Евгений Буянов - Руинный марш
Некоторое время продолжали раскоп того же дома. Но вскоре убедились в бесперспективности работы: местные здесь вытаскивали вещи, дорогие флаконы с туалетной водой и духами. А в доме напротив спасатели вынимали погибших. Зрелище было тяжелым: жертвы имели черепные травмы с сильными деформациями… Лилась кровь.
Подошел пожилой армянин и попросил помочь извлечь из руин свою старушку-мать в доме неподалеку. Договорились с крановщиком, и часа через полтора работы смогли добраться до погибшей. Она лежала в полости между плит. Внешне травма на голове почти не просматривалась, – видна была только небольшая струйка крови в седых волосах. Поднесли гроб и уложили…
В тот же день часть отряда исследовала разрушенные здания комбината железобетонных изделий и детского сада. Расставленная здесь маркировка озадачила разведчиков: было непонятно, что эти красные метки обозначали. То ли места подозрительные на предмет нахождения людей, то ли наоборот, – места, где людей нет и искать не надо. А может, что-то еще. Конечно, маркировка на исследованных объектах должна выставляться. Она должна быть четкой и понятной по смыслу, чтобы спасатели не повторяли проведенные исследования, не теряли время и силы, не отвлекали внимание на объекты, уже исследованные другими отрядами. Силы и время при спасработах в большом дефиците…
Поскольку на следующий день в Ахуряне мы не видели перспективных для поиска объектов, решили переместить фронт работ в центр Ленинакана, а в лагерь возвращаться только на ночь.
Третий день начали в центре Ленинакана раскопом разрушенного дома прямо напротив развалин храма. Подозревали, что под завалом есть люди. Вскрыли его с одного края до подвального помещения, но никого не нашли. Наш переводчик привлек в помощь группу спасателей-австрийцев, имевших специальные приборы для прослушивания завалов. Они регистрировали живых по стуку сердца. Для прослушивания пришлось перекрыть движение по прилегающей улице и отойти от завала всем, кто не работал с приборами: помешать могли даже легкие шаги по мостовой. Остановили даже бронетранспортер, в котором (по словам офицера внутренних войск) везли в банк 20 млн. рублей, – огромные по тем временам деньги. Это запомнилось, как забавный эпизод.
Наши спасатели на площади Ленина (в центре – развалины храма)Прослушивание не дало результата: в завале, похоже, никого не было. По крайней мере, не было живых. Офицер-австриец внимательно осмотрел здание и объяснил, что состояние стен внушает серьезные опасения. Они могут обрушиться в любой момент. Поэтому работы на завале он рекомендовал прекратить. Наш переводчик уверенно переводил его фразы. Мы вняли предупреждению, решив работы здесь закончить.
Собрали инструменты, прошли за храм, на площадь Ленина. Раздумывали: то ли ехать в лагерь, то ли еще что-то исследовать. Половина пятого, день уже клонился к вечеру. Подошла группа местных горожан. Попросили оказать помощь в извлечении погибших, – совсем рядом, в доме на Карла-Маркса (кажется, 19, поскольку соседний сохранившийся дом имел номер 21) они обнаружили место, где из завала торчала нога человека, – внизу, на уровне двух метров от тротуара. Для извлечения надо было снять сверху обломки трех верхних этажей здания. Остатки дома представляли собой «слоеный пирог» из балок, обломков стен, перекрытий, поломанной мебели и домашней утвари…
На площади удалось моментально «мобилизовать» мощный автокран, – его подкатили задом по узкой улочке. Работать пришлось на полном выносе выдвинутой стрелы маятниковыми усилиями назад и вбок. Скоро стемнело, разборка шла под светом прожектора стрелы крана. Снимали плиты, вырывали балки, отбрасывали в сторону мусор. Через несколько часов работы завал удалось вскрыть и добраться до погибших. Их оказалось трое: два мужчины и одна женщина, все в возрасте 50–60 лет. Лежали в ряд, в одну сторону, женщина в центре, в красном домашнем халате. Запомнились глаза этой армянки, – они были, как живые. Когда ее повернули лицом вверх, на нем лежало тенью выражение предсмертного ужаса, охватившего эту женщину. Второй, – высокий стройный мужчина в рабочей одежде. Третий был одет по-домашнему. Видимо, «работяга» зашел к приятелям или родственникам, и их накрыло вместе…
Погибших уложили в гробы и медленно, спотыкаясь, через хлам завала в темноте поднесли к санитарным машинам, исполнявшим роль катафалков. После этого с чувством выполненного долга можно было ехать домой, в лагерь. Руки вымыли водкой и чуть-чуть глотнули для снятия напряжения. За день в руинах, случалось, отыскивалось немало целых бутылок со спиртным. Часть отдавали местным, а часть «оприходовали», как трофеи. Конечно, туристы и альпинисты – народ спортивный, и пристрастием к спиртному не отличался. Потребление спиртного небезопасно на спасработах: может притупиться реакция, снижается работоспособность, увеличивается опасность получения травмы. Инструкция по проведению спасработ должна учитывать и возможные побочные проявления разного рода «находок» и порядок и места сдачи находок, представляющих реальную ценность: денег, документов, ценных вещей. Мне ничего ценное не попалось. Если бы попалось, – сдал бы в штаб спасработ, или офицерам внутренних войск. В случае обнаружения значительных сумм денег, спасатели нередко отдавали их местным «погорельцам», – о таких случаях рассказывали.
Рухнувший дом на Карла Маркса (со стороны ул. Акопяна)Разведка
Одной из главных проблем, с которыми мы столкнулись при налаживании спасработ, была разведка. Разведка – первый и, на мой взгляд, самый сложный этап организации работ. Здесь у нас наблюдалась наибольшая «слабина» в части отсутствия необходимой техники и организации, отсутствия понимания и опыта.
У нас не было специальных приборов для поиска людей в завалах: тепловизоров, инфразвуковых локаторов (для нахождения людей по стуку сердца), газоанализаторов. Но в ходе работы нам удалось привлечь иностранные бригады, оснащенные такими приборами. Таким образом, в чем-то проблема свелась к тому, чтобы найти нужных специалистов и привлечь их себе в помощь, преодолев языковый барьер. Беда в том, что нам это удалось не сразу, и в том, что приборов было немного.
У иностранцев были и специально обученные розыскные собаки, отыскивающие людей по запаху. Я позже интересовался в городском клубе служебного собаководства, почему в нашем городе (мегаполисе с 5-миллионным населением) нет кинологов с такими собаками. Председатель клуба (с очень колоритной фамилией Каганович) мне ответил, что главной причиной является отсутствие специального полигона для обучения собак. Ясно, что просто никто этим профессионально у нас не занимался.
