Дмитрий Сапега - Псы революции
Гостя он положил спать на одеяле. А сам, погасив свет, залез в спальник и уже довольно быстро заснул, несколько утомлённый вечерними дебатами. Человек он был эмоциональный и весьма вспыльчивый, а значит, разговоры его быстро утомляли. Поэтому обычно он предпочитал больше делать, чем говорить, но если уж ввязывался в беседы, то они, сразу же, превращались в жаркие дебаты, говорил он громко, даже несколько аффективно, а если собеседник не соглашался, то доходило даже иногда до драк. Да, такой человек не любил признавать своё поражение и из любого спора желал выходить победителем, поэтому, когда уже не хватало слов для аргументации своей позиции, он мог прибегнуть и к силовым методам. Но в дружеской компании обычно все предпочитали не связываться с ним и сводить на шутку все эти разговоры. Бывало, что Эрик и сам прибегал к этому методу выхода из спора, когда ситуация явно складывалась не в его пользу и он успевал это заметить, не сильно увлёкшись спором. Смелость должна быть обдуманной, считал он. Бездумное бахвальство может привести к ненужным жертвам, поэтому он и старался осаживать себя. Трусом он не был, скорее наоборот, но старался приберечь свои силы для более важных, как он считал дел, чем пустые споры с бестолковыми людьми. Поэтому он больше любил, когда его просто слушали. Вот как, к примеру, Гектор, который конечно ни когда не ввязывался в споры с незнакомыми людьми, а обычно всегда слушал, чтобы узнать сначала всё про собеседника, слушая его, а потом, выяснив всё из его речей, дать аргументированные ответы. Именно поэтому в этот вечер он говорил мало и только спрашивал, чтобы выяснить взгляды и мысли собеседника, который их не скрывал особо, надо сказать, не потому что Эрик был бездумно болтлив, а потому что он хотел как можно больше людей привлечь к своим идеям, прозелитизм был свойственен ему. Ведь высказать идеи, это ещё не значит раскрыть свои планы, так считал Эрик. А в случае с Гектором, он попал явно в цель, пустив стрелу своих идей куда нужно. Зерно его взглядов, упавшее в почву мозга Гектора не давало ему спать, в отличие от быстро уснувшего Эрика, оно тихо начало прорастать там. Гость ещё долго лежал без сна и ворочался, обдумывая всё сказанное хозяином. О многом из его мыслей он и сам догадывался, что-то внутри подсказывало ему это же самое, и он уже предпринимал те радикальные шаги. Но услышав это от другого человека, он понял, что его мысли верны, что, наверное, они шли в верном направлении, но медленно, а теперь туда был брошен нужный катализатор, и кровь забурлила, разряды электрического тока начали пульсировать в нейронах его головного мозга. "Да! Разбудить чёртов мир! Встряхнуть этих людишек, а кто будет жужжать, перебить как мух. Они хотят спокойно спать, утопая в дерьме разврата и мерзости, но страх заставит их проснуться! Он заставит их шевелиться и вспомнить, что действительно ценно в этой жизни! Не квартиры и машины, не стабильная работа, а верность, преданность и честь! Ну, и, конечно же, патроны, спички и соль..." Так размышлял революционер, и сон постепенно увлекал его в своё царство.
V. Эрик.
Проснулся Гектор оттого, что кто-то позвонил в дверь. Это пришёл Дартс, чтобы проводить его на вокзал и посадить на электричку. Сборы Гектора были довольно быстры, все необходимые вещи были при нём, и он уже готов был следовать за своим спутником. Когда у двери он надевал кроссовки, а Дартс уже вышел в подъезд и дожидался его там, подошёл Эрик и протянул ему небольшой клочок бумаги, на котором было что-то написано.
- Это моё мыло, - сказал Эрик, - у тебя, вообще, есть интернет? А почта?
- Ну, бывает периодически, - ещё сонным голосом отвечал Гектор, - и почта была, на мэйле.
-Мэйл не подойдёт, - строго сказал Эрик, - зарегистрируй на гугле. Будем держать связь, чтоб не потеряться, телефонам особо доверять нельзя. Ты читал журналы БТО?
-Нет.
-Прочитай обязательно, - продолжал Эрик, - сырая агрессия и ненависть, но будет полезно. А вообще, телефонные разговоры слушают, помни это, и, ведя важные разговоры, нужно выключать их и даже вынимать аккумулятор, так как просто выключенный всё равно подаёт сигналы о твоём местонахождении. А ещё лучше, совсем их убирать, ибо в них часто фээсбэшники жучки ставят, для прослушивания. Ну, это так тебе на будущее. Будь острожен, - продолжал он, уже несколько хитро улыбаясь, - мне кажется, ты вынес отсюда что-то большее, нежели чем вчерашние помидоры и хлеб в своём кишечнике. Так что не теряйся. До встречи!
