещё какие-то «Диэм си». Так себе музыка.
— Давай к Джоновичу сходим в актовый зал, он там в звукорежиссёрской сидит постоянно вечерами. Тем более, сегодня дискача нет. Он тебе накидает музычки, — посоветовала подружайка.
— А кто такой — Джонович? — удивился я, — Там же, вроде, дискотеку вообще тётка ведет!
— Так он для неё музыку подбирает, тексты пишет. Нормальный мужик, только не комсомольского вида.
— Это как?
— Увидишь, поймёшь! Я, как будущий начальник отдела ДК в каком–нибудь Старобельске, со всеми диск-жокеями и культоргами за три года здесь перезнакомилась.
Я забрал своё немногочисленное шмотьё, подождал Олеську, пока она достирает свои труселя и лифоны. Поднялись на крышу, развесили шмотки. Я взял пару кассет под запись. Заглянув в баул, обнаружил сиротливые бутылки сэма. Так, две беру завтра на пляж, отдам Руслану, он всё намекал мне на проставу. Одну на всякий случай. А вот ещё одну можно и неизвестному Джоновичу отдать.
Наташка с Юлькой упёрлись в компании пацанов с нового заезда на пляж и под ногами не мешались, хотя Юлька пыталась меня поймать и поставить ещё один засос, но обошлось.
Олеська одобрила мои действия по поводу бутылки сэма. По дороге я заскочил в киоск, взял « Колокольчик» вместо «Пепси», а Олеська сгоняла на кухню и притащила льда и мандаринов.
— А чо? — пожала она плечами, — лежали на столе, я же всего пять штучек взяла.
В актовом зале крутили индийское кино и несчастный Джимми отбрехивался, чтобы не петь.
В звукорежиссерской было сумрачно, под потолком стояли клубы дыма от сигарет, стены обвешаны плакатами с иностранными группами. Джонович оказался высоким мужиком, почти что со мной одного роста, в кожаной куртке, с обрезанными рукавами, на голое тело. Патлы у него были на зависть Томасу Андерсу, только всё впечатление портили широкие баки, спускавшиеся от ушей чуть ли не к подбородку.
Звуковик сидел, напялив на голову наушники, и что-то внимательно слушал, черкая в тетрадке перед собой.
— Джоныыыыч!!! — заорала Олеська.
— А! Чо? — встрепенулся мужик. Увидел Олеську и снял наушники.
— Здаров, малая. Басы свожу, замучался уже.
Увидев меня, сделал удивленные глаза. Я скромно поздоровался за руку и с интересом осматривался.
— Твой? — кивнул на меня Олеське Джоныч.
— Общественный, — вздохнула Олеська, — я тебе на ужине рассказывала за сегодняшний тусняк на пляже.
— Ооо! — восхитился звуковик, — так это ты сегодня зажигал?
— Ничего я не жёг, я даже не курю, — начал я отбрехиваться.
С меня поржали, и Олеся объяснила цель нашего визита. Необходимо подобрать и записать музыку так, чтобы передача шла по накатанной.
— Не, ребят, тут у меня фест скоро нефорский. На местном уровне ЦК ВЛКСМ краевой курирует, корреспонденты из Краснодара подскочат.
— А с телика будут? — восторженно переспросила Олеська.
— Да, вроде, «До 16» обещались. Нас тут всех звуковиков озадачили. Группы местные, знаменитостей почти нет, но рокеров, панков будет достаточно. Из Риги с «Объекта» Фил будет, «Телевизор», вроде. Короче, херня, но мозг мне уже вынесли. Так что извините ребята, не могу!
— А если так? — потрясла Олеська банкой со льдом.
— Я лёд не ем, — обиделся Джоныч.
— А с этим? — я достал из пакета бутылку сэма.
— Вот тут я ляпнул не подумавши, — обрадовался звуковик. Достал из-под стола три стакана.
Олеська тут же схватила их, сполоснула водой из графина и водрузила на стол.
Я намешал две порции, обделив, естественно, себя. Джоныч выпил залпом первый стакан и прислушался к ощущениям.
— Файн, — сказал он, по-моему, по-украински и занюхал мандариновой коркой. И дело пошло!
Сперва мне объяснили, что не надо искать какую-то определённую песню. Надо чётко придерживаться программы, а уж если за эту песню заплатили, то сообщить, что всё сделаем, но попозже.
— Смотри, на эту кассету накидываем всё для категории за тридцать.
— А как понять, что им понравится, а что нет? — притормаживал я.
— Ой, бля, смотри песню года и не парься. «Мираж», «Электроклуб», Аллегрову, Серова и прочую хрень, — Джоныч ловко метал бобины и кассеты, не забывая прихлёбывать из стакана. Дальше он мне накидал тематических песенок, попутно поясняя:
— Ежели пара какая молодая и видно, что неженатые, ставь им «Модернов», «Бэд Блю», «Фристайла». Если школьники, ставь «Ласковый Май», «Суровый Февраль», они в этом возрасте все пиздострадальцы. Если смотришь, дембеля какие, с татуировками страшными, ставь «Статус Кво», они прутся, как кот от валерьянки.
Потом мне записали заставку к началу передачи, и Олеська наговорила в микрофон приветствие. Разъяснили, что музыку надо прерывать какими-нибудь интересными новостями или смешными байками. Короче, я уволок Олеську на себе, закинув через плечо. В пакете я тащил несколько готовых кассет.
Возле корпуса, слава богу, никого не было и я без проблем зашёл на чердак и посадил похрапывающую подружку в кресло. Тем более, снизу раздались смешки и разговоры вполголоса. Это две красавишны — Юля и Натаха ползли с гулянки. На этот раз удивительно трезвые и в здравом уме.
Я потихоньку скрылся в каморке. Уже сквозь сон слышал, как они будили ничего не понимающую Олеську и затаскивали её в комнату. Обошлось. Можно вырубаться.
***
С утра возле администрации Валька, одевшая короткие шорты, вызывала нездоровый ажиотаж у спасателей. Карпыч, оставшийся за Семёна, показал, что такое настоящий мичман: всего пара окриков, вместо инструктажа — напутственные слова:
— Не суйте свой нос туда, куда собака свой хер не суёт!
Росписи в журналах, и по местам. Я не успел свалить и, Валька прыгнув мне сзади на шею, повисла и затребовала сигарет. Как знал! Посудачили с фельдшерицей пару минут, и я, забрав пакеты со льдом и самогоном, попёрся на вышку. Карпыч уже вскрыл рубку
