Олег Бондарь - Проклятое место
«Наверное, точно в рай попали…» — мелькнула мысль. Ведь я точно знал, что старик давно помер. Я сам видел его могилу с фотографией, датами рождения и смерти на обелиске.
Неужели это означает, что мы с Владом также больше не числимся среди живых? Мысль сама по себе показалась очень неприятной. Хотя, с иной стороны, если весь загробный мир, подобен уголку, в котором мы оказались, возможно, все не так и плохо?
— Добро пожаловать, гости дорогие! — Лицо Поликарпа Степановича сияло от непритворной радости. — Располагайтесь, как вам удобно. Небось, притомились с дороги?
— Поликарп Степанович, — обратился я к нему, Влад даже подскочил от неожиданности, откуда, мол, я могу знать старика? — Может, вы нам объясните, где мы, и что с нами происходит?
— Конечно, объясню. Все объясню… Только немножко погодя… Сначала, как заведено, хлеб да соль…
Любопытство распирало нас, но голод был сильней, и мы с радостью приняли предложение старика.
Пища была растительного происхождения, но, хоть мы и не были вегетарианцами, она показалась нам чрезвычайно вкусной. Возможно, виной тому был зверский голод, а, может, старик действительно преуспел в кулинарии.
— Еще бы сто грамм и был бы полный ажур! — удовлетворенно рыгнув, молвил Влад.
— Это можно, — оживился старик.
Он достал откуда-то три стакана и уже знакомую мне фляжку, вспомнив отвратительный вкус самогона, я хотел было отказаться, но в последний момент передумал, не хотелось обижать старика.
— Оказывается, в раю совсем неплохо живется. А мы то думали…
Влад выпил термоядерный напиток, даже не поморщившись, лишь занюхал его по старой, еще юношеской, привычке рукавом рубашки.
После третьей Влад, изрядно захмелевший, начал приставать к деду с глупыми вопросами, мол, как нужно жить, дабы оказаться в раю? Старик относился к его выходкам снисходительно.
— Каждый строит себе свой рай, — отвечал он, и трудно было понять, говорит он серьезно или прикалывается, потому что хитроватая ухмылка не исчезала из его прищуренных, умудренных опытом, глаз.
— При жизни — можно, — соглашался Влад. — А после смерти, как утверждает религия, наша участь предопределена…
— Так это же, после смерти…
— Как, — удивился я, — разве мы не мертвы?
— Чушь! — возразил старик, — Кто тебе, Митюня, такое сказал?
— Я же своими глазами видел вашу могилу…
— Смерть, как и жизнь, понятие относительное…
— Темните вы что-то, Поликарп Степанович, — не в шутку разошелся мой друг. — Дима зря говорить не станет…
— Я просто подшутил над ним. И могилку ради такого случая специально подготовил…
— А если серьезно? — спросил я.
— Серьезно, говоришь? Если серьезно, я, как радивый хозяин обязан предложить вам отдохнуть с дороги. Увы, к сожалению, не могу этого сделать. И не потому, что такой нехороший. Просто, если вы у меня задержитесь, то можете не успеть. Ведь, в отличие от того мира, из которого вы так стремительно бежали, здесь, у меня, время движется нормально, почти с такой же скоростью, как и у вас…
Я машинально взглянул на часы и с удивлением обнаружил, что они работают. А я, глупец, собирался их выбросить.
— Нам нужно торопиться. Все, что вас интересует, я расскажу по дороге…
— Вы поможете нам вернуться в наш мир?
— Именно это я и собираюсь сделать.
— Если не секрет, зачем вам это нужно? Какова ваша роль в этой истории?
— Вы — ребята умные, начитанные, должны понимать, что все в жизни взаимосвязано. От того, что вы собираетесь сделать, во многом зависит и моя дальнейшая судьба…
Решительным жестом старик приказал нам подняться из-за стола, и мы, вслед за ним, вышли из избушки.
Глава пятьдесят четвертая
Узенькой тропинкой мы взобрались на вершину холма и вступили в благоухающее свежестью царство соснового леса. Идти по мягкой высохшей хвое было приятно, прохладный воздух казался упоительно чистым и взбадривающим. Хотелось прилечь среди этой красоты и забыться. Я вспомнил, что недавно уже ощущал подобное. Когда? Где? Ах, да, на второй день после приезда к Владу, я вышел на околицу села где рос почти такой же сосновый лес… Тогда я свалился на хвою и долго наслаждался тишиной. Неужели все была на самом деле?
— Когда умирает человек, между тем, начал свой рассказ старик, — принято говорить, что он ушел в иной мир. Не совсем правильно, потому что в иной мир уходит только душа. А она — бесплотна. Лишенное души тело навеки остается в том мире, где оно похоронено. Даже если при помощи колдовского зелья оно обретет возможность двигаться, для него невозможно преодолеть барьер между мирами. Такое под силу только живым. Лишь только энергия разума дает возможность проникнуть в иной мир. Да и то не везде. Миров вокруг нас, точнее, рядом с нами, неисчислимое множество, вот только мостиков, которые их соединяют, мало. Иные из них открываются лишь при определенном стечении обстоятельств, закономерность которых постичь очень сложно. Деревня, в которой я родился, та самая, где находится твой замок, — обратился он к Владу, — расположена в своеобразной аномальной зоне. Рядом с ней имеется несколько «окон» в иные миры. Некоторые из них — постоянные. Одно из них — под твоим домом и, как я понимаю, вам удалось отыскать его.
Мне тоже в свое время посчастливилось найти свою лазеечку. Вот только мир, в который она вела, оказался ничуть не лучшим, чем тот, в котором я родился. Но я любил путешествовать, всегда стремился к новым впечатлениям. И мои изыскания неожиданно увенчались громаднейшим успехом. Совершенно случайно я попал в своеобразный оазис в мирах зла и насилия. Он был чист и прекрасен. Его нельзя назвать миром, он слишком маленький. Точнее — промежуток между мирами. Островок, изгиб, который образовался вследствие недоступного моему разуму природного катаклизма. Открытое место настолько мне приглянулось, пришлось по душе, что я решил поселиться в нем навсегда. Вот и получилось, что я при жизни переселился в иной мир, что вовсе не означает, будто я умер по-настоящему. В деревне меня сочли пропавшим без вести, родных у меня никого не осталось, так что и горевать особенно было некому.
— И давно вы здесь живете? — спросил я.
— Годочков двадцать уже, наверное… С тех пор, как моя Прасковья Богу душу отдала…
— А чем вам, Поликарп Степанович, так насолил граф, что вы столь настойчиво убеждали меня в необходимости его убить?
— Сам граф мне ничего плохого не сделал. Вот только его чересчур активная деятельность таит в себе смертельную опасность, как для моего маленького мирка, так и для вашего большого.
