Михаил Ребров - Искатель. 1963. Выпуск №4
И в доме, по-видимому, не менее пятидесяти квартир.
Мара берется за ручку входной двери, но не отворяет ее. Нет, поспешность ни к чему! Она вновь обращается к маленькому вратарю:
— Где милиция?
Вопрос имеет потрясающий эффект. Подхватив свою курточку и кепку, которыми обозначены «футбольные ворота», мальчуган бросается наутек.
— Ребя, сматывайся!!! — орет он истошным голосом. — Опять милицию вызывают!
В мгновенье ока улица пустеет.
Мара улыбается и спрашивает то же самое у проходящей мимо пожилой женщины. Пятью минутами позже она уже подходит к красивому особняку, на двери которого вывеска:
«Управление милиции г. Ужгорода».
За живой изгородью видна светлая «Волга». Не глядя на нее, Мара входит в здание.
Вот она уже сидит в кабинете начальника оперативного отдела.
Капитан Братунь ничем не напоминает майора Григаста — он молод и строен. С улыбкой возвращая Маре ее служебное удостоверение, капитан говорит:
— Вот это оперативность! Телеграмму насчет «Волги» мы дали только сегодня утром.
— Какой «Волги»? — недоумевает Мара.
Капитан молча подводит Мару к окну.
— Вот она! Вчера нашли в лесу. — Брутань показывает на светлую «Волгу» с номером 75–00 ЛАГ. Приятное зрелище, не так ли?
— Еще бы! Если бы вы знали, как оно приятно для меня! — Мара не глядит в окно: она успела уже освоиться с этой сногсшибательной новостью, которая — самое главное! — отлично увязывается с ее версией о краже «Витафана». — Теперь я не сомневаюсь, что все будет в порядке!
— Итак, все в порядке, можете хоть сейчас садиться за руль и катить домой.
— Как раз наоборот, я остаюсь… Можно заказать разговор с Ригой? — Она снимает трубку. — Ригу, 71457, к телефону Иманта Эрберта. Спасибо.
Мара кладет трубку и раскрывает свою тетрадь. В последнем рисунке почти ничего не изменилось. Это все те же Пурвит, Межулис, Ирена, «Волга», везущая в Ужгород «Витафан». Под словом «Ужгород» написано: «Ул. Захарова, 7, кв. 31».
— Мне необходимо узнать, кто там живет.
Капитан с любопытством смотрит на Мару, хочет спросить что-то, но воздерживается.
— Могу вам посодействовать. — Он приносит картотеку: — Селаго, врач… Вернее, бывший врач. В свое время мне вкатили из-за него выговор… Два года назад пришлось положить в больницу несколько человек с тяжелым нервным шоком. Они употребляли контрабандное снотворное, которым приторговывал этот врач.
— Врач?! Наверняка он! — Мара с трудом сдерживает волнение. — За что же вы получили выговор?
— Врача посадили, а контрабандиста, доставлявшего из Австрии лекарство, разыскать так и не удалось.
— Стало быть, сейчас врач за решеткой? — разочарованно спрашивает Мара.
Телефонный звонок прерывает разговор. Мара, опередив капитана, хватает трубку.
— Арестован… — вполголоса произносит она, положив трубку. — Теперь все зависит от меня!
— Нет, он на свободе, — говорит капитан. — Уже полгода, как не спускаю с него глаз, но… Не пойман — не вор!
* * *Имант арестован — значит, Григаст не мешкал ни минуты. Теперь все зависит от нее. Это заставляет Мару немедленно отправиться к Селаго. На ее стук в дверь квартиры «доктора» никто не отозвался, и тогда Мара звонит в соседнюю.
В полуоткрытой двери, из которой валят клубы пара, вытирая о передник мыльные руки, стоит соседка доктора Селаго, вдова Ковальчук.
— Говорю же вам, нету, — раздраженно повторяет она. — Доктор уехал во Львов. То во Львов, то в Ригу, а я за него объясняй каждому. Вчера какой-то с чемоданом искал его. Сперва я даже не поняла, что ему надо, — он с заграничным акцентом говорил… — Женщина вдруг замолкает, внимательно оглядывая Мару. — А вы случайно не одной ли нации будете? У него акцент, как у вас.
— А как он выглядел? — Мара возбуждена, она невольно делает шаг вперед, но женщина не пускает ее через порог.
— Откуда я знаю… Всякого встречного-поперечного ведь не пустишь в дом. А в этой темнотище много ли увидишь… Бороды не было, усов тоже, лысину под кепкой не разглядеть.
— А на нем не было черного плаща? — Мара чувствует себя охотником, напавшим на верный след.
— И верно ведь! Фасонистый такой, с кожаными пуговицами, наверно заграничный. У нас в Ужгороде таких не видала.
Теперь Мара не сомневается в том, что победа близка.
Она едет на почту.
Бежит лента из телетайпа:
«Межулис в Ужгороде тчк пришлите фото тчк подтвердите полномочия тчк доктор Эрберт не виновен =
лейтенант Лейя».Мара, наконец, направляется в гостиницу.
— Вам показать комнату? — спрашивает администратор, протягивая руку за ключом.
— Читальню, если у вас имеется.
Недоумевающий администратор провожает Мару в читальню.
Потребовав подшивку «Недели», Мара садится за столик и быстро находит то, что ей нужно, — номер с обзором осенних мод. Под обзором помещена заметка, которую так старательно вырезал Межулис:
«Новый успех советской медицины».
Не задумываясь, Мара вырывает страницу с «вещественным доказательствам» и идет в ресторан — теперь можно и перекусить, ведь она уже сутки ничего не ела.
Зал ресторана гостиницы наполовину пуст. Маре тут нравится. Рядом, за двумя сдвинутыми столиками, сидят веселые ребятишки под присмотром двух пожилых женщин. Перед бойкой черноволосой девчушкой стоит ваза с цветами. Не понять, то ли здесь принято отмечать в ресторане детские дни рождения, то ли это коллективное посещение вызвано ремонтом кухни в детском саду.
Столы вдоль стен разделены невысокими расписанными национальным орнаментом барьерчиками. На эстраде под сенью пальмы три музыканта в национальных костюмах разучивают танго, варьируя на все лады мелодию.
Мара кладет на стол головку улыбающегося Буддиного младенца, ставшую теперь чем-то вроде талисмана, и, отодвинув пустую тарелку, еще раз перечитывает заметку «Новый успех советской медицины». Прочитав, поднимается, идет к двери, ведущей в вестибюль гостиницы. Заметив ее, администратор издали кричит:
— Вам телеграммы нет!
Мара удрученно возвращается на свое место.
— Еще порцию жареного сыра, — говорит она официанту и опять смотрит на головку Буддиного младенца.
Трио снова и снова разыгрывает одну и ту же мелодию.
— «Витафан»…. Врач, осужденный за спекуляцию заграничными медикаментами… Лазейка контрабандистов через границу не найдена… Межулис… «Витафан»…. Значит… — размышляет Мара вполголоса, и кажется, что головка из слоновой кости своей доброжелательной улыбкой подтверждает все соображения Мары.
