Глеб Голубев - Искатель. 1971. Выпуск №5

— Утром не пахло, — заметил я.

— После вашего ухода женщина, которая прибирает у меня, натирала паркет, — объяснил Андреев, слегка удивленный тем, что я обращаю внимание на запахи.

Милиционер стоял, на пороге комнаты.

— Вы свободны, — сказал я, — машина тоже.

Он козырнул и вышел. Теперь можно задавать следующий вопрос.

— А это случайно не ваша подруга Вера?

— Почему — Вера?

— Так. Открыла отмычкой и нарочно разбросала все, чтобы вы поняли, как трудно хозяйничать холостяку.

— Зачем вы шутите? — спросил Андреев. — Ведь речь идет о серьезных вещах.

Голос у него спокойный, но знаем мы это спокойствие перед бурей.

— Ваш вопрос уместен, — киваю я. — Но адресовать его следует вам.

— Не понимаю.

— Не понимаете? Послушайте, Андреев! — Я уже не шутил. — Доставайте из кармана то, что прячете, и давайте сюда! — Я протянул руку.

Хозяин смотрел на меня пораженный. Раздражение, которое, казалось, вот-вот прорвется, уступило место явному замешательству.

— Вы слышали, что я сказал? Давайте сюда! — проговорил я. — И поскорее, а то у меня затекает рука!

Андреев наконец решился. Расстегнул пиджак и из внутреннего кармана, застегнутого французской булавкой, вынул маленький квадратный, похожий на пачку сигарет пакетик.

— Ого, даже булавкой застегнули, — заметил я, отправляя пакетик в свой карман. — Блестящая идея. А не подумали вы о том, что вместе с этой французской булавкой, пиджаком и всем прочим вы могли оказаться где-то между урнами на свалке, направив внимательный, но неживой взгляд в небо? Как видите, — добавил я, указывая на разгром в квартире, — ему сам черт не брат. Ваше счастье, что он думал, будто вы спрятали пакетик дома, а не носите его с собой. Словом, он недооценил вашего легкомыслия…

— Вы начинаете относиться ко мне совсем как к ребенку, — обиженно пробормотал Андреев.

— Вы еще должны благодарить меня за это! Если бы я относился к вам серьезнее, я должен был бы арестовать вас как лжесвидетеля. А теперь объясните, что именно произошло сегодня после обеда.

Я сел на табуретку рядом с кроватью и закурил. Андреев поднял с пола матрас и тоже сел.

— В два часа я встретился с Верой. У меня были билеты в кино. Из кинотеатра вышли около четырех. Потом погуляли в парке, сидели в «Берлине». А потом я проводил Веру и вернулся домой.

— В котором часу?

— Где-то около восьми…

— Дальше.

— Еще когда я открывал дверь, мне показалось, что звонит телефон, но, когда вошел, звонок прервался. Некоторое время спустя, когда я пошел на кухню, чтобы поставить чай, телефон зазвонил снова. Побежал в спальню, удивленный, потому что мне мало кто звонит, особенно в воскресенье. Говорил незнакомый мужчина: «Товарищ Андреев?» — «Да», — говорю. «Мне нужно поговорить с вами по очень важному делу, оно не терпит отлагательств». — «Говорите». — «Нет, — отвечает он, — по телефону не могу». — «О чем все-таки идет речь? — спрашиваю. — И кто вы такой?» — «Вы меня не знаете, — говорит, — а о деле я по телефону говорить не могу. Во всяком случае, это дело касается вас лично. Давайте встретимся на остановке Княжево ровно в половине девятого. Буду ждать вас у павильона. Там все и объясню». Я хотел спросить, почему бы ему не прийти ко мне, но незнакомец уже повесил трубку. Вот и все.

— Вспомните точно, когда вам позвонили.

— Да, наверное, минут через пятнадцать после того, как я вернулся, значит, приблизительно без четверти восемь.

— И вам назначили встречу на восемь тридцать… Рассчитали время так, чтобы вы ничего не успели предпринять. И вы, ясное дело, помчались в Княжево?

— А как же. Почему бы не проверить, что случилось?..

— Почему бы, действительно… А вы поинтересовались, что в этом пакетике?

— В том-то и дело, что ничего. Кожаная записная книжка с двумя десятками имен и цифрами рядом с ними. Никакого намека на доказательства.

— Не беспокойтесь. Иногда доказательства — вещь не для всех ясная. С точки зрения людей, похожих на вас, нож — приспособление для резания хлеба, но когда эта вполне невинная вещь окажется на столе у следователя, она может заставить задрожать кое-кого… Припомните лучше, что вы еще утаили от меня?

— Ничего не утаил, — ответил Андреев. — Я сразу так решил: ничего, кроме записной книжки, не скрывать.

— Гм… — хмыкнул я, недоверчиво глядя на собеседника. — А записную книжку зачем?

— С ее помощью мы с Верой рассчитывали заставить Танева признаться. Я лично не понимаю, какие доказательства могут быть в ней, но если Медаров так тщательно прятал ее, значит в ней что-то есть. Возможно, написано что-то невидимыми чернилами или спрятано в обложку… Мы с Верой решили предложить Таневу обмен, предварительно установив в Вериной комнате потайной магнитофон. Я, знаете, разбираюсь в магнитофонах.

— Лучше бы дали мне пепельницу, — заметил я.

Андреев огляделся, но в комнате царил такой беспорядок, что хозяин вместо пепельницы мог предложить мне только пустой стакан.

— Магнитофон, говорите? — продолжал я. — Хитро придумали…

— Еще бы. Все равно, что мы сказали бы ему, лишь бы он признался. Это и следствию пригодилось бы. Запись, которую мы собирались сделать, предназначалась для вас…

— Очень мило, — кивнул я, выпуская струйку дыма.

— Вы ничего не вытянули бы из такого, как Танев. Единственное, на что он мог рассчитывать в ответ на свою откровенность от вас, — это смертный приговор. А мы предложили бы ему то, что его больше всего интересовало: «Если скажешь, кто и как убил Андреева, получишь записную книжку».

— И он сразу же начал бы рвать на себе волосы и расплакался бы: «Это я убил его!» Хорошо придумали.

Андреев старался не обращать внимания на мою иронию, но, очевидно, и сам уже усомнился в правильности своего плана. И сказал, словно оправдываясь:

— С нас бы хватило, если бы он признался, что присутствовал при убийстве. Чтобы получить в руки записную книжку, он в чем-нибудь да признался бы, будучи уверен, что потом легко откажется от своих слов…

— А в это время тайный магнитофон ведет фатальную для него запись, — добавил я. — Упаси меня бог от таких активистов! Вы меня в могилу сведете своими связями с преступным миром. Какой голос разговаривал с вами вечером по телефону?

— Мужской голос, низкий, но какой-то хрипловатый.

— Естественно. Говорил через носовой платок. Если бы вы услышали его опять, узнали бы?

— Не уверен…

— Впрочем, желаю вам никогда впредь не слышать, — добавил я, задумчиво глядя на Андреева. — Да, товарищ инженер-электрик, мне только недоставало заботиться сейчас о вашей безопасности.