Аспект белее смерти - Павел Николаевич Корнев
— Ничего не знаю!
Я изобразил намерение уйти, и молодчик враз посуровел.
— Сюда смотри! — прошипел он и приподнял левую руку.
На раскрытой ладони обнаружилась чуть тронутая зеленоватой патиной бляха с гербом вольного города Черноводск и выбитыми сверху буквами «Г. У. ». Снизу значилось «О. н. В. », имелся и номер.
Городская управа. Охотник на воров.
Жестом молодчик предложил отойти с проезжей части, дабы пропустить катившую по набережной телегу, а когда я на негнущихся ногах последовал за ним, спросил:
— Ну как, не припоминаешь?
— Нет! — отрезал я.
Огнедрево или звездочёт? Звездочёт или огнедрево?..
Черти драные! Даже не знаю, что хуже!
Да всё хуже! Всё!
— Скверик в Голубином квартале, — сказал охотник на воров. — Теперь припомнил?
— Нет! — повторил я.
Молодчик вновь оскалился.
— Тебе с квартальным надзирателем очную ставку устроить?
Отпираться и дальше смысла не оставалось, я передёрнул плечами и признал:
— Обувь там чистил, было дело. Тебя в первый раз вижу.
Охотник на воров не удержался от улыбки.
— Умный мальчик! Уважаю!
«Перо б тебе в бок загнать, сука такая!» — подумал я в бессильной злобе, но именно что — в бессильной. И ножа с собой нет, и дворник на том конце дома мостовую метёт.
Да так и так не рискнул бы. Ещё пожить охота.
— Значит, чистил обувь в Голубином квартале?
— И что с того?
— А чего чужим именем представился?
— Преступление нешто?
— Мзду квартальному совать — преступление.
Но я не испугался.
— Ничего не знаю! И вообще — опаздываю!
Как ни странно, охотник на воров не вспылил и не попытался меня удержать. Правда, и не отстал, а пристроился сбоку.
— Тебя кто в Голубиный квартал послал?
— Никто не посылал. Если уж ты меня нашёл, то знать должен, что я без малого год чисткой обуви зарабатываю!
— Да в Голубином квартале дрянь, а не место! Ты в убыток себе работал!
Я презрительно фыркнул.
— Без патента попробуй — хорошее место сыщи!
— А что с прежним местом?
— Погнали.
— Сейчас чего обувь не чистишь?
— Ногу зашиб, в монастыре лечение отрабатываю.
Охотник на воров улыбнулся уголком рта.
— Складно врёшь! Так и вывернулся бы, если б не пожадничал и налётчиков не обчистил!
В голове явственно прозвучало «взял чужое — жди беды!», но виду я не подал и огрызнулся:
— Напраслину возводите!
Расслабился, забыл, с кем имею дело, за это и поплатился. Молодчик вдруг втолкнул меня в глухую подворотню, ухватил за шею и прижал к стене. И при этом остался стоять на прежнем месте.
Черти драные! Горло незримые пальцы стиснули!
Колдовство!
Я попытался высвободиться, но не сумел ослабить хватку, даже не понял, что именно удерживает прижатым к стене. Ощутил странную прохладцу и запах чуть спрыснутой дождём брусчатки, но и только. Вскинул руки к шее и ничего не нащупал.
Да ничего там быть и не могло! Он же вон где стоит…
Перед глазами замелькали серые точки, а сознание помутилось, подступило забытьё. Желай охотник на воров меня удавить, ему бы точно не составило никакого труда смять гортань, а то и оторвать голову, но мертвецы не говорят, поэтому вскоре хватка самую малость ослабла. Удалось втянуть в себя воздух, следом чуть прояснилось в голове.
— Рассказывай! — потребовал оказавшийся тайнознатцем молодчик и неспешно приблизился.
Я попытался втянуть в себя небесную энергию и сотворить приказ отторжения, да какое там! Чуть сознания от натуги не потерял.
Охотник на воров приподнял руку, и точно так же приподняло меня, пришлось даже встать на цыпочки. Правая нога немедленно отстегнулась, едва удалось устоять, скособочившись влево.
— Рассказывай! — повторил молодчик.
— Что?.. — с трудом просипел я.
— Ты кошель взял?
Возник соблазн покаяться, но — нельзя!
Нельзя сознаваться, если только не поймали за руку, и даже если поймали, сознаваться всё равно нельзя. Пока держишь язык за зубами, врёшь и выкручиваешься, есть шанс отбрехаться, а раскололся — и всё, пропал! Это даже самый сопливый босяк знает. Свои могут из-за одних только подозрений на куски порезать, а вот квартальные надзиратели самое большее кости пересчитают. Не смертельно!
Наверное, всё же нет. Наверное. Тайнознатцам закон не писан.
— Какой кошель? — прошипел я.
— Налётчика!
— Я чужого не беру! Кого угодно спросите — любой подтвердит!
Молодчик какое-то время сверлил меня пристальным взглядом злых синих глаз, но даже если он и умел чуять ложь, сейчас я ни капельки не врал. Разве что в голове в такт пульсу билось:
«Взял чужое — жди беды! Взял чужое — жди беды! Взял чужое — жди беды!»
Влип!
Но нет, после безумно длинной паузы тайнознатец чуть ослабил хватку незримых пальцев, позволил встать ровно и задал новый вопрос:
— Тогда кто взял деньги, если не ты?
— Да кто угодно мог! — Я попытался разыграть возмущение. — Там же пожар тушили! Знать не знаю, кто карманы покойника обшарил!
Меня вновь вздёрнули на цыпочки, и молодчик зло выдал:
— Не юли! На втором этаже только оплавленные застёжки кошелька нашлись. И не на теле, поблизости валялись! Ни одной монетки рядом не было! Кто-то там ещё до пожара пошуровал! Ты?
Я изобразил крайнюю степень удушения и едва слышно выдохнул:
— Чужого не беру…
Уловка сработала лишь отчасти. Охотник на воров под сомнение мои слова не поставил, но и хватку незримых пальцев ослаблять не стал.
— Если не ты, тогда кто? — задал он резонный вопрос. — Чёрного хода в доме нет, а ты торчал в сквере и видел, как туда завернули грабители. Значит, видел и того, кто умыкнул их денежки. А скорее всего — ту парочку ещё и прикончил. Не верится мне, что хозяин с ухарями совладать смог. Так кто это был?
Мне позволили сделать полноценный вдох, и я решил потянуть время, но не вышло.
— Отвечай! — потребовал синеглазый молодчик.
Я шумно выдохнул, вновь наполнил лёгкие воздухом и буркнул:
— Да может, кошель пустой был?
Знал, что придётся лихо, и в своих ожиданиях не обманулся. Теперь уже не просто шею сдавило, тяжесть навалилась на всё тело, враз себя живьём закопанным ощутил. Задёргался, забился, и всё без толку. Ещё немного — и лопну! Видел
