Таёжный перегон - Виталий Галияскарович Гадиятов
Портянка, намотанная Антоном, легла ровно, туго облегая ногу. Большой палец заканчивался вершиной конуса, а на пятке не было ни одной складки.
– Теперь попробуй сам.
От напряжения парень запыхтел, как паровоз, выпускающий пар, но намотать, как показал Антон, не смог. Только с третьего раза получилось что-то более менее похожее. С перемотанными портянками идти стало легче, но стертая нога по-прежнему ныла.
«Вот не повезло! – сокрушался Стас. – Надо было надеть носки, послушал начальника. Много он знает, тоже мне, грамотей! Придем, я выброшу эти паршивые тряпки».
Весь следующий день парень шел, точно побитый, постоянно отставал и оттягивал Антона, замыкавшего группу перегона. Тело казалось чужим, стертая пятка опухла, а на бинте появились кровавые подтеки.
«Только бы не развилась гангрена, только бы не гангрена», – как заклинание твердил он одно и то же. Но вскоре либо смирился с болью, либо забыл о своих опасениях и заклинился на другом.
«А вдруг нам не хватит продуктов? Без еды – всем конец. И никто никогда не узнает, где могилка моя. Места здесь дикие. То была непролазная болотина, теперь пошло проклятое пожарище. Тут так погорело, будто прошла орда варваров. А вот идти стало легче, и Кеша тянуть перестал. Все равно, по сравнению со жратвой, – это мелочи жизни. А где ее взять: тут во всей округе ни одной зверюшки. Тоже мне тайга! Нет, без еды долго не протянешь, надо что-то придумать…»
А Романа измотал Маган, так же, как Кеша, шедший последним. Временами, насколько хватала короткая веревка, он отскакивал в сторону от впереди идущего Сокола и, как тяжелым тараном, сумой сбивал едва державшиеся погоревшие и подгнившие деревья. После такого удара связка моментально останавливалась, и Романа, будто пружиной отбрасывало назад.
«Хорошая встряска после вчерашнего», – очередной раз, поднимаясь с земли, ругался парень. Отдышавшись, он двигался до следующего дерева, которое выбирал конь. Несколько раз сбитые макушки пролетали над головой и с треском падали под ноги. Сколько он ни внушал коню, что сухостой не надо «бомбить», Маган по-прежнему испытывал терпение парня.
Незаметно гарь кончилась, начался редкий лиственничный лес, высоко забравшийся на пологий склон холма, по которому шла довольно широкая нартовая тропа, спрямлявшая путь по берегу петлявшей реки.
«Дело к вечеру, а солнце еще высоко, правда, уже не печет как днем, но и закатываться не собирается. Странное чувство: ждешь темноту, она не приходит».
Вытирая с лица сажу, Роман улыбнулся, отчетливо представив, как солнце, едва коснувшись земли и постояв на месте, пошло вверх, возвещая о начале нового дня. Невольно вспомнилось, что случилось вчера. Учащенно забилось сердце, бросило в жар.
С начала перехода он шел в пилотке, сделанной из газеты, однако от пота бумага быстро раскисла, и он ее выбросил. Открытую голову скоро так напекло, что к концу дня звенело в ушах, а он едва держался на ногах. Вместе с нарастающей болью пропал интерес ко всему окружающему.
«Упасть бы где-нибудь и пролежать до утра», – как червь точила навязчивая мысль. Думая о своих лошадях, он пытался забыться, но мысли об отдыхе, словно хищные звери, преследовали по пятам, проникали в каждую клетку тела и накрывали серой пеленой. До боли стиснув зубы, Роман терпел.
Давно уже вышли из долины Индигирки, повернули назад коневоды, а Дубовик все вел отряд вперед.
«И куда он гонит? – так же, как Стас, думал Роман. – Может, негде остановиться или не прошли того, что задумали. А вообще раз идём, значит, так надо, Дубовик знает свое дело. Он командир…»
От неожиданно пришедшей мысли сразу стало легче. Постепенно молодой человек разошелся, все, что было раньше, куда-то ушло. Теперь перед глазами стояла только тропа, петлявшая по берегу ручья. Оценивающим взглядом он посмотрел по сторонам. Вода в ручье бурлила, мощной струей обтекая валуны, и от этого казалось, что ручей течет быстрее. Страшная боль сдавила виски, голова снова стала ватной.
«Только бы дойти. Дойти, дойти…»
Когда достигли очередной стоянки, Романа хватило только на то, чтобы привязать лошадей. Сделав шаг в сторону, он повалился на бок.
– Обычный солнечный удар, – приводя его в чувство, заключил подоспевший Дубовик. – Я же вам говорил, – назидательно поучал он геологов, – что голову нужно закрыть. Вы же не дети – должны знать, что на Севере летом пригревает не хуже, чем на Южном берегу Крыма. Кстати, сегодня днем было не меньше тридцати.
По тропе геологи подошли к реке, образовавшей очередную петлю. На изгибе обрывистый берег подмыло, и высокие лиственницы оказались в воде. Корнями они еще цеплялись за землю, питались ее соками, но уже были обречены: первый же паводок смоет их в воду вместе с обрывом и неудержимым потоком понесёт вниз по реке. В ближайшем завале они застрянут, а там, ударяясь в возникшую преграду, мощная масса воды будет ломать и крушить, заставляя освободить перегороженное русло.
Глава 17
Предостережение старика
Чавкает под ногами болотная жижа. Иногда фонтан брызг взлетает вверх и точно солнечным дождем с ног до головы окатывает впереди идущего Дубовика. Он чертыхается, ругая споткнувшегося коня, непроизвольно поеживается от закатившихся за шиворот холодных капель и идет дальше, ведя на поводу связку из трёх лошадей. Следом за ним идут другие.
После вчерашнего перехода во всем теле страшная ломота: болят задеревеневшие ноги, не разгибается спина. Состояние такое, будто на плечи положили тяжелый груз, прижимающий к земле, а на ноги повесили гири.
«Это все с непривычки, целую зиму так никто не работал, хорошо ещё в спортзал ходил с Антоном, – успокаивает себя Александр. – Впрочем, вчера прошли намного больше, чем я рассчитывал».
Последние дни перед выходом пролетели незаметно. Накануне первого перехода Дубовик встал раньше всех. На улице ещё было свежо, по поляне стлался сизый туман, плотной завесой закрывший лес. Лучи утреннего солнца дружно пробивались к земле и с каждой минутой все сильнее наполняли воздух теплом. Светлыми тенями вдали виднелись лошади. С вечера они
