Александр Бруссуев - Кайкки лоппи
Забавный был котяра, не то, что эти тропические бесхребетники: жизнь положил за любовь. А эти могут разве цыпленку голову откусить. Да и то, если тот подойдет по своей куриной слепоте совсем вплотную.
8
Работать в эту голландскую кампанию Джон попал случайно. После первого же контракта решил: надо сваливать. Как правило, так думает большинство. Во всяком случае, механическое большинство. Штурманам, в принципе, по барабану, где вахты стоять. У них работа простая: дави на гашетку, общайся с публикой, пиши письма. Головой думать не обязательно. Скорость хода упала — звони стармеху. Тот терпеливо начинает объяснять: течение, ветер, корпус оброс, рефконтейнера отнимают энергию, если их много, и тому подобное. Подруливающее устройство вдруг не запускается — звони стармеху. Не на ту кнопку нажали, разъясняет последний. Или сработала защита по перегрузке, потому что ты, козел драный, поймал в подрульку бревно или большой кусок льда. Не откачиваются колодцы трюмов — звони стармеху. У того пот проступает на лбу: всю воду с колодцев не выкачать — приемная труба на сантиметр торчит над поверхностью воды, не сможет же жидкость взлететь, чтоб всосаться. Или грязь в колодец запихали, думая, что и она загадочным образом по трубе просочится, а не забьет ее. Компьютер или навигационное оборудование гавкнули — звони стармеху. Ходит дед, ищет выбитые предохранители, пытается переустанавливать системы, морщится от нехватки специальных знаний. Не рассчитал штурман немного со временем отхода — звони стармеху. Уже работает главный двигатель, мечется дед, останавливает его, чтоб через полчаса-час снова метаться по всему машинному отделению, запускаясь.
А коли что идет не так — пиши телегу на стармеха: неверно эксплуатирует свой основной агрегат (это про машину), не развивает он нужной мощи. Не обеспечивает безопасность судна, так как не контролирует подруливающее устройство. Не откачивает колодцы — вероятность намокания груза. Не в состоянии управлять питанием на компьютер и навигационное оборудование. Задержал на пятнадцать минут отход, не успевая подготовить силовую установку — вывел судно из чартера, убытки принес.
И будет штурман весь в шоколаде надувать щеки в праведном гневе, а дед … Да что дед? Скажет про себя: «Да пошли вы все!» и умчится с парохода за свой счет. Может, вообще-то, сказать и вслух — терять-то все равно нечего. Жаловаться некому.
В этой кампании суперинтендантами, то есть людьми в офисе, которые обеспечивали надзор за готовностью судна к эксплуатации, работали совсем случайные люди. Их позиция всегда была незыблема: во всем виноват старший механик. Им говори о своих сложностях, не говори — до лампочки. Даже не потому, что они такие вредные, а потому что каждый день им нужно доказывать, что не напрасно едят они свой хлеб. Потому что эти парни, как и штурмана, также прекрасно понимают, что любая ситуация может быть решена, или, хотя бы, локализована на месте. Все вопросы упираются, в конце концов, в того, кто может найти варианты ответов. Получается, по степени полезности, самый нужный человек — это механик.
Но он сидит в подземелье, одет в застиранный комбинезон со следами былых баталий с топливом, маслом, редко появляется в рубке, не контактирует напрямую с грузоотправителем и грузополучателем. Его, как бы не очень видно. А штурман — лицо парохода, суперинтендант — лицо кампании. Они, на обывательский взгляд, самые нужные люди в морском бизнесе. Совсем скоро этот взгляд становится не только обывательским. Штурман начинает говорить: «Там, где у вас голова — у нас ноги» и принимается доказывать в первую очередь самому себе свою незаменимость и состоятельность. Чем же можно это сделать: углубленной корректировкой пособий по навигации, составлением бумаг по приходу и отходу судна? Так тут творчества никакого и нет в помине. А стать созидателем охота. Но скоро находится объект. Его можно загрузить проблемами, которые самому решать не положено, да и не охота, по большому счету. «Хорошо бы установить дополнительную сигнализацию, чтоб штурману на вахте, не сходя с места, можно было контролировать положение дел в трюме», — выдает помощник капитана, или сам мастер. Он — мудрый, он радеет за судно, он принимает решение. Стало быть — полезен и вообще незаменим. Самому-то все равно заниматься ничем не надо. И позднее, когда уставший, и оттого потерявший бдительность механик произносит: «Всю ночь мучились. Придумывай, как сделать, потом — делай. И все на скорость, чтоб судно не дай бог из чартера не вылетело. Устал, как собака», случившийся рядом штурман фыркает: «Да и я тоже всю ночь не спал — то одни придут, то другие, где же прилечь тут?» Не спали оба, только один работал руками и головой, а другой — лишь внешним видом, представительством, так сказать. Зато он на виду. А это гораздо полезней.
Джон, по опыту, знавший такой дисбаланс, никогда не обижался на этакое положение вещей. Так было всегда и везде. Это — закон жизни. Сволочной Свод Правил (общечеловеческий), который принят повсеместно — и на море, и на берегу, и в воздухе. Поэтому на штурманов, буде те рассуждали о своей значимости, внимания не обращал. Сам никогда не бегал с развернутым знаменем и лозунгами: мы перетрудились, нам нужна прибавка к зарплате. Пофик! Переработал — да и пес с ним, завтра устрою себе час отдыха длиной в 1440 минут. Но и на штурманские провокации не поддавался, знал отписанные ему контрактом права и мог их цитировать при необходимости. Иногда бился смертным боем, когда кто-то пытался унизить. В основном — с капитанами. Уберут с парохода — и ладно. Ждал: больше не возьмут к этим голландцам на работу. Но почему-то брали. Наверно, стармехов с крепкими нервами не хватало. Не всякий выдерживал странную манеру работы, практикуемую здесь.
Не все штурмана были гадами, не все механики были кремнями. Поэтому, приезжая на новое место своего назначения, Джон относился ко всем без предвзятости. К чужому мнению о людях прислушивался, но не очень, предпочитая самостоятельно обрести точку зрения. Зато свое отношение к суперинтенданству выражал достаточно четко. Конечно, никому об этом не говорил, если не спрашивали. Но знал, что тот парень с торчащими ушами, который слал на суда весьма странные сообщения — вор и идиот. Другой, с татуированными руками и каркающим голосом — бесноватый хам. Третий, большой и рыхлый — вообще слабо представлял, что такое есть судовые системы. Четвертый, самый умничающий — бывший капитан, радующийся любой возможности давать технические советы и рекомендации. Словом, та еще банда собралась, осуществляющая техническую поддержку флота, будь то запчасти, ремонты или эксплуатационные инструкции.
