Л. Константинов - Искатель. 1968. Выпуск №5
— У нас всегда хватает средств на наши нужды. Любой корабль, странствующий между разными солнечными системами, может иметь на борту достаточно товаров, чтобы извлекать из них выгоду. Торговать-то нам разрешают, — с горечью говорил капитан. — Наши товары они не считают разносчиками заразы.
Лен поднял глаза от золотистой жидкости, светящейся в его стакане, и заглянул в фиалковые глаза Кэтрин Боулак. Она ответила ему взглядом таким пристальным, что он отвел глаза и принялся рассматривать развешанные по комнате полотнища. Они свисали с палок, и на их золотом поле красовалась зеленая планета. Кажется, он что-то читал о таких вот полотнищах. Как же их называли? А, да — флаги. Что-то древнее, историческое, из двадцать первого века, а то и еще раньше. Жаль, что Олимпия такая окраинная планета и не слишком развитая — почти сплошь океан, суши мало. Будь у него возможность больше читать о прошлом, он, быть может, разгадал бы загадку «Теллуса».
— Не знаю, что бы мы делали, если бы Олимпия обошлась с нами так же, как Азгард, — продолжал капитан.
— Неужели вас не удивляет, что они даже не позволили нам запастись всем необходимым, мистер Сесмик? — спросила Кэтрин.
— Похоже, что они что-то скрывают, — заметил барон.
— Скрывают? — повторил Сесмик, и все три олимпийца недоуменно переглянулись. — Что вы хотите этим сказать? Чего ради они станут от вас что-то скрывать?
Барон снисходительно засмеялся.
— Мы вовсе не думаем, что они что-нибудь скрывают от нас. Но похоже, они что-то затеяли и не хотят, чтобы это стало известно вам.
При первом же упоминании об Азгарде лицо Норуича потемнело, и теперь он резко спросил:
— Что у вас на уме? Выкладывайте!
Барон так стремительно к нему повернулся, словно вдруг почувствовал, что они могут найти общий язык.
— Я хотел сказать… Ну, допустим хотя бы, что азгардианцы вздумали высадиться на Минерве, второй планете вашей солнечной системы…
— Да на что она им? — смеясь спросил Джонсон. — Там жара, как в преисподней.
— Помолчите, — сказал Норуич. — Мне это интересно.
Барон улыбнулся, и в разговор вступил капитан.
— Представьте, что они решили захватить Минерву и сейчас стягивают для этого космический флот. В таком случае им вовсе ни к чему, чтобы поблизости околачивался посторонний корабль, разве не так?
— Захватить? Я не понимаю, что это значит, — сказал Лен. — Если бы жители Азгарда решили, что им почему- либо нужна Минерва, они просто обратились бы в Совет Галактики за разрешением.
— А ведь азгардианцы, кажется, не гуманоиды? — вмешался барон.
Сесмик был сбит с толку.
— Не гуманоиды? Вы хотите сказать, что они биологически отличаются от нас, олимпийцев?
— Я хочу сказать, что они ведут свой род не от нашего древнего племени, не от таинственного племени Матери Земли.
— Да… да, они не гуманоиды. Они родом с какой-то планеты неподалеку от Сириуса.
— Так я и думал, — с торжеством изрек барон. — И большинство в Совете Галактики не гуманоиды, не так ли?
— А ведь верно! — воскликнул Норуич. — Как это я раньше не подумал.
Лен выпрямился в кресле.
— В Совет входят представители двадцати различных видов разумных существ, — сказал он. — Не понимаю к чему вы клоните.
— Да ни к чему. Право же, ни к чему. Просто мы думали…
Стук в дверь помешал барону досказать свою мысль. Вошел молодой человек, поднял руку и громким голосом доложил, что люди к смотру готовы.
— Вот этого мы и ждали, — сказал барон. — Это мы и хотим вам показать, господа. Выть может, тогда вы нас поймете.
Когда все поднялись и пошли за бароном, Лен ухитрился приотстать и оказался рядом с Кэтрин. Ему давно хотелось поговорить с ней с глазу на глаз, и он воспользовался случаем.
— Какая странная у вас, должно быть, жизнь, ведь вы всегда на корабле, — начал он. — Неужели вы не тоскуете по простой, обыкновенной жизни? Неужели вам не хотелось бы, чтобы у вас было больше друзей и знакомых?
— Наверно, тосковала бы. Все мы, наверно, тосковали бы, не будь у нас нашего Дела. У нас есть цель, а вы, привязанные к своим планетам, ее лишены, — ответила она с гордой улыбкой.
— Какая же цель? Что у вас за дело? — спросил Лен.
Выражение ее лица позабавило его.
— Дело, которому служит «Теллус», — то, что пытались навсегда отнять у человечества, когда триста лет назад отправили первый «Теллус» скитаться в космосе.
— Вот как! Ну, а ваша роль в этом деле?
Девушка расправила плечи, и лицо ее стало почти неправдоподобно гордым и заносчивым.
— Рожать детей. Рожать детей для Земли! Рожать человечеству воинов. Рожать самых храбрых, самых прекрасных солдат на свете!
Лен от удивления раскрыл рот.
— Солдаты? А что это такое?
Губы Кэтрин искривила презрительная усмешка.
— Вас, я вижу, превратили в покорное стадо. Это все виноваты ваши правители, ведь настоящие ваши вожди были уничтожены или изгнаны в космос. Вы даже не знаете, что такое солдат! Не удивительно, что вами правят какие-то пауки!
Лен даже и не пытался скрыть растерянность:
— Право, я никак не пойму…
— Ну, еще бы! Где вам понять, за что стоит мой народ? Только мы и есть настоящие сыны человечества. Мы — законные правители. Триста лет назад, во второй межзвездной войне, над нами взяли верх, отняли у нас оружие, обрекли вечно скитаться в космосе и вообразили, что с нами покончено. Но они не могли отнять у нас наши идеалы. Сейчас вы сами, увидите, мы уже почти дошли до зала, собраний.
Лен глядел на нее и не верил глазам -хорошенькое личико Кэтрин исказилось, точно, какое-то мерзкое существо вселилось в нее и стадо распоряжаться ее мыслями и речами. Она источала ненависть, слепую, бессмысленную ненависть. Неприязнь к какому-либо определенному человеку Лен мог понять, вот и они с Нрруичем недолюбливают друг друга, но такое…
— Эти болваны собрали со всех планет цвет человечества — политиков, аристократов, военных и пропагандистов и изгнали их в космос. Они не ведали, что творят, во что превращают человечество! — Девушка стиснула его руку, впилась в нее ногтями. — И вот, докатились… людьми правят какие-то нелюди!
Она отпустила руку Сесмика и снова горделиво расправила плечи.
— Но недалек день, когда нас опять призовут. Этого мы и ждали — и мы, и наши отцы, и еще прежде наши деды. Вот вы увидите. У вас в жилах течет не кровь, а вода, но, может, и вас проймет. Мы Ничего не забыли. Мы сберегли знамена, и песни, и любовь к отчизне, и ненависть к врагам. Все это досталось нам в наследство от доброго старого времени.
