Поль д'Ивуа - Тайна Нилии
Что это значило?
Вдруг на равнине раздался звук трубы. Английский офицер остановился у подножия холма, а в двух шагах от него всадник поднял вверх копье, на котором колыхался белый флаг.
— Парламентер! — пробормотал Лаваред.
— Надо принять его, — произнес Жак, — в худшем случае мы узнаем, каким образом попали в ловушку!
— Это правда. Идите к нему, Жак, завяжите ему глаза, хотя это бесполезно теперь. Но будем соблюдать все правила войны!
Жак поклонился и ушел. Скоро он подошел к английскому офицеру.
Это был молодой человек, с приятной физиономией.
— Я желал бы переговорить с генералом Робером Лаваредом! — сказал он, когда Жак подошел.
Жак вздрогнул.
Значит, англичане знали о присутствии Робера! Они подготовили эту ловушку, чтоб лишить армию патриотов своего энергичного вождя!
— Если вы хотите видеть генерала, — ответил он, притворяясь удивленным, — то вам надо отправиться на берега Нила!
Офицер улыбнулся.
— Вы правы, что отвечаете так. Но вы не обманете меня. Наши сведения верны. Я сейчас видел генерала Лавареда, вот он стоит со своей обезьяной! — добавил англичанин, указывая на скалу, где находился Робер.
Очевидно, английские шпионы усердно следили за караваном.
— Если вы позволите завязать себе глаза, я проведу вас к нему! — вскричал Жак.
— Пожалуйста!
Через минуту Жак вел офицера с завязанными глазами по тропинке, ведущей на площадку утеса. Робера окружали солдаты. По его знаку Жак снял повязку с глаз англичанина. Молодой офицер с любопытством огляделся вокруг себя.
— Генерал Робер Лаваред? — без малейшего колебания обратился он к французу.
— Да, это я!
— Позвольте мне представиться! Сэр Генри Лоуренс!
Оба раскланялись.
— Чувство гуманности заставило генерала Гольсона послать меня к вам! — начал офицер.
— Генерал Гольсон очень добр!
Англичанин не заметил иронии этих слов и продолжал:
— Вы окружены войском, в пятьдесят раз превышающим вашу численность. Вода в ручье отравлена, вы видели гибель ваших верблюдов!
Презрительная улыбка появилась на губах Робера.
— Англичане отравляют воду в колодцах, — произнес он негодующе, — это не достойно культурной нации!
Офицер слегка покраснел.
— Обстоятельства вынуждают нас к этому! — сказал он.
— Мы, французы, не понимаем этого!
— Во всем остальном, — продолжал англичанин, не обращая внимания на слова Робера, — мы поступаем вполне лояльно. Если бы мы желали вашей гибели, нам не трудно было бы достичь этого! Это наше право! Но британцы чутки к голосу гуманности. Сдайтесь! Вы будете в тюрьме, но с вами будут обращаться очень вежливо, пока восстание не будет подавлено. Потом вас отпустят на свободу!
Робер пожал плечами.
— Предпочитаю умереть свободным!
— Подумайте! Мы удивляемся вашей энергии и мужеству и щадим вас!
— Ваше удивление еще усилится, когда вы увидите, что я не боюсь смерти!
Наступило молчание.
— Вы осуждаете на смерть ваших спутников! — произнес Лоуренс.
— Я уверен, что они одобряют меня! — ответил Робер и, повернувшись к солдатам, сказал: — Вы слышали? Хотите ли быть пленниками Англии?
— Нет, нет! — в один голос ответили солдаты.
— Видите, — возразил Робер, — все они предпочтут смерть!
Англичанин сделал последнюю попытку.
— Я преклоняюсь пред нашим мужеством, но вы забываете, что среди вас находится молодая девушка, почти дитя. За что обрекаете вы ее на смерть?
— Да, — неожиданно вскричал Жак, — вы правы, если вам знакомо чувство человечности, пожалейте, спасите ее!
Он не успел кончить, как Нилия бросилась к нему и вцепилась в его руку.
— Нет, нет, — простонала она раздирающим душу голосом, — не отдавайте меня англичанам! Позвольте мне разделить вашу участь! Я благословлю смерть, если умру с вами!
Жак хотел противоречить, но Робер прервал его.
— Вы поняли, сэр! — обратился он к парламентеру. — Возвращайтесь к своим и расскажите им все, что вы видели. Передайте им мои слова: мы останемся здесь, пока не умрем!
Офицер открыл рот, намереваясь что-то сказать, но Жак, по знаку Робера, накинул ему повязку на глаза, схватил за локти и повел по тропинке вниз.
Глава VIII
ТАЙНА АНГЛИИ
Три дня Робер и его спутники стояли лагерем на площадке утеса. Провизия уже вышла. Несчастные терпели голод и жажду, допив последнюю каплю имевшейся у них воды. Никакое страдание не сравнится с жаждой. Голод убивает человека, притупляет его чувствительность, жажда возбуждает нервозность и раздражает ее до крайности. Солдаты тоскливо посматривали на горизонт, надеясь увидеть абиссинские войска. Робер потерял всякую надежду, поняв, какую ловкую западню устроил им неприятель.
— Однако абиссинцы недалеко, — пробормотал Жак, сидевший около него, — надо бы уйти отсюда и предостеречь их!
— Уйти отсюда? Каким образом? Посмотрите: англичане повсюду расставили часовых, одно наше движение, и мы погибли!
— Вы не хотите попытаться?
— О, вместо того, чтобы медленно умирать от голода и жажды, — печально возразил Робер, — мы можем атаковать сегодня неприятеля и умереть в бою!
— А Нилия?
Робер пожал плечами. Бедная девушка была обречена на смерть!
Между тем Жак отправился сказать солдатам, что ночью они должны сделать попытку пробиться через неприятельские войска. Его известие было принято с радостью. Уж если умирать, то хотя отомстить за себя, убить хотя несколько человек этих отвратительных англичан!
Жак вернулся к Нилии. Она сидела на утесе у ручья, который весело журчал по камням. Казалось, в этом журчанье слышалась скрытая ирония над теми, кто страдал от жажды и не смел утолить ее!
Нилия сидела печальная и задумчивая. Глаза ее блуждали. Увидя Жака, она вздрогнула, ее губы раскрылись, словно она хотела что-то сказать и не могла.
Жак со слезами на глазах опустился перед ней на колени.
— Нилия, — сказал он, — сегодня ночью мы сделаем вылазку, быть может, погибнем!
— Что ж, это хорошо!
— Вы не жалуетесь, не упрекаете нас?
— По какому праву могу я упрекать вас? Я сама, по доброй воле, присоединилась к вам. Сегодня я пойду с вами. Если вас победят, убейте меня! Я страшно боюсь одного: попасть живой в руки англичан! Поклянитесь, что убьете меня, и я буду счастлива!
Жак задрожал под ясным взором ее прекрасных глаз.
— Поклянитесь! — настаивала Нилия.
Сильное волнение овладело Жаком. До сих пор он скрывал свое глубокое чувство к этому прелестному ребенку. Теперь сдержанность покинула его, и нежные слова любви сорвались с его губ.
