Колодец трёх рек. Москва приоткрывает вам тайны своих подземелий - Даниил Юрьевич Давыдов
Я пожал плечами. «Сколько же всего нужно знать, – мелькнуло у меня в голове. – Наверное, всей жизни не хватит, чтобы всё это запомнить!» Но директор, кажется, и не надеялась на мои знания.
– Пойдёмте в зал. Сейчас постараюсь всё объяснить, – сказала она и не торопясь направилась по коридору. – Объём дождевого стока не только целесообразно отвести в единую систему водоотведения, при отсутствии очистных сооружений, но также именно дождевая вода способствует периодической промывке канализационных каналов и коллекторов, избавляя их от осадка, ила и болезнетворных бактерий. В советское время в Ленинграде остро встал вопрос очистки стоков, в связи с чем на большой глубине были устроены магистральные самотёчные коллекторы и напорные участки. Говоря по-простому, водовыпуски перерезали вертикальными трубчатыми перепадами, по которым сток уходит в коллекторы вдоль набережных. Вот глубина заложения петербургских коллекторов может достигать нескольких десятков метров. А в Москве канализацию строили, что называется, с нуля, то есть у нас не было задачи переделывать уже существовавшую систему, её нужно было спроектировать и построить.
В зале осмотра было развешано множество чёрнобелых и цветных фотографий, схемы, макеты, стенды с лампочками и непонятными обозначениями, куски труб, какие-то кожаные мешки, похожие на морские мины, с привязанными к ним верёвками. Оксана Фёдоровна подошла к одной из фотографий, оказавшейся при ближайшем рассмотрении картиной. На ней были изображены люди, стоявшие сверху свода огромного подземного тоннеля. «Cloaca Maxima, или Большая клоака, – строительство античной канализации», – прочитал я на табличке.
Указав на неё, директор сказала:
– Лавры первенства принадлежат канализации римской, появившейся в виде самотечных подземных коллекторов значительной протяжённости ещё в III веке до нашей эры. Провести канализационные трубы в каждый дом тогда, конечно, не представлялось возможным. Для слива нечистот, скапливавшихся в домах, римляне использовали природные ручьи, впадавшие в реку Тибр. Казалось бы, таким образом горожане должны были лишать себя чистой питьевой воды, но в городе, имеющем к этому времени систему самотёчного водопровода, при населении почти два миллиона человек, намного острее стоял вопрос улучшения санитарии. Ручьи и небольшие речки стали перекрывать каменными сводами, как мы видим на иллюстрации, – таким образом, начали появляться целые коллекторные системы. Естественно, что римские сточные воды, вперемешку с грунтовыми и дождевыми, сбрасывались в Тибр без всякой предварительной очистки. Самое удивительное, что части этой древнейшей системы функционируют там до сих пор, принимая, правда, уже исключительно поверхностный сток. Археологическими раскопками были также обнаружены канализационные коллекторы в городе Помпеи. Не случайно, что именно на территории современной Италии появляются первые подобные системы, водопроводные и водоотводные галереи, это было связано с жаркой среднегодовой температурой, отсутствием лесов, а значит, необходимостью применять в качестве строительного материала камень, подземная разработка которого совершенствовала знание в области горного дела и гидротехники.
Примерно через две тысячи лет, в восьмидесятых годах XIX века, и Москва стала крупным промышленным городом с населением почти миллион человек. Из-за открытия новых предприятий повышалось не только водопотребление, но и необходимость устройства систем водоотведения, с предварительной очисткой вод перед сбросом в Москву-реку. Во время полицейских проверок было выявлено ужасающее санитарное состояние московских боен. Расположенные в разных районах города, они вообще не имели каких-либо систем очистки, требуха складировалась на внутренних дворах, распространяла зловоние, а попадающие в водотоки гнилостные органические отходы были причиной различных заболеваний.
Оксана Фёдоровна шагнула в сторону, указывая на фотографию бородатого мужика, стоявшего возле саней с огромной бочкой.
– Нечистоты из жилых домов вывозились на загородные полигоны обозчиками, или, как их иронично называли, золотарями, – продолжала она. – Так как золотарям разрешалась работа исключительно в ночное время (днём на узких московских улочках было многолюдно и перевернувшийся обоз с нечистотами мог причинить большие неудобства горожанам), то ничто не мешало золотарям выливать содержимое своих бочек в овраги и речки. Так они экономили время и успевали обслужить за ночь больше домов, а значит, и заработать больше. Экологическое состояние Москвы ухудшалось с каждым годом, зловонные потоки впадали в реки и пруды. Канализование Москвы становилось всё более насущной проблемой, и вот в 1874 году гидротехник, отставной штабс-капитан Михаил Попов подал в Московскую городскую думу проект устройства канализации. Он на личные средства в течение нескольких лет изучал топографию и особенности почвы для устройства общесплавной системы. Им была составлена смета на строительство и обслуживание подземных каналов с учетом перспективного роста населения. Например, по проекту Попова предполагалось устроить системы каналов, по которым бытовая канализация и поверхностный сток собирались бы в центральном резервуаре-накопителе, расположенном на Болотном острове, а оттуда, уже по магистральному коллектору, воды отводились бы на поля орошения за город. Хотя устройство канализации было важной задачей, многие горожане отнеслись к подобным идеям подозрительно. Им казалось, что канализация может стать причиной новых вспышек эпидемий или же система быстро выйдет из строя, в связи с чем нечистоты потекут по улицам города целыми реками, круша и смывая всё на своём пути. Нашлось очень много консерваторов, предпочитавших быт по старинке. Настоятель Новоспасского монастыря, узнав о проекте строительства поблизости Главной насосной станции, как раз тут, где мы сейчас находимся, открыто возмутился, не желая иметь рядом с собой такого «благоуханного» соседа. Более того, близость станции показалась ему обидным недоразумением. Да и городские власти не торопились расставаться с казённым бюджетом. Управой были наняты специалисты для дополнительной подробной топосъёмки внутри Камер-Коллежского вала – района, подлежащего первоочередному канализованию.
Проект Попова, хоть и получил предварительное одобрение комиссии по водоснабжению, так и не был реализован из-за высокой стоимости в шестнадцать миллионов рублей и ежегодными расходами на обслуживание и эксплуатацию в миллион двести тысяч. Для сравнения, стоимость хорошей дойной коровы тогда не превышала восьмидесяти рублей. Однако, несмотря на это, комиссия всё же решила ознакомиться с опытом европейских коллег и их инженерным решениями аналогичных вопросов. В связи с этим разработка проекта по устройству московской канализации была заказана немецкому инженеру Гобрехту. По его проекту от 1881 года, устройство коллекторов предполагало канализацию в двух уровнях – подземном, на повышенных участках городского рельефа, и наземном, в подтапливаемых дождевыми и талыми водами низинах. При этом было необходимо значительно перестроить улицы, а также снести множество частных домов, (правда, за государственный счет),
