Эдуард Байков - Подлунные истории (сборник)
– Чё ты заладил, – начинает нервничать тот, – чё тут забыл? Нету тут бутылок, понял? Нету!
Дебил смотрит на него злыми глазками и орет, размахивая бутылкой:
– Аба-ба аба-ба, аба-ба аба-ба! Аба-ба аба-ба!!!
Мужик от растерянности и непонимания взрывается:
– Пошел ты!.. Катись отсюда!
Олигофрен отбегает в сторону и оттуда грозит мужику бутылкой:
– Аба-ба, аба-ба, аба-ба!..
– Пшел вон! – мужика понесло. – Урод вонючий! Вали, давай!
Дебил исчезает, и все понемногу устаканивается, успокаивается и пожилой мужчина с большой родинкой на левой щеке.
Никто не заметил, как олигофрен подкрался сзади к скамейке. Взметнулась рука – и бутылка со всего размаха опустилась на седую голову. Вдребезги! Мужик рухнул на асфальт лицом вниз. Дурак, мыча и брызжа слюной, кинулся прочь. Выкрикнул напоследок торжествующее «Аба-ба!», с силой шваркнул «розочку» об асфальт и скрылся во дворе.
На остановке люди суетились вокруг окровавленного мужчины, лежащего ничком. Обычно такие удары оказываются не смертельными, так почему же тот лежит бездыханный?.. Когда прибыла милиция, а за ней скорая помощь, выяснилось, что пострадавший мертв.
Убийца же бегом миновал несколько дворов и проходов. Очутившись на тихой улице, он подбежал к припаркованной возле тротуара неприметной «девятке», быстро сел, и машина тотчас рванула с места.
«Дебил» переоделся на заднем сиденье, снял спиртовыми салфетками грим, стянул парик, отклеил «щетину» – и стал мужчиной среднего возраста с коротко стрижеными светлыми волосами и тонкими чертами лица.
– Все ништяк? – поинтересовался водитель.
– Да, – односложно сказал тот.
Отзвонил по мобильному, сказал: «Готово» и расслабленно откинулся на спинку сиденья.
* * *Двумя днями ранее.
Пожилой мужчина с большой родинкой на левой щеке заступил на ночное дежурство в офисе торговой компании «Экспино». Часы на стене показывали уже первый час ночи, когда на крыльце возник босс собственной персоной с каким-то незнакомым человеком. Пожилой охранник, засуетившись, впустил хозяина и посетителя, которые быстро вошли в лифт.
Спустя полчаса президент вдруг позвонил, сказал, что сейчас подъедет скорая, надо немедля впустить. Вскоре действительно примчалась карета неотложки, двое дюжих санитаров и врач – все в белых халатах – поднялись с носилками наверх.
Когда выносили носилки с чьим-то телом, полностью скрытым покрывалом, президент фирмы поспешил к вахтеру, взволновано пояснил:
– Гостю стало плохо с сердцем. Вот ведь незадача!..
Вахтер кивнул, но тут порывом ветра из распахнутой двери парадного взметнуло край покрывала, и взору ночного охранника открылась ужасающая картина. Лицо лежавшего было обезображено выстрелом в упор. Охранник в страхе быстро отвел глаза.
Президент «Экспино», проводив «медработников», поднялся к себе, налил полный бокал коньяку и залпом выпил. Надо же было так лопухнуться! Сгоряча пришил конкурента прямо у себя в кабинете. И что такое нашло? Но ведь тот угрожал, не хотел идти на мировую, уперся… А, черт с ним! Сам нарвался. А зам по безопасности молодец, все здорово сделал. Вот только с этим бедолагой-охранником… Заметил ведь! Заметил… Да, не повезло мужику, конечно. Ну что ж – бизнес есть бизнес.
Зам по безопасности утром связался с посредником. Договорился обо всем, положил на счет деньги – оговоренную сумму. Посредник связался с исполнителем. Тот согласился.
