Рэки Кавахара - Ускоренный мир. Том 1. Возвращение Черноснежки
Активировалась консоль «Brain Burst», открылся дуэльный список.
Сперва там была лишь надпись «Поиск», потом наверху списка появилось имя «Сильвер Кроу».
А строкой ниже – имя «Блэк Лотус».
– Нет… – простонал Харуюки.
Он-то, если отключит свой нейролинкер от больничной сети, исчезнет из дуэльного списка. Но Черноснежка, за мозговыми волнами которой постоянно следили, сделать этого была не в состоянии.
Конечно, к Глобальной сети они оба были не подсоединены, так что извне напасть никто не сможет. Но если Бёрст-линкер есть здесь, в больнице – если он включит «Brain Burst», увидит в списке Блэк Лотус и вызовет ее –
Лежащая без сознания Черноснежка, вне всяких сомнений, проиграет.
Нет, такого совпадения не будет; с чего это вдруг еще одному Бёрст-линкеру оказаться в той же больнице? В это время суток в больницу и из больницы уже никто не ходит, а если бы сейчас в здешней сети был кто-то, помимо Харуюки и Черноснежки, его имя уже было бы в дуэльном списке.
Так что тревожиться нет нужды.
Харуюки пытался успокоить себя этими словами. Однако потное ощущение, бегущее по круглым рукам его аватара, совершенно не желало уходить.
Нет… еще не все. Что-то я проглядел.
Что если… что если какой-нибудь Бёрст-линкер узнает, что Блэк Лотус, человек, за голову которого назначена самая большая награда в ускоренном мире, получил серьезные травмы и лежит в больнице, и даже узнает, в какой именно?
Харуюки усиленно пытался думать, что «такого человека просто не может быть», а потом внезапно содрогнулся и распахнул глаза.
Есть такой человек. Всего один человек, враг. Сиан Пайл.
Таинственный враг, истинное лицо которого можно узнать, только проследив за вирусом в нейролинкере Тиюри. Сейчас единственное, что можно сказать, – это что он из средней школы Умесато.
А об аварии, в которую попала Черноснежка, в школе уже знают. То, что Арая, как только его выпустили под залог, тут же сбил Черноснежку машиной, которой управлял без прав, – это же просто бомба, а не новость. Сейчас это наверняка главная тема сплетен учеников школы Умесато.
Название больницы, в которую ее положили, наверняка им еще не известно. Если бы ее фан-клуб и почитательницы из числа первоклашек узнали, где она лежит, давно бы уже набежали сюда толпой.
Но – учителя уже должны знать. А значит, и ученики узнают, это лишь вопрос времени. Если сюда с самыми добрыми намерениями явится орава учеников, то Сиан Пайл с легкостью может там затесаться, и найти его будет очень трудно.
Это было… неизбежно.
Харуюки уныло опустил плечи и сел рядом с синим застывшим собой.
Прямо сейчас Черноснежка отчаянно сражается за свою жизнь. Совершенно очевидно, что сражаться еще и в дуэли она просто не сможет.
Хорошо, что вызвать на дуэль одного и того же противника можно только раз в день. Пока Черноснежка не восстановится, она может позволить себе проиграть раз-другой и потерять немного очков…
Нет – я идиот!!! Что тогда сказала Черноснежка?!
Харуюки сжал кулаки и вскочил.
Последняя команда, которую она использовала, чтобы спасти Харуюки, «Физикл фулл бёрст».
Платой за пользование этой немыслимой способностью, ускоряющей не только мысли, но и само тело, была потеря 99% Бёрст-пойнтов.
Скорее всего, если Черноснежка, у которой Бёрст-пойнтов сейчас очень мало, хоть раз проиграет низкоуровневому Сиан Пайлу, ее очки сразу упадут в ноль.
И тут же ее «Brain Burst» принудительно деинсталлируется.
Для нее… для Черноснежки, отчаянно стремящейся к десятому уровню, это будет почти равносильно смерти.
Не могу позволить, чтобы это случилось. Ни за что не допущу, чтобы это случилось. Я не могу допустить, чтобы Сиан Пайл даже один раз сразился с Черноснежкой.
Черноснежка рисковала жизнью, чтобы меня спасти.
И на этот раз я спасу ее. Ее вторую половину.
С этого момента я буду следить за входом в больницу, ни на секундочку не засну. Я буду ускоряться всякий раз, когда здесь появится ученик из Умесато, даже если это будет стоить мне всех моих очков; и когда я найду Сиан Пайла, я его вызову на дуэль.
А потом – я его сделаю. Я измолочу этого типа, у которого тоже мало Бёрст-пойнтов, и вышвырну его из ускоренного мира навсегда.
– Я защищу тебя. Я обязательно защищу тебя, – громко заявил Харуюки, стоя в одиночестве в синем мире.
– Потому что… я… я должен тебе сказать кое-что. Когда мы снова встретимся. Поэтому на этот раз я буду сражаться.
Повернув голову в сторону Черноснежки, от которой его отделяла синяя стена, Харуюки твердым голосом произнес эти слова.
Отдав команду «Бёрст аут!» и вернувшись в реальность, Харуюки обхватил руками колени и уселся на скамью боком. Завернувшись в одеяло, он сосредоточенно уставился на больничный вход, который был слева по коридору.
В больницу вели и другие входы, но зарегистрировать свой нейролинкер, чтобы подсоединиться к больничной сети, можно было только здесь. Так что Сиан Пайл придет сюда, никуда не денется.
Было уже пол-одиннадцатого.
Шансов, что враг появится именно сейчас, когда время для посещений давно прошло, был мал, но не следовало забывать, что враг тоже загнан в угол. Если он хочет атаковать Черноснежку, пока она без сознания, он наверняка нападет сразу же, как только узнает, в какой она больнице.
Харуюки выставил в настройках нейролинкера самую высокую громкость будильника. Теперь, если он начнет засыпать, будильник заорет так, что и мертвого разбудит.
Никогда раньше Харуюки не оставался на ногах в столь поздний час.
Однако его вовсе не одолевала скука, тем более сонливость. Большую часть времени он смотрел на тускло освещенный больничный вход и время от времени кидал взгляд на уменьшенное окно с видео из реанимации.
Белая фигурка Черноснежки в капсуле на кровати лежала абсолютно неподвижно, но Харуюки чувствовал, что там идет жестокая битва.
Старайся. Изо всех сил старайся.
Всякий раз, кидая взгляд на окно с видео, он безмолвно молил Черноснежку. Их двоих связывали нейролинкеры, больничная сеть – и еще программа «Brain Burst». Вот почему его мольбы обязательно будут услышаны. В это Харуюки верил абсолютно твердо.
Около двух ночи обеспокоенная медсестра пришла посмотреть, как у Харуюки дела, и принесла кофе в бумажном стаканчике. От молока и сахара он отказался; черный кофе, который он пил впервые в жизни, был таким горьким, что язык защипало.
В пять утра снаружи начало светлеть. Чуть поколебавшись, Харуюки быстренько сбегал в туалет и тут же вернулся обратно; никогда он еще не проводил в туалете так мало времени.
