Толчки - Марат Дроздов
Я, не видя дороги, шел к дому. Пелена слез закрывала мне глаза, и приходилось их смахивать ладонью. Я все еще не мог поверить в то, что все произошедшее в баре, и правда, произошло со мной. Этого не могло быть, просто не могло.
Но руки опускать я не собирался. Мне нужно было найти способ вернуть доверия пацанов. Как это сделать я, в тот момент, не представлял. Стоило мне подумать о возвращении доверия, у меня в голове сразу появилось далекое воспоминание. Появилось и сразу же улетучилось. Я попытался уцепиться за него, но ничего не вышло. Оно исчезло также быстро, как и появилось. Это было нечто связанное с футболом, но при этом к самому футболу не относящееся. И чем больше я думал об этом, тем дальше оно становилось.
Придя домой и, завалившись на кровать, я прокручивал в голове весь свой поход от бара, пытаясь понять, что же это было за воспоминание. Мне казалось, что я мысленно пытаюсь его достать, а оно как будто уворачивается от меня. Промучившись где-то с час я, незаметно для самого себя, заснул.
Все воскресенье я провел в подвешенном состоянии. Я, вроде бы, все делал как всегда, но в движениях моих была некая машинальность – я все делал автоматически. Автоматически спал, автоматически готовил себе поесть, автоматически ел, автоматически думал, автоматически существовал.
Единственное, что занимало мой ум – возможность вернуться обратно в WScrew. Сначала я хотел пойти в бар и все объяснить Юре с Каспером. Но меня останавливали прощальные слова Юры: «Если придешь сюда снова, то опробуешь на себе весь твистер». А быть переломанным мне не улыбалось. Были еще какие-то мысли, но я их сразу отбрасывал. В конечном счете все сводилось к необходимости вспомнить, что пришло мне на ум по дороге домой.
Воскресный день казался мне бесконечным. Я лежал у себя на кровати, смотря в потолок. Минуты тянулись как часы, а часы казались годами. Я хотел одного – просто пережить этот день. Завтра должно стать лучше, ведь завтра нужно идти в школу. Меня передернуло от этой мысли. Я? Пойду в школу? Встречусь с избитым по моей вине Колей? Нет уж, увольте. Меньше всего мне хотелось смотреть на изуродованного одноклассника. С другой стороны – он же может не прийти… Все-таки травма ноги – это серьезно. Веский повод не ходить в школу.
В итоге я пришел к выводу, что схожу в школу один день, если там окажется Коля, то во вторник я уже там не появлюсь. Так и поступим. Пролежав еще несколько минут, я не выдержал. Так жить нельзя. Я схватил куртку, висевшую в прихожей, буквально впрыгнул в кроссовки и выбежал на улицу. Четкого маршрута у меня не было. Мне нужно было выйти на воздух, уйти подальше от своей квартиры, подальше от всего. Сначала ноги сами собой понесли меня к бару. Но туда мне точно идти не хотелось. Я свернул вправо и пошел по улице вдоль «клетки». Это было продолжение той улицы, где я тогда шел за санитаром…
Я чуть не подпрыгнул от счастья.
Санитар! Точно! Вот оно, мое спасение! Я скажу Касперу и Юре, что он – торчок. Что он убил ни в чем не повинную собаку. В таком случае, возможно, ко мне вернется потерянный авторитет. Каспер говорил, что они знали, что он странный, но у них не было четкой уверенности. А тут такая удача – целый живой свидетель! Я же прекрасно помню, как тогда этот Думский сидел на земле, в окружении шприцов. Не удивлюсь, что собака на него напала не просто так. Судя по тому, как она себя вела с Сашей, своим хозяином, добродушнее пса найти во всем мире будет сложно. А если вспомнить красные глаза санитара в тот день… Меня передернуло. Но почему мне казалось, что это воспоминание связано с футболом? А, потому что тогда Саша мне принес записку от маленького Дани, который просил меня прийти на матч.
Я все еще шел, но сам не знал, куда я, собственно, держу путь. Улица, по которой я шел, заканчивалась и упиралась в другую под прямым углом. Дойдя до перекрестка, я посмотрел влево и обомлел. Таких построек я у нас в городе еще не видел. Видимо улица, соседняя с той, по которой шел я, нуждалась в продолжении, а потому переходила в виадук, который я как раз и увидел. Я, конечно, знал, что такие бывают, но чтобы они были у нас, я не слышал. Мне стало дико интересно, куда же он ведет.
Как выяснилось, от виадука тянулась бетонная лестница с тремя пролетами. Я буквально взлетел по ним и оказался у дороги. Дорога эта была самой обыкновенной, даром, что подвешенная над землей. Две полосы движения окантовывались пешеходными дорожками, по одной из которых я и пошел. Слева от меня проносились машины, а справа была огромная стена, заменяющая собой перила. Но впереди виднелся просвет – стена заканчивалась. Дальше по краю виадука тянулись обыкновенные перила, достававшие мне до груди. Просвет был все ближе и ближе, и вдруг стена оборвалась. Я посмотрел на открывшийся мне вид и обомлел. Такого я никогда в жизни не видел. Подо мной, на расстоянии метров пятнадцати, были гаражи. Ничего особенного в этом зрелище не было, но у меня перехватило дыхание. Гаражей я много видел в своей жизни, но под таким углом – никогда. Я даже сфотографировал эту картину для истории.
Но, каким бы завораживающим этот вид не был, мне все же было интересно, что ждет меня впереди. А там, судя по тому, что мне было видно уже сейчас, меня не ждало ничего нового. Все те же дома, все та же серость. Я вдруг вспомнил, как, несколько недель назад меня настолько угнетала та застройка, в которой я живу, что я даже пришел к выводу, что моя жизнь не имеет смысла. Я попробовал вернуть то состояние, но ничего не вышло. Слишком сильны были впечатления, полученные от этого виадука.
И правда, когда я подошел к лестнице с другой стороны виадука, то ничего нового не увидел. Единственное, что меня удивило – дорога, перетекая из виадука на землю, имела ответвление, благодаря которому водители могли сделать петлю и, проехав под виадуком, выехать из города. Об этом свидетельствовали таблички над дорогой: «Золгород 89, Гельвецк 194». О городе Гельвецк я раньше
