Борис Перелешин - Заговор Мурман-Памир

Но… батальон насчитывает едва два месяца существования, охватил всего 300 человек и провел только два занятия. Даже комсомольцы, для которых участие в батальоне обязательно, сплошь и рядом пропускали занятия.

– И вчера, во время сбора в штабе батальона, творились, мягко выражаясь, неувязки. Комбат не знал фамилий ни военкома, ни своего помощника. Тревога застала батальон врасплох. Из общежитий все же студенты прибыли быстро, а вот живущие на квартирах отстали, связь с ними не была никак налажена. Поскольку батальон собрался не в полном составе, в первую ночь он был перегружен караульной службой, а сейчас охрану сменить еще некому.

– Младший комсостав батальона состоял из студентов, бывших ранее на военной службе. Сейчас, как запасные, они отправились на призывные пункты, а батальон остался без командиров.

– Но я не сказал ни слова об энтузиазме, охватившем институт, как и всю страну. Все поголовно студенты встали в очередь на запись в батальон. Караульные несли службу по 12 часов. За два-три дня (именно столько, хотя и не больше, есть в нашем распоряжении) мы закончим формирование батальона и усиленно обучим его основным приемам противовоздушной обороны, – словом, поставим батальон на ноги.

Военный кабинет института – эти четыре комнатки на чердаке – были забиты людьми и завалены снаряжением.

Комбат, предпрофкома Лобков и уполномоченный от комсомола по военным делам Александров после бессонной ночи продолжали работать.

О чем думал маленький подвижной Александров, глядя на остальных работников штаба?

– «Всего два дня назад ты, Лобков, прямо с непростительным равнодушием относился к работе. Целых две декады ты не мог поставить на профкоме вопрос о средствах для батальона. Военрук на собрании перечислил далеко не все недостатки. У нас ведь почти нет винтовок. Сейчас дорогое время уходит на добывание снаряжения. Два раза ты, Лобков, отнимал у нас день от занятий батальона под профработу, а занятий и так у нас было позорно мало»…

Все это маленький Александров думал, но не говорил, потому что время считал для споров неподходящим. Сейчас все не покладая рук наверстывали упущенное. Постышеву с Фоминым обрадовались:

– Вы ведь на занятиях были! Пойдете на пост! Становитесь в коридоре.

Там уже строились два десятка студентов. Комбат с только что прибывшим представителем МВО обходили студентов.

– Винтовки еще не получены! – говорил комбат.

– Что ж, с палочками хотели нам помогать? – усмехнулся человек с ромбом. – Ну, ничего, винтовки выдадим. Рота пойдет на Окружную, на охрану погрузки боеприпасов. С уставами студенты знакомы?

– Еще не все…

Человек с ромбом задал несколько вопросов по караульной службе двум-трем студентам. Они запутались.

– Москву, по крайней мере, знаете, свой район? Где расходятся Курская и Нижегородская дороги?

Сосед Постышева покраснел:

– Я первокурсник, только что из Рязани.

– Какие подходы к вашему институту со стороны Лефортова?

– Это что – подходы?

– Отставить студенческую роту! Затребуем рабочих-металлистов, – сухо сказал человек с ромбом. Вышел из здания, сел в мотоциклетку и уехал.

Постышева вызвали к столу.

– Часовым у аэродинамической лаборатории имени Жуковского. У секретной лаборатории. Винтовки у нас, товарищ, для тебя нет. Получай ручную гранату. Разборку гранаты проходил? Что же молчишь? Говори: умеешь с гранатой обращаться или не умеешь?

Постышев был как раз из числа тех студентов, для которых производственная учеба плотно заслоняла военную. В памяти ясно всплыла картина. Тир. Смена стреляет. Постышев оставлен разбирать модель гранаты. Он использовал это время для других целей и сумел довольно хитро увернуться от вопросов. Ну, конечно, же, он твердо намеревался сам восполнить этот пробел в военном кабинете. Всего через неделю.

– Знаю, знаю! – выпалил он, и сам сейчас же спохватился, что делает глупость.

Разводящий уже поставил Постышева у двери на третьем этаже с надписью: «вход посторонним воспрещен».

– Сейчас же расспрошу товарищей, граната – пустяковое дело! – успокаивал себя Постышев, и вдруг понял, что разводящий, прежде чем уйти, говорит ему что-то насчет двери. Но что именно – он прослушал. Одна ошибка повлекла за собой другую.

Со второго этажа слышались шум и движение. Да, у него были прорывы и в допризывной подготовке. Он не знал, как вызвать разводящего. Во всяком случае, с этим позорным враньем он покончит немедленно. Он уже собрался сбежать с лестницы, позвать проходивших. Но по лестнице деловым шагом поднялся человек. В пальто с воротником, без шапки, видимо, преподаватель. Бегло спросил: «Никто не проходил по коридору?» – и, не дожидаясь ответа, открыл дверь своим ключом.

– Кто вы такой? – успел спросить Постышев.

– Заведующий лабораторией! – засмеялся пришедший.

– Не пускайте никого, кроме Николая Ивановича!

Постышев был полон сомнений. Но теперь он уже никак не мог отойти от двери. В лаборатории был посетитель. Зловеще проползли 10–30 минут.

Разводящий и лысый в пенсне стояли перед Постышевым.

– Заведующий в лаборатории.

– Что вы бредите, он в Ленинграде. Да вы что, впустили кого-нибудь без разводящего? Не может быть!

Кинулись к двери. Она заперта изнутри. В лаборатории тишина. У всех одна мысль: выйти он не мог. Стойте, – кажется, рядом есть запечатанная дверь. Толкнули соседнюю дверь, ока поддалась.

Тогда шпион широко растворил дверь лаборатории и в два прыжка спустился по лестнице.

Впереди всех Постышев бежал за ним по саду.

– Стой, а то гранату брошу.

– Срывай кольцо! – крикнули сбоку.

В горячке преследования он сорвал кольцо и остановился, не зная, что делать.

В этих гранатах запальник взрывается через четыре секунды после снятия кольца. Их бросают по счету.

– Бросай! – исступленно крикнул какой-то студент, отпрыгивая разом шагов на десять.

Постышев еще раз взметнул гранатой и вдруг прижал ее к груди и повалился в снег. Секунды бешено понеслись. Ему показалось, что он все еще сжимает пустую консервную банку, стоя у телефона – в коридоре.

– 1–62–30. Дайте, пожалуйста, мне очень надо! – сказал он раздельно.

Граната не взорвалась. Студент, спрятавшийся за деревом, разглядел, что пальцы Постышева судорожно зажали ударник. Он подбежал, вырвал ее из рук и надел кольцо.

Постышева подняли и повели в амбулаторию. Он увидел, как задержали шпиона, лежавшего в снегу в ожидании разрыва.