Николай Томан - Если даже придется погибнуть...
— Кстати, какая репутация была у него на заводе до ареста?
— Он и на заводе числился чуть ли не в передовиках. А вот убеждения у него…
— Каким, однако, образом, стали они вам известны? — иронически усмехается Лазарев. — Мне помнится, в колонии вы с ним беседовали не более получаса.
— Совершенно верно, но Грачев позволил себе в эти короткие полчаса «раскрыться», откинуть, так сказать, забрало и высказать свое «кредо».
— Смел, стало быть.
— Скорее, нагл.
— И знаете почему? Внешность ваша спровоцировала его на такую откровенность. Вы ведь в штатском были? Вот он и решил пооткровенничать с интересной женщиной, да еще и посоветовал, наверное, с вашими внешними данными попытать счастья в кино. Угадал?
— Что-то в этом роде, — смущенно улыбается Татьяна. — Но опасность возвращения Грачева на завод нельзя недооценивать. Я по-прежнему убеждена, что он как-то связан с тем, кто изувечил жену его соседа.
— Дело Грачева вел, кажется, Биленко?
— Да, Биленко. Но что сейчас говорить об этом. Он теперь в Киевском управлении Министерства внутренних дел. К тому же формально к нему вроде и не придерешься…
— А вы считаете, что придраться было к чему?
— К сожалению, я познакомилась с делом Грачева уже после того, как он был осужден. Но мне кажется, Биленко не должен был верить его заявлению, будто изготовленные им крестики сбывал он через служителей церкви, фамилии которых не мог назвать. Скорее всего, занимался этим кто-то из его сообщников. И если теперь Грачева снова примут на тот же завод…
— Да почему вы решили, что на тот же! — с едва заметным раздражением восклицает подполковник. — Я позвоню сейчас начальнику паспортного стола, и мы узнаем…
— Именно об этом я и хотела вас попросить.
Лазарев снимает трубку внутреннего телефона и торопливо набирает нужный номер.
— Товарищ Бирюков? Здравствуйте, Иван Иванович! Это Лазарев. У вас там на приеме должен быть некто Грачев… Уже был! Ну и как вы решили вопрос с его пропиской? Понятно. А работать он где же собирается? Так-так… Спасибо за справку.
Положив трубку, Евгений Николаевич смущенно улыбается:
— Вы как в воду глядели, Татьяна Петровна. Грачев, оказывается, прекрасно вел себя в заключении и вернулся в Москву с отличной характеристикой и ходатайством исправительно-трудовой колонии о зачислении его на прежнее место работы…
— И сердобольные администраторы завода, конечно, согласились принять его в свою семью, — нетерпеливо перебивает его Татьяна. — Но ведь он там снова…
— Почему же снова?
— Да потому, Евгений Николаевич, что таких, как Грачев, никакая колония не исправит. В связи с этим нужно бы подумать и о тех, кто будет работать с ним рядом. Предупредить, предостеречь…
— Вы же шефствуете над народной дружиной этого завода. Вам, как говорится, и карты в руки. Предупредите прежде всего штаб заводской дружины.
— О том, что к ним возвращается Грачев, их и без меня, наверное, уже поставили в известность. Я хотела бы предостеречь тех, кто будет рядом. Он слесарь-инструментальщик, значит, снова вернется в инструментальный цех, а там много молодежи, пришедшей на завод уже после ареста Грачева.
— А члены штаба заводской дружины Рудаков и Ямщиков разве не инструментальщики?
— Инструментальщики, и мне бы хотелось побывать у них сегодня во время обеденного перерыва.
— Боюсь, что это не удастся. Я хочу поручить вам дело Тимохина, занимающегося спекуляцией автопокрышками. Его нужно сегодня же допросить. А Рудакову или Ямщикову вы можете позвонить или встретиться с ними завтра.
3
Позвонить Рудакову Татьяне удается только в конце рабочего дня, да и то не ему лично, а комсоргу цеха. И лишь минут десять спустя звонит ей уже сам Рудаков:
— Здравствуйте, Татьяна Петровна! Это Рудаков…
— Вы очень нужны мне, Олег! — обрадованно восклицает Татьяна. — Только это, как говорится, не телефонный разговор… Где бы нам с вами встретиться?
— Могу к вам в райотдел…
— Я говорю с вами не из райотдела и больше там сегодня не буду… Приезжайте-ка тогда лучше ко мне домой!
— С удовольствием! Надо бы только заехать переодеться…
— Я ведь вас не на ужин приглашаю, а по делу, и притом очень серьезному, — смеется Татьяна.
— Давайте адрес, приеду к вам сразу же после работы.
Рудаков, однако, заезжает все-таки домой. На нем теперь новый, ладно сидящий черный костюм, хотя на улице и сейчас еще около двадцати пяти. Скорее всего, и сорочка была с галстуком — он, наверное, в кармане пиджака, который заметно топорщится. Да и сам Олег чувствует себя у Татьяны неловко, скованно как-то — впервые ведь.
— Вы бы сняли пиджак, — предлагает Татьяна.
— Да, пожалуй…
Он вешает пиджак на спинку стула, а Татьяна решает не легкий для себя вопрос: как сесть — рядом с ним или напротив?
Конечно, естественнее было бы напротив, но эти дурацкие мини-юбки ужасно все осложняют. Сидишь все время со сжатыми коленками, и твой собеседник смотрит только на твое лицо, не решаясь опустить глаза. Чертовски все глупо! Наверное, средневековые дамы в своих замысловатых костюмах чувствовали себя гораздо естественнее и свободнее.
Но ничего не поделаешь, нужно садиться напротив Олега: так удобнее вести беседу. Не за письменным же столом, стоящим у окна? Это уж будет не дружеский разговор, а «прием по делу».
— Помните вы слесаря-инструментальщика Грачева? — после небольшой заминки спрашивает Олега Татьяна.
— Которого посадили?
— Да, того самого. Ну, так он уже вернулся. Скоро снова явится к вам на завод и, видимо, в ваш инструментальный цех.
— Это-то не обязательно.
— А я все-таки думаю, что Грачев попросится именно в ваш цех. Он и в исправительно-трудовой колонии инструментальщиком работал. Мало того — квалификацию свою там повысил.
— И как таких на квалифицированную работу ставят! — возмущается Олег. — Я бы их всех на заготовку леса в какие-нибудь дебри…
— У него был иной режим, да и не в этом сейчас дело. Боюсь, что он там ничему не научился, если не считать слесарного мастерства. Теперь только поосторожнее будет. Но это тоже не самое главное. Подозреваю я, что связан он с более крупным хищником. С таким, который ни перед чем не остановится. Вы имейте это в виду, но пока, кроме комсорга цеха, никого о моих соображениях в известность не ставьте. Даже Ямщикову не сообщайте.
— Вы думаете, что ему это…
— Нет, нет, я ничего такого о нем не думаю! — Поспешно перебивает его Татьяна. — Просто в этом нет пока нужды. Но вы за Грачевым посматривайте. Не сомневаюсь, что он постарается сблизиться с теми, кто ему потом сможет пригодиться. С Мавриным, например.