Пожав друг другу руки, наши герои распрощались, а Гектор в ещё большем недоумении направился в сопровождении Дартса на вокзал. Какой же странный всё-таки был его новый знакомый, сам того не ведая, оказавший столь сильное влияние на своего гостя.
Эрик был ранним ребёнком у своих родителей. Матери его было всего восемнадцать лет, отец на пару месяцев старше, а были они студентами медицинского института, учились в одной группе, и, конечно же, влюбившись друг в друга. А потом незаметно с головой окунулись в мир чувств и эмоций, который неизбежно дал свой плод, который созрел, и после росписи в ЗАГСе благополучно был сорван молодой семьёй в родительской квартире. Мать почти сразу после родов вновь вернулась к учёбе, вместе со своим мужем, затем последовали ординатура, распределение в другой город, там напряжённая врачебная работа с регулярными дежурствами. И, конечно же, воспитание Эрика было переложено вначале на бабушку, а после переезда в другой город легло целиком на его собственные плечи. Родителям, конечно, не было времени вкусить все прелести отцовства и материнства, проникнуться всей этой таинственностью и загадочностью новой жизни, ибо они ещё были так молоды, и конечно не были просто к этому готовы. А когда созрели, то Эрик уже был довольно взрослый, и особо нежных чувств они к нему не питали, в отличие от своих более поздних братьев и сестёр, которым конечно и досталась та наконец-то созревшая родительская любовь. Потому и спрос за учёбу был довольно строгий, чаще придирались, наказывали, и Эрику, не смотря на всё своё презрение к школе, приходилось учиться, причём, даже отлично. Ведь он был довольно решительный, упёртый, и в тоже время терпеливый и настойчивый в достижении поставленных целей. По натуре он был романтик и искатель приключений, поэтому особой любовью из школьных предметов у него пользовалась история и география. Эрик зачитывался биографиями великих личностей, особенно Чингиз-хана и Наполеона Бонапарта, ибо они из самых низов пробились к вершинам власти и могущества, чего, конечно же, желала и его свободолюбивая душа. Он тоже грезил мировым господством, недаром, над его кроватью всегда висела политическая карта мира, которую он всегда мечтал раскроить на свой вкус, чему и часто предавался в грёзах. Поэтому логично, что после окончания школы он оставил родителей, и вернулся в родной город, поступив на исторический факультет университета. Поселился Эрик в квартире своей бабушки, которая к тому времени уже покинула этот бренный мир, и жил там скромно и по-спартански, закаляя своё тело и дух. Практически сразу по возвращении в родной город он примкнул к одной из бригад бритоголовых, питаемый, конечно же, жаждой приключений, битв и власти. Ему они представлялись этакими уличными солдатами, революционерами, что, конечно, было далеко не так. От скинхедов Эрик закономерно попал на футбольные трибуны, а оттуда и на их задворки, где и кипела основная околофутбольная жизнь, в которую он, закатав рукава и сжав кулаки, не задумываясь, кинулся. По вечерам он учился играть на гитаре, и, разумеется, скоро открыл в себе ещё и композиторский талант, что и не замедлил воплотить единоличным музыкальным проектом. Не забывая и о своих честолюбивых планах прославить своё имя в веках. Он понимал, что людям с низов пробиться в верха в любой стране обычно хорошо помогают различные социальные катаклизмы: войны, революции. И очень огорчался, что на его век в России выпало мирное время, и Эрик решил это исправить, всеми силами взявшись за раскачивание общественного спокойствия, тем самым открыть себе путь наверх. А как раскачать? Убийства, грабежи, разбои, взрывы, да проще открыть уголовный кодекс и прочитать. Ну а попутчики в этом деле всегда найдутся, и нашлись, а значит, пора браться за дело. Собственно именно в этот период его жизни и произошло их с Гектором знакомство, ставшее для обоих в какой-то мере судьбоносным, о чём они, конечно, будучи в чём-то так похожи, ещё даже не знали, но уже догадывались.
VI. Джэтта.
Пробиваясь сквозь толпы лениво спешащих на свои работы людей, Гектора не покидали вчерашние мысли спалить дотла этот мир, но при этом он чувствовал довлеющую над собой, в какой-то мере, отеческую руку Эрика. Как когда-то Вергилий вёл Данте сквозь ужасы ада и чистилища к светлым чертогам Рая, так Эрик стал для Гектора проводником в новый, ещё не изведанный им, мир революции, таинственный, манящий своей мощью и силой, властью и вседозволенностью, так ароматно пахнущий свободой и порохом.
