Карл Май - Невольничий караван
— О да, это я знаю. В Хартуме мы выменяли бы на эту кость тридцать или даже больше коров.
— Совершенно верно. А у нас здесь стадо в триста с лишним голов. Если бы мы поступили так же, как Абуль-моут с Абдулмоутом, мы бы в мгновение ока стали богатейшими людьми!
— Что правда, то правда, — взволнованно проговорил белюк, — но ведь это был бы страшный грех!
— Вовсе нет, это было бы только справедливое наказание обоим: вспомни, как они нажили все это богатство, и как Абдулмоут поступил с нами. Решайся же и начинай действовать! В подобных случаях нельзя терять времени!
Белюк изо всех сил стиснул руками голову, потом дернул себя за нос, ударил себя в грудь, чтобы убедиться, что все происходящее с ним — действительно явь, а затем возопил:
— О, Аллах, смилуйся и одари меня просветлением! Мне кажется, что я сплю!
— Так проснись же, проснись, пока еще не поздно! — увещевал его фельдфебель, буквально горя от нетерпения.
— Не торопи меня! — взмолился белюк. — Моя душа пришла в смятение от твоих чудовищных речей. Я должен ее немного успокоить.
— Как же ты собираешься это сделать?
— Я хочу достать табаку и выкурить трубку.
— Это неплохая мысль. У меня тоже есть чубук — вот он, висит на шее, но табак как раз кончился.
— Я принесу и для тебя.
Белюк встал и поспешил прочь, но, отойдя уже довольно далеко, вдруг вспомнил о своем служебном долге. Тогда он остановился, обернулся и крикнул пленнику:
— Но ты ведь не убежишь? Ты мне обещал?
— Я не сдвинусь с места, — заверил фельдфебель.
— Помни, что иначе тебя настигнет пуля охранника!
— Не беспокойся, я умею держать свое слово! Но не говори никому о том, что ты от меня услышал!
— Не буду; да мне бы все равно никто не поверил.
С этими словами белюк двинулся дальше. Фельдфебель продолжал сидеть в прежней позе. Он уже расправился с лепешкой и рыбой и теперь вполголоса о чем-то говорил сам с собой, обеими руками поглаживая седую бороду.
Вскоре белюк вернулся, бережно неся на вытянутой руке свой тощий кисет. Табак является в поселке дорогим товаром и очень ценится его обитателями. Несмотря на это, набив свою трубку, белюк радушно протянул кисет фельдфебелю. Тот пропустил сквозь пальцы горсть размолотого в муку и смешанного с листьями ароматных растений табака и, доставая свою трубку, спросил с лукавым видом:
— Кому принадлежит этот табак?
— Разумеется, мне, — удивленно ответил белюк.
— Где ты его взял?
— Купил здесь, в поселке.
— Да, видно, ты был прав, когда говорил, что твой рассудок помутился.
— Почему? — спросил белюк, железным бруском высекая огонь.
— У тебя что же, нет табака получше?
— Откуда же ему быть!
— О, Аллах! Разве Абдулмоут не передал тебе в подчинение все селение?
— Ну да, передал, и что же из этого?
— Включая и токулы со всеми запасами?
— Да. Я должен их как следует охранять, хотя они и так крепко заперты.
Как уже упоминалось выше, жилые токулы в поселке не только никогда не запираются, но даже не имеют дверей в полном смысле этого слова. Единственное исключение составляют хижины, где хранятся продукты и разные припасы: они снабжены деревянными дверьми с висячими замками.
— Но у тебя ведь есть ключи? — продолжал свои расспросы фельдфебель.
— Да, перед тем, как отправиться в поход, Абдулмоут вручил их мне.
— Так что же мешает тебе войти внутрь и отсыпать себе из больших бочек дорогого табаку, который курят только Абуль-моут и Абдулмоут, вместо того, чтобы довольствоваться этой отвратительной трухой?
Белюк снова открыл рот и уставился на собеседника, а затем нерешительно произнес:
— Ты думаешь…
— Да, именно это я и думаю! — прервал его фельдфебель.
— Аллахи, валлахи, таллахи! И как я раньше не догадался! Было бы действительно очень хорошо, если бы я мог наполнить мой кисет самым лучшим табаком и притом бесплатно!
— Да разве речь идет только о табаке? Пойми же наконец, ты можешь взять все, что хранится в здешних складах, и это не будет стоить тебе ни единого талера! Ты сотрешь с лица земли поселок Умм-эт-Тимса и заложишь новый.
— Где?
— К югу отсюда, где имеются в достатке дорогие товары и дешевые рабы.
— То есть рядом с ниам-ниам?
— Да. В той местности мы можем обделывать выгодные дела.
Белюк беспокойно ерзал на месте и поминутно крутил головой, стараясь осознать все, что ему говорили. От речей фельдфебеля ему делалось жутко и одновременно он чувствовал, как в его душе разливается невыразимое блаженство. Конечно, нарисованная фельдфебелем перспектива была очень заманчивой, но… Наконец, после долго раздумья он простодушно сказал:
— Пожалуй, если бы я последовал твоему совету, я и вправду мог бы основать поселок, но мне кажется, я недостаточно умен для этого.
— Но для этого у тебя есть я! — возразил фельдфебель. — Я ведь тоже собираюсь участвовать в твоем предприятии!
— Ах, да! Об этом я как-то не подумал!
— Впрочем, таким делаем не нужно долго учиться, они обычно получаются как-то сами собой.
— Правда? — удивился белюк.
— Можешь не сомневаться! К тому же, на тебе и сейчас довольно высокая ответственность: под твоим началом состоит целое селение.
Эти слова возымели неожиданно сильное действие: белюк ударил себя кулаком в грудь и вскричал:
— Да, я комендант поселка! Клянусь Аллахом, это я! И я велю выпороть всякого, кто осмелится это отрицать!
— Я думаю, если Абдулмоут сделал тебя комендантом, значит, он уверен, что ты самый подходящий для этой должности человек. Может быть, он знает тебя даже лучше, чем ты сам!
— Да, да, он знает меня очень-очень хорошо, он знает, на что я способен! Он знает, что я подходящий человек для того, чтобы быть комендантом. Так ты думаешь, что…
— Да, я убежден, что мы оба в самое короткое время станем самыми богатыми и знаменитыми во всей стране ловцами рабов.
— Знаменитым я бы хотел стать, — кивнул белюк, с видимым удовольствием прислушиваясь к словам старика.
— Тогда слушайся меня! Я показал тебе путь к богатству и славе. И если ты еще не до конца понял, какие выгоды тебе сулит мое предложение, то я готов объяснить тебе это. Идем со мной!
— Куда ты? — ошарашенно спросил белюк, увидев, что фельдфебель с достоинством поднимается со своего места.
— Туда, где лежат все припасы и разные товары. Я хочу показать их тебе и вместе с тобой подсчитать их стоимость.
— Хорошо, пойдем! — с готовностью согласился унтер-офицер. — Мне не терпится узнать, насколько богатыми мы станем. Вот здесь, в сумке, у меня есть ключ.
