Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Т.3. Грабители морей
— Нет, в решительный день должно быть поменьше дела, — повторил Гуттор фразу, подслушанную у бандитов. — Хватать, что ли?
— Послушаем еще немного, быть может, мы узнаем очень важные вещи.
Перестав смеяться, разбойники возобновили прерванную беседу.
— Знаешь, Трумп, — проговорил тот бандит, который был, по-видимому, старше годами, — ты замечательно счастлив: еще новичок, а уже рискуешь виселицей.
— У меня отец и два брата погибли на виселице, дружище Торнвальд; меня этим не удивишь.
— А! Ну, теперь я понимаю, за что судьба посылает тебе такое счастье… Ты еще не был на каторге?
— Нет, но в тюрьме полгода высидел.
— Э-э, да ты совсем еще невинность… Я вот уже тридцать лет работаю, двадцать два года с ядром на ноге проходил, клеймо на мне выжгли, а между тем еще в первый только раз участвую в деле, которое пахнет миллионами. Ты же лишь начинаешь карьеру — и уже попал в такое великолепное предприятие! Ведь подумай: эти миллионы веками копились… да, веками! Лет тысячу, по крайней мере…
— Что бы ты сказал, Торнвальд, если б я тебе предложил дело еще более выгодное?
— Ты!.. Молокосос!..
— Да, я. Не продать ли нам тайну за миллион на каждого?
— Замолчи, несчастный! Ну, если тебя услышит Надод? — произнес Торнвальд с дрожью во всем теле. — Вот и видно, что ты еще не знаешь его хорошенько.
— Я пошутил, — возразил Трумп.
— Не шути так в другой раз. Однако пора дать Надоду условленный сигнал.
— Скажи, пожалуйста, как это ты так удачно подражаешь крику той гадкой птицы… как ее?..
— Снеговой совы?
— Да.
— А вот как. Слушай.
И бандит с замечательным искусством крикнул по-совиному.
— Вот как, парень. Слышал? Видел?.. Ну, а по второму крику сюда явится Надод.
— Вперед! — прошептал Грундвиг. — Да смотри, не промахивайся. Кинжал не нужен, а то они, пожалуй, закричат. Сдавим им горло и задушим их.
Два друга поползли по траве так искусно, что не было слышно ни малейшего шороха.
— Вот ночь, так ночь! — вскричал Торнвальд. — Дальше носа не видать… Очень удобно в это время душить кого надо…
Он не договорил: две железные руки сдавили ему горло.
То был Гуттор. Богатырь нарочно выбрал себе Торнвальда, так как предполагал, что он сильнее Трумпа. И действительно, едва ли кто-нибудь, кроме Гуттора, мог справиться со старым бандитом. Этот последний отчаянно бился в державших его руках, но Гуттор давил ему горло, словно железными тисками, и через несколько минут злодей лежал мертвым в траве.
Молодой Трумп почти не защищался. Застигнутый врасплох, он не успел даже рвануться хорошенько и после коротких судорог замер в могучих руках Грундвига.
— Что нам делать с этой падалью? — спросил Гуттор.
— Там увидим, — отвечал Грундвиг, — а теперь надо поскорее дать другой сигнал, чтобы вызвать Надода на берег. Надобно, чтобы промежуток между обоими сигналами был не слишком длинен.
И он крикнул, как кричит снеговая сова, сделав это с не меньшим совершенством подражания, чем незадолго перед тем Торнвальд.
Это было как раз в ту минуту, когда Красноглазый ушел от Ингольфа, уговорив его исполнить приказание Гинго.
Выйдя на берег фиорда, Надод стал вглядываться в темноту, чтобы узнать, в какую сторону надо идти. Раздавшийся легкий кашель указал ему направление.
Надод повернул немного вправо.
Гуттор и Грундвиг отошли шагов на сто, чтобы Надод не увидел мертвецов, и также для того, чтобы быть подальше от корабля.