Исполнитель – мужчина среднего возраста с ежиком светлых волос и тонкими чертами умного лица – в ближайший час после звонка посредника изучил всю доступную информацию по объекту. Выяснилось, что тот недавно перенес операцию на мозге, от малейшего сотрясения мог скопытиться. И план операции мгновенно сложился в голове киллера.
Он посмотрел на себя в зеркало и, ухмыльнувшись, произнес:
– Аба-ба аба-ба.
Zorra
Широкий подоконник был заставлен разнокалиберными горшочками, горшками и кашпо с комнатными растениями – преобладали традесканция, герань, бегония, кактус. Отдельно над всеми возвышалось лимонное деревцо в кадке.
Лика стояла на кухне возле стола и резала овощи на салат. Затем ссыпала их в большую миску, заправила подсолнечным маслом, перемешала. Оглянулась на растения и улыбнулась, убрав прядь со лба. За окном уже вовсю жарило июньское утреннее солнце.
Брат подъехал в инвалидной коляске, как всегда хмурый и небритый. Гримаса недовольства застыла на его лице, въелась в кожу и лицевые мускулы, изогнула презрительной тетивой рот с тонкими губами. Впалые щеки, лихорадочный блеск больших глаз, залысины на лбу, высохшие ноги, но еще крепкий торс и сильные руки.
– Чего у нас на завтрак, – буркнул он, – опять травой кормишь?
– Есть колбаска, – защебетала Лика, – сейчас порежу.
Брат смотрел на суету сестры и мечтательно закатил глаза:
– Вот когда мама была жива, какие отбивные готовила! А котлеты, бифштексы, тефтели у ней получались – просто объедение…
– Куплю на днях хорошего мяса и приготовлю тебе антрекоты или лангеты. А то и прорублю – пельменями побалую.
– Ты побалуешь… – хмуро пробормотал брат.
Лика не обижалась, знала – братишка любит ее и ценит заботу о нем. С детства за нее горой стоял – и перед своими, и перед чужаками. Всегда заступался, оберегал, помогал. Так и росли. А потом… Мама заболела раком и за какой-то месяц угасла. Отец, и до этого любивший прикладываться к бутылке, тут совсем запил с горя. Однажды, зимой поехал к свояку в деревню. Там, как водится, крепко выпили, батя разругался отчего-то с родственником и на ночь глядя, вдрызг пьяный, поперся на станцию. В разыгравшемся буране сбился с пути, заблудился и свалился спьяну в сугроб. Утром нашли окоченевший труп.
Старший брат Артем к тому времени служил в десантуре, в треклятой Чечне. Там его и ранило осколком снаряда в спину, да так, что остался инвалидом, прикованным на всю жизнь к коляске, да к постели на полу. Пенсия его – чепуха, если бы не Лика, с голоду бы померли.
Артем терзался, что висит на шее у младшей сестренки – Лика ведь не дура, все замечает. Но помалкивала. Ничего, свыкнется, раз уж доля такая выпала.
Артем без аппетита жевал колбасу, вяло ковырял вилкой в тарелке.
– Эх, вмазать бы с утречка грамм двести, – с тоскою произнес он.
– Я тебе выпью, – нахмурилась сестра.
Сама не употребляла и ему не позволяла. Вон, соседский калека Василий – большой любитель был до «кира», ну и помер от этого. Да и пример бати налицо. Нет уж, они с братом будут жить как люди, а не как изгои.
В это время, на другом конце города Маша кормила детей – пятилетнего Владика и трехлетнюю Настю. Те не слушались, баловались за столом. И так каждое утро перед тем, как пойти в детский садик. Благо сад тот располагался неподалеку, в тенистом дворике, да и плата за него оставалась пока еще относительно приемлемой. Как не хотелось отдавать детей в детсад, но выхода не было – ее родители в другом городе, а свекровь сама вся больная, ладно хоть на выходные к той выбираются втроем.
