Алёна Кручко - Осенний перелом (СИ)
Хорошо, что сегодня не до мыслей.
— Деточка, спину ровней! И руками не маши туда-сюда, ты молодая красивая барышня, а не солдат на плацу!
Безнадежный случай, просто руки опускаются. Ведь и в самом деле — молодая красивая барышня, милая, приятная, а ходит — полицейскому впору. Как будто юбку первый раз в жизни видит. Да и не только в юбке дело. Истинно женского в этой девочке прискорбно мало. Такое ощущение, что бедняжку воспитывали вовсе без мысли, что когда-нибудь ей нужно будет найти мужчину, выйти замуж…
Хотя — мысль пришла в голову внезапно, изрядно удивив Гелли — Арби, пожалуй, мог бы ею увлечься. Клюнуть на необычность, непохожесть. Гелли представила рядом Арбальда и барышню Женю и покачала головой. У них могла бы случиться прекрасная дружба, но не больше. Вместе на пикнике, в библиотеке над картами, в порту, глядящими на штормовые волны и могучие корабли — да. Но не танцующими и уж тем более не целующимися.
— Деточка, ты любишь путешествовать?
На лице барышни проявилось легкое недоумение.
— Не знаю. Я никогда не ездила куда-то далеко. Только учиться и вот сейчас, — она нахмурилась, — думаю, это не считается.
— А хотела бы?
— Да, наверное. Дома точно хотела, много куда.
Хорошая девочка. Серьезная, неглупая и очень прямая. Арби был таким же. Подумать только, Варрену эта невесть откуда взявшаяся девочка напоминает Цинни, ей — Арбальда… Как будто и в самом деле потерянная родня. Впору поверить, что братца занесло в другой мир вместо Огненных островов. Иди не вместо, а уже там? Кто знает, что это был за храм, на подступах к которому погиб андарский отряд…
Мысль неожиданно захватила, несмотря на всю абсурдность, и Гелли спросила, мгновение поколебавшись:
— Деточка, кто были твои родители?
Глупость, конечно. Да и вопрос бестактный, девочка и без того грустит. А родители самые обычные для ее мира. И бабушки с дедушками по обеим сторонам. Гелли подавила разочарованный вздох: «А чего ты ждала, глупая? Чуда?»
— А в чудеса ты веришь?
— Нет, — быстро ответила Женя. Даже головой помотала, так по-детски, и тут же рассмеялась: — Ни в чудеса, ни в волшебство, смешно, правда? Даже оказавшись в мире, где живые маги по улицам бегают.
Смешная девочка, равнять чудеса и магию…
— В магии нет чуда, деточка. Пусть не все к ней способны, но она, как сказал бы братец Варрен, подчиняется определенным законам. Проще говоря, это всего лишь природные способности, умение и немного таланта. Оно возможно. А чудо — нечто невозможное в принципе.
— Например, научить меня ходить в этом платье, — Женя сердито вздохнула.
— Научишься, — хихикнув в кулачок, пообещала Гелли. А сама подумала вдруг: надо приглядеться, как складывается у деточки с Варреном. На виду — уважение с ее стороны и «рабочий интерес» с его, но отчего-то кажется, что их отношения должны быть куда как доверительнее.
Отчего-то Гелли очень хотелось, чтобы эта милая девочка стала членом семьи. Казалось, что так будет правильно. А подобным ощущениям Эбигейль фор Циррент привыкла верить.
Наверное, именно из-за мрачной погоды теплый неяркий свет масляных ламп казался особенно уютным. Лампы кидали медовые отблески на паркет, полумрак скрадывал стены, делая и без того немаленький гостевой зал еще больше. Тетушка Гелли сидела в кресле под лампой: темно-синее домашнее платье, крохотные пяльцы в руках, у ног — корзинка с нитками.
Женя приподняла тяжелые юбки — немного, может, всего-то на сантиметр-два от паркета, и тут же, спохватившись, выпустила из пальцев плотную ткань. Спросила поспешно:
— Не представляю, как в таком платье в дождь на улицу выйти?
