Юлия Пасынкова - Танцы на осколках (СИ)
Мы замерли, пораженные великолепием.
- Даже и не знаю, с какой книжки надо начинать волшбу изучать, чтоб так жить? – протянула я.
Служанки молча вложили в наши руки небольшие серебряные колокольчики и, глубоко поклонившись, исчезли за дверью, прикрыв ее за собой. Брест дождавшись, когда они выйдут, тут же метнулся к двери и подергал ручку.
- Заперта, - констатировал он. – Мы в ловушке. Что ж, пока придется дудеть в дуду этого чародея. Значится, сейчас идем отмываться, а через час встречаемся здесь же, погуторим кой о чем.
Брест поправил заплечный мешок и направился в первую дверь, я пожала плечами и, посмотрев на Милку, выбрала третью. Служанка, благодарно кивнула и пошла в ту, что ближе к комнате наемника.
***
Милка зашла в комнату и прикрыла за собой дверь. Она тяжело вздохнула и сбросила с плеч походный мешок. Да, не о такой жизни она мечтала, сидя за вышиванием у отца в замке.
Барон очень любил свое единственное дитя и всячески оберегал её, особенно когда мать Милки преставилась. Девочке тогда было лет пять, а в Триннице и близлежащих землях только закончилась очередная война, после которой свирепствовала неведомая болезнь, уносящая за собой целые семьи. Она-то и подкосила Светлану – мать Милки.
Город стоял на крупном озере, богатом рыбой, а вокруг раскинулись сочные пастбища и наливные луга – лакомый кусок для любых захватчиков. К тому же город был основан главой церкви Трех – Главным Епископом, а значит Тринница была оплотом духовной общины этих краев с подвалами, полными таинственных артефактов, могущественных знаний, заключенных в свитки, и, конечно, золота, так что набеги и мелкие стычки на границе здесь были не редкостью. Уже позже церковники совместно с горожанами отстроили небольшой форт на холме близь города для хранения вооружения, обучения и размещения солдат и защиты города с запада. В форте тогда поселился глава городской стражи и доверенный человек самого Епископа капитан Гжевик, который после и усовершенствовал форт до солидного замка: выкопал рвы, заменил деревянные стены на камень и засадил равнину с запада молодыми деревьями, оберегая земли от кочевников. Так и поделили обязанности: церковники стали заботиться о людских душах, а военные об их бренных телах, защищая город. Довольно долго город жил в мире и гармонии, иногда бодро отбиваясь от небольших отрядов, позарившихся на чужое добро, пока капитан Гжевик не решил отделить свой замок от церковных земель и не наречь себя на иноземный манер бароном.
Епископ, прежде регулярно посещавший замок и иногда игравший с маленькой Милкой – она запомнила этого бородатого мужчину, качающего ее на одной ноге, как на качелях – перестал там появляться, а после и вовсе чуть ли не нарек Гжевика еретиком. Старому барону как-то удалось уладить конфликт, но с тех пор отношения стражников и тринников весьма подпортились. А так как почти у всех солдат были семьи в Триннице, то и сам город поделился на два еле уживающихся друг с другом лагеря: истинно преданные церкви Трех и «эта безбожная солдатня». Мир в Триннице был хрупок, и чтобы избежать очередной резни, барон сделал единственный правильный ход: решил выдать единственное дитя, которое уже вошло в возраст, замуж за Епископа. Пусть она была бы уже четвертой женой у этого старика, но жила бы в безопасности и довольстве, а бабское счастье как-нибудь устроиться. Все было улажено, отцы города пожали руками и скрепили союз чарками, да за пару недель до свадьбы случилась незадача: девушка занемогла и в скором времени преставилась. Холодное и бездыханное тело снесли в свадебном наряде в склеп, а Епископ очень «расстроился», обвиняя Гжевика в подлоге. Когда спустя пару дней обнаружили, что тело из склепа пропало, а на его месте копошился клубок змей – в кои-то веке бабки со своими сказками оказались правы – старый барон, едва не спятивший от горя, грозился казнить каждого, кто повинен в смерти девушки и наложении проклятия. Челядь вся притихла, лишний раз стараясь не попадаться ему на глаза. А старый мужчина, отгоревав, призадумался: слабые отношения с церковью и так были подпорчены, а теперь еще и смерть суженной Епископу дочери могла развязать новую резню. Тогда в знак примирения бывший капитан решил раздобыть редкий артефакт, о котором как-то заикнулся Епископ, и нашел-таки его, но потом буквально за день до передачи обещанного подарка, камень пропал. Словно все силы ополчились против этого союза.
На деле же камень свистнула расторопная воровка, а дочка, прихватив у бабки-ворожеи сон-травы прикинулась мертвой, а потом, подсунув вместо себя разных гадов, смылась под шумок из замка вместе со своим полюбовником – молодым лихим парнем. Парень был Ходоком, много повидал, бывал в старых городах, складно баял про разные диковинки, но на деле оказался тем еще подлецом. Оказавшись в корчме на козьем тракте с грузом на шее в виде избалованной девчонки и без денег, полюбовник смылся, оставив молодую авантюристку одну. Милка покуковала там несколько дней, а когда настало время платить за постой, осталась там же прислуживать, иногда добывая для корчмаря сведения. Возвращаться обратно в замок беглянка не собиралась, поскольку жизнь полная приключений ей показалась гораздо интереснее, нежели мытье ног старому священнику. А однажды днем встретив Бреста и неказистую девку, она поняла, что вот он ее шанс сбежать с опостылевшей корчмы, да и чего греха таить, таинственный наемник был ой как хорош собой. Прошерстив с ними пол края и выбравшись из крупной передряги, Милка окончательно вбила себе в голову, что наемник ее судьба и просто так она не сдастся в бою за душу мужчины. То, что с ней, собственно, никто и не воюет, волновало Милку мало, так что девушка твердо решила, что сегодня вечером на праздничном ужине она покорит Бреста, тем паче, что чародей обещал платья и наряды от лучших швей.
Милка развернулась и, не обращая внимания на окружающее её великолепие убранства, поспешила к видневшейся в глубине покоев огромной кадке, исходящей паром. На ходу трезвоня серебряным колокольчиком, она скидывала вымокшие и вонючие вещи. На серебряный зов тут же поспешили безмолвные служанки, появившиеся неизвестно откуда. Они помогли девушке освободиться от кожаной брони и залезть в горячую воду. Ловкие умелые руки скребли и терли усталое тело, отмыли длинные золотые волосы и умаслили тело благовониями. Девушка вылезла из воды отдохнувшая и довольная собой. Привычным тоном приказав служанкам заплести и уложить ей волосы, она в задумчивости стояла перед раскрытыми дверями внушительного шкафа и выбирала платье. Указав на роскошный наряд и облачившись в него, Милка осмотрела себя в огромное зеркало в темной резной раме и удовлетворенно кивнула. Теперь она получит Бреста с потрохами, и тот, наконец, перестанет исподтишка поглядывать на эту невзрачную Прежнюю.