— Есть у тебя, чем его связать и заткнуть ему рот? — шепотом поинтересовался Гуттор.
— Держу в руках и то и другое.
— Ладно. Предоставь сделать первое нападение мне, так как он, вероятно, очень силен: он и пятнадцатилетним мальчишкой был уже силач порядочный. Если будет можно, я схвачу его сзади, а ты тем временем поскорее заткни ему рот.
— Хорошо… Но тс-с!.. Молчи!..
Надод подходил, приговаривая тихонько: «гм!.. гм!..» Грундвиг отвечал тем же… В темноте неясно обрисовывалась коренастая фигура бандита, и Грундвиг с Гуттором разом почувствовали, что противник будет у них серьезный.
Гуттор торопливо шепнул своему товарищу:
— Смотри же, не суйся, а то ты мне только помешаешь.
В открытой борьбе богатырь справился бы, конечно, с Надодом в десять секунд, но тут дело шло не о том, чтобы убить Надода, а о том, чтобы взять его живым и в то же время помешать ему крикнуть. Тут, стало быть, нужна была не только сила, но и ловкость, даже главное — ловкость.
Гуттор присел в траву, а Грундвиг отошел шагов на двадцать, чтобы Надод прошел мимо Гуттора.
Бандит шел уверенно. Между тем малейший случай мог все погубить. Прошедший день был очень жаркий, и теперь на небе по временам вспыхивали зарницы. Как раз тогда, когда бандит проходил мимо Гуттора, вспыхнула особенно яркая зарница. К счастью, бандит не приготовился к этому и не успел ничего заметить. Впрочем, он смутно разглядел перед собой человека.
— Это ты, Торнвальд? — спросил он. — А где же твой товарищ?
Необходимо было отвечать, иначе у негодяя непременно возникло бы подозрение. Но что, если он вдруг услышит не тот голос, которого ожидает?
Однако Грундвиг все-таки решился ответить.
— Он спит в траве, — прошептал он так тихо, что Надод едва-едва расслышал.
— Этакий лентяй!.. Но ты можешь говорить громче, мы ничем…
Он не договорил.
Грундвиг кашлянул. Это был сигнал. Гуттор, уже стоявший сзади бандита, вдруг обхватил его руками и сдавил ему грудь так, что у того захватило дух. Нападение было так внезапно, что негодяй, считавший себя в полной безопасности, от изумления раскрыл рот и поперхнулся недоговоренной фразой, которая остановилась у него в горле.
Одним прыжком Грундвиг подскочил к нему и воткнул ему в рот кляп.
— Поторапливайся, — сказал товарищу богатырь своим ровным, спокойным голосом, — а то этот негодяй колотит меня по ногам каблуками… Но если он надеется вырваться…
— Не бойся, он сейчас успокоится, — отвечал Грундвиг и, обратясь к бандиту, продолжал: — Слушай, Над, злодей и убийца, я — Грундвиг, а держит тебя в своих руках Гуттор, одним ударом кулака убивающий буйвола. Ты не забыл ведь нас, разумеется?.. Ну, так знай, что если ты будешь барахтаться, то я задушу тебя, как пса!
Надод вздрогнул всеми членами, услыхав эти два имени, вызывавшие в нем самые ужасные воспоминания.
Он знал, что Гуттор и Грундвиг ничего на свете не признавали, кроме Бьёрнов и всего, к ним относящегося. Добродетель, мужество, честность, великодушие имели в их глазах цену лишь в том случае, если относились к Бьёрнам. Что такое честь?.. Честь рода Бьёрнов. Если ее задевали, то у Грундвига и Гуттора пропадала всякая жалость к людям. Двадцать лет тому назад они превратили в безобразный кусок мяса того, кто был виновником пропажи мальчика из рода герцогов Норландских, и теперь этот виновник снова попал в их руки. Он собирался им мстить, а сам — в их власти!.. Надод видел, что теперь ему приходится отказаться от всех своих надежд и даже расстаться с собственной жизнью…