— Да, погода сегодня не для прогулок, — согласилась тетушка. — Ну ничего, пройтись по лавочкам в свое удовольствие мы еще успеем. А пока учись. Вижу, вижу, что тебе надоело, — тетушка негромко рассмеялась, — но такая милая барышня должна уметь подать себя с первого взгляда. Голову подними, деточка, подбородок выше. И не делай такое жалобное лицо, улыбнись!
Женя задрала подбородок и выдавила улыбку. Ей было неловко, неудобно и стыдно, куда уж улыбаться.
Она уже битый час расхаживала туда-сюда, путаясь в подоле пышного платья, то и дело наступая на ушитую кружевами нижнюю юбку, не зная, куда девать руки. Почему-то она думала, что такие юбки вполне нормально слегка приподнять при ходьбе, но оказалось — наоборот. Признак не то чтобы дурных манер, а скорее их полного отсутствия. Как выразилась тетушка, «такого даже горничные себе не позволяют».
Легкие домашние туфельки скользили по натертому до блеска полу, хотелось плюнуть на приличия, разогнаться и проехаться, как по накатанному льду зимой. Интересно, как здешние дамы ухитряются танцевать на таком полу и не падать?
А тетушка сидела в своем кресле и отпускала замечания: «Спину ровней, плечи развернуть, шаг короче, деточка, и руками не маши туда-сюда, ты не солдат на плацу! Ты молодая красивая барышня, знай себе цену и не стесняйся это показать».
— Я вижу, вы не скучаете, милые дамы? — вошел граф, внимательно оглядел Женю, кивнул одобрительно.
«Уж лучше бы скучали», — подумала Женя. Хотя вслух, разумеется, не призналась.
— А ты хотел нас чем-то развлечь, дорогой братец? — тетушка встала, бросила быстрый недовольный взгляд за окно.
— Всего лишь спросить, как успехи милой барышни.
— Отвратительно, — не удержалась Женя. — Если вы собирались вытащить меня на какой-нибудь бал, имейте в виду, что я там опозорюсь по полной программе.
— Гелли? — граф обернулся к сестре.
— Не так все плохо, — улыбнулась та. — У девочки своеобразная манера двигаться, но неуклюжестью она не страдает. Привыкнет.
Граф снова обернулся к Жене:
— А танцевать вы умеете?
— Видели б вы наши танцы, — Женя представила, как вытанцовывает в этом платье какой-нибудь дискотечный быстряк, и, не выдержав, рассмеялась. — Брюки для них подходят больше, честное слово. То есть, конечно, для вальса такое платье вполне годится, но как раз вальс я как-то и не очень…
— Можете мне показать? — заинтересовался граф. Подошел вплотную, протянул руку ладонью вверх: — Позвольте пригласить вас на танец.
— Да вы же не умеете, — Женя протянула руку, почувствовав вдруг, что совершенно по-глупому смущается.
— А вы научите, — невозмутимо отозвался граф. Кажется, он прочитал на ее лице не сказанное «да зачем вам?!», потому что пояснил, слегка улыбнувшись: — Танцы дают некоторое представление об обществе. И, я бы сказал, как раз то представление, которое довольно трудно выразить словами.
— Ах, у вас исследовательский интерес, — Женя невольно хихикнула. — Знаете, когда этот танец только придумали, он считался неприличным. Но это было, наверное, лет двести назад, если не больше, я даже не знаю точно. А сейчас это… ну, наверное, можно сказать, официальная классика. Так что представление об обществе будет немного несовременным. — Положила руки графу на плечи, запрокинула голову, вглядываясь в лицо. Выше ее больше чем на голову, та еще дылда — а болтают, что раньше люди были ниже! Или для другого мира понятие акселерации не подходит? А еще вот так вблизи виден тонкий, едва заметный шрам на подбородке, интересно, чем его так? «Боже, о чем я думаю», — спохватилась Женя. Объяснила: — Кавалер держит даму за талию. Я напою мелодию. Сразу предупреждаю, у меня ни слуха, ни голоса.
