Юрий Федоров - Искатель. 1967. Выпуск №5
Одна за другой проходят по дороге машины, мотоциклы, санитарные автобусы. Никому нет дела ни до танка, как и положено, охраняемого часовым, ни до часового. Проходит час, другой. Но вот наблюдатели у дороги заметили одинокий, медленно идущий автофургон. Не доезжая до полосы, машина остановилась. Сидевший в кабине офицер вылезает на подножку, оглядывается вокруг, достает карту, сверяется с местностью.
Один из наблюдателей чуть поднимает над кустами руку. В то же мгновение другой метрах в трехстах от дороги замечает короткий всплеск солнечного зайчика. Негромкий свист доносится до Самусева, и, полураздвинув кусты, он окликает прохаживающегося вокруг танка Зарю.
— Кажется, они. Приготовились!
Проехав полосу, машина свернула с дороги и направилась к танку.
Равнодушный часовой с перехваченным бинтами подбородком, завидев подъезжающий грузовик, стучит камнем по броне, отходит в сторону. А когда машина приближается вплотную, он вдруг заинтересовывается чем-то у задних колес. Удивленный шофер высовывается из кабины — часовой сидит на корточках и старательно выковыривает застрявший меж скатами здоровенный кусок бутылочного стекла.
Водитель выскочил, пошел к часовому, наклонился, чтобы помочь, — жесткая грязная ладонь перехватывает ему рот, точным ударом плоского штыка Заря без звука сваливает шофера. Подтянувшись, заглядывает в кузов — никого.
И тогда, испытывая чувство мгновенного облегчения, поняв, что операция уже завершена — танком овладели без взрывов, не повредив ручного оружия экипажа; летучку и комплект офицерской формы тоже, пожалуй, получат в целости и сохранности, — Заря спокойно обошел грузовик с другой стороны. Предупредительным жестом левой руки распахнул дверцу кабины и вогнал пулю из нагана между вскинувшимися в изумлении бровями офицера.
Все дальнейшее происходит с калейдоскопической быстротой.
Пока Самусев, кряхтя, натягивал на ноги узкие в голенищах офицерские сапоги, из кузова мгновенно вышвырнули ящики с инструментами, запасными частями, баллоны газосварки.
Одну гранату Плотников примостил на боеукладке со снарядами. Проволока соединяла ее кольцо с крышкой верхнего прикрытого люка. Выбирается Алексей через люк механика-водителя, отпускает стопор задвижки и наглухо захлопывает броневой щиток. Пусть теперь кто-нибудь из фашистов попробует открыть люк! Стоит поднять крышку, как потянется проволока, выдернется кольцо из гранаты и весь боезапас танка разнесет его похлестче десятка тяжелых мин! Сюрприз.
Быстро, очень быстро, вставая плечом к плечу, бойцы заполнили кузов, вот уже задернут брезент. Угловато-незнакомый в чужой форме Самусев обошел машину со всех сторон, осмотрел ее придирчивым взглядом. Все в порядке.
За баранку. Рядом сел Плотников — «автоматчик». Заря с трехлинейкой, на которую он установил свой снайперский прицел, забрался в кузов. Правда, у него только две полные обоймы, но, чтоб остановить любую машину, ему достаточно пробить скат или убить шофера. Погоня, коли начнется, будет непростой.
— Аккуратисты фрицы, — пробормотал Самусев, располагаясь в кабине. Действительно, фирма, выпускавшая грузовик, позаботилась о водителях, не знакомых с машиной: на пластмассовой головке рычага передачи скорости схема переключения скоростей, фигурка с заводной ручкой изображена у кнопки стартера.
С добродушным урчанием тяжелый трехосный «даймлер» попятился, развернулся, двинулся к дороге. Подошедший Нечипоренко вскочил на подножку, крепко пожал руку Самусева, испытующе глянул в его серые, с ястребиным разрезом глаза. Самусев понял:
— Не беспокойся, Жора. Как договорились, трехчасовой перегон, не больше. И с ходу — обратно. Девушек с тобой оставляю, меньше риска, думаю, будет. Часов через пять высылай к дороге маяков.
— Сделаем, — с некоторым усилием отводя в сторону взгляд и принимая равнодушный вид, произнес Нечипоренко. И видно, обозлился на себя за это проявление слабости.
— Да ты не тяни душу, трогай. Мы теперь не с кулаками да дрекольем — семь автоматов, пулемет, на каждого по гранате.
— Ладно, Жора, — не совсем впопад закончил Самусев. — Буду живой — вернусь, ну, а ежели… В общем, сам, думаю, все понимаешь.
Нечипоренко крепко, до боли стиснул широкую ладонь Самусева, соскочил с подножки. Громоздкий автофургон рывком принял с места и, быстро набирая скорость, запылил по дороге.
Странные, ни на что не похожие чувства овладели Самусевым. Это был какой-то удивительный сплав тревоги и лихости, настороженности и гордости, горечи и уверенности в том, что все, даже самое неправдоподобно-рискованное, с этой минуты будет ему обязательно удаваться. Он знал, что даже при беззаветном героизме каждого из бойцов его маленькой группы только неправдоподобная удача, редчайшее стечение счастливых обстоятельств могут провести их отряд сквозь густейший частокол неблагоприятных случайностей.
И все же сознание того, что он, старший лейтенант Самусев, вопреки всему катит сейчас на мощной и послушной машине, не беспомощный, не одинокий, не безоружный, катит по этой врагом уже вписанной в победные сводки земле, катит как хозяин, наполняло его дерзкой мальчишеской радостью.
«Да мы и есть хозяева! Поэтому нам все и удается!» подумал Самусев.
На повороте, когда точным движением руля он «вписал» в скоростной, на полном газу, вираж многотонный грузовик, эта радость стала острой, жгучей, рвущейся наружу. И он запел: «Осоа… Осоа… Осоавиахим…»
Сидевший рядом Плотников за гулом мотора не расслышал и придвинулся:
— Это вы мне, товарищ старший лейтенант?
Самусев опомнился, смутился.
— Осоавиахим, говорю, полезное общество. Осоавиахим — это хорошо.
В кузове, вцепившись руками в железные дуги опор, стояли, прижавшись друг к другу, бойцы. Двое, проткнув ножами брезентовый навес, просматривали тракт впереди, по ходу, задние так же внимательно следили за убегающей дорогой. Оружие было наготове, в любой, даже самой неожиданной, ситуации они бы не растерялись.
За два часа покрыли пятьдесят шесть километров. У мостика, переброшенного через глубокий овраг, сориентировались. Судя по карте, взятой у убитого офицера, до ближайшей станицы оставалось километров восемь. Самусев свернул налево, ходко повел «даймлер» по ровному лугу в сторону от дороги. Километра через четыре добрались до густого кустарника, росшего по краю раздавшегося в этом месте оврага.
Отлогие склоны позволяли загнать машину вниз, замаскировать на славу. Самусев окончательно уверовал в свою командирскую удачу. Оставив старшим Зарю, он тут же пустился в обратный путь и даже позволил себе завернуть на подвернувшуюся бахчу, набросать в кузов десятка три отличных арбузов.
