Мельник Акимович - Гранитный линкор
— Вам два часа назад были приданы три роты егерей? — Шредер отодвинул от себя пустую чашку.
— Их уже нет!
Глаза полковника угрожающе сузились:
— Вы обещали реванш!
— Мне нужны еще два батальона! Я сброшу этих «черных дьяволов» в пропасть! — горячился Гедгель.— Реванш будет!
Полковник поднялся из-за стола, прошелся по землянке, закурил сигарету.
— Какие силы противника на вершине? — что-то обдумывая, спросил он.
— Предполагаю, что не так много.
— Кто командует?
— Точно не знаю. Солдаты говорят, разведчик капитан Углов.
Полковник еще раз прошелся по землянке.
— Вы, господин майор, лично осматривали убитых матросов?
— Да.
— Ну и что скажете?
— Ничего. Обыкновенные трупы...
— Знаю, что трупы, — недовольно посмотрел на майора полковник. — Я хочу знать больше!
— Одеты в бушлаты или телогрейки, внизу фуфайки и шерстяное белье. На ногах валенки. Все в маскхалатах. А главное, — майор довольно улыбнулся,— у некоторых одежда застыла. Очевидно, при высадке они искупались.
— Это хорошо, очень хорошо! — просиял Шредер. — Патронов, гранат сколько при них, продовольствия?
— Энзэ —на одни сутки, боезапаса — на два хороших боя.
Полковник достал бутылку коньяку, открыл ее и налил два стакана.
— Пейте, господин майор! — улыбаясь, протянул он стакан Гедгелю. — За наши успехи!
— Но я прошу солдат!— бросил майор.
— Ни одного солдата!—жестко ответил полковник. — Атаковать высоту запрещаю! Бить по русским только артиллерией!
Майор Гедгель удивленно пялил глаза на коменданта. «Этот старый пес, однако, с ума спятил!»
— Вы шутите?!—спросил он.
— Никак нет, господин майор!
— Тогда ничего не понимаю!
— И понимать нечего.
— Ведь Гранитный линкор — ключ к русскому Северу! Это же наша основная крепость!
— Знаю.
— Не отобрав обратно высоты, мы должны будем откатиться в глубь Норвегии.
— Знаю.
— Значит, вы... — майор хотел сказать что-то страшное, Шредер перебил его.
— Немедленно оденьте потеплее посланных вам солдат, я дал уже указание интенданту, до отвала накормите их.— Полковник подвел майора к висевшей на стене карте.— Отрежьте все возможные подходы и отходы для «черных дьяволов». Закупорьте все дырки, да так, чтобы полярная мышь не могла прошмыгнуть к ним. Пусть для большевиков будет открытым одно место — пропасть! — зло засмеялся полковник.— Я знаю, пропасть им будет не по душе. «Черные дьяволы» все же люди, они любят жизнь!
— Понимаю, господин полковник!
— Вначале я уморю русских голодом, растерзаю артиллерийским огнем, — полковник прислушался к вою ветра, — а потом заморожу в сырых бушлатах, как в ледяных гробах, и сброшу в пропасть.
Настала ночь. Надоедливо, беспорядочно рвутся снаряды, кружит вьюга. Между камней, занесенных снегом, во вражеских траншеях, в затишках, сделанных наскоро из снежных сугробов, жмутся друг к другу матросы. Невероятно хочется спать. Однако стоит в такую вьюгу забыться человеку на час, и уж он больше никогда не встанет. Очень хочется тепла, а согреться негде. Есть одна возможность — двигаться, но матросы устали: они двигались беспрерывно уже более суток. Не железные же! Энергия иссякла. Ноги не подчиняются. Да и головы не поднимешь — артиллеристы Шредера взбесились... Хотя бы полчасика вздремнуть! Хочется есть... Очень хочется... Оставшуюся полусуточную норму продовольствия надо растянуть неизвестно на сколько. Может быть, на несколько суток... А может, завтра конец пурге и начнется наступление?!
— Глаза слипаются...
— Поесть бы...
— Братцы... коченеет все!
— А ты бегай, пляши, браток! — советует кто-то.
— Не могу... Ноги не двигаются!
— А мне тепло, совсем тепло...
— Только бы не заснуть, — сонно перебрасываются матросы.
Капитану и старшине отряда некогда и передохнуть. Они осматривают землянки на западных скатах вершины. Пока противник не беспокоит, нужно сделать все, чтобы дать возможность матросам просушить одежду и поочередно, хотя бы по часу уснуть.
— О! То добре будет хата! — осветив просторную теплую землянку, радовался старшина.— Да тут, товарищ капитан, сто человек обогреть можно!
Но капитан молча ощупывал массивные из сухого дерева нары и толстые деревянные балки перекрытий.
— Не то, что у нас... Лес под боком — вот и роскошничают! А дрова будут хорошие, — сухо сказал он.
— Дрова?
— Все землянки; пока не рассветлело, разобрать на дрова!
— Ничего не розумию! — чуть не плача, удивился старшина.— А як же люди? Они ж два дня очей не смыкали...
— Знаю.
— То ж за каким бисом губить таки добры хаты?
— Мы поместим в них людей, а артиллерия Шредера прямой наводкой уничтожит эта землянки.
— О то ж правда! — виновато улыбнулся старшина.— Была бы нам у сих хоромах могила...
Из всех трофейных землянок капитан облюбовал только две. Они находились между скал, были хорошо укрыты от артиллерийского огня.
— Одна будет нашим госпиталем, в другой станем обогревать людей и сушить одежду.
У землянок собрались матросы — главный резерв командира отряда. Они прятались от пронизывающей вьюги, прижимались друг к другу, прыгали, но когда подошел к ним командир отряда, все на секунду замерли, вытянулись.
— Положение тяжелое,— сказал Углов.— Мы окружены, отрезаны от наших баз. Продовольствия вместе с трофейным, если брать по норме, хватит еще на сутки... Буря не утихает. Сколько она продлится — неизвестно...
Матросы плотнее окружили командира. Углов ничего не скрывал. Он выслушивал советы, жалобы, предложения. Это помогало находить нужное решение.
— Самое главное — у нас нет связи с Угрюмым, — продолжал капитан. — Из посланных через линию фронта матросов один с трудом вернулся, другой погиб... Теперь перед нами задача — любым путем сообщить нашим, что мы держим в своих руках вершину Гранитного линкора.— Он с силой, всем корпусом, стряхнул с себя снег.
— Надо крепче подтянуть ремни! Суточную норму продовольствия разбить на пять суток. Мокрую одежду высушить в землянке-сушилке. Для смены на период сушки разрешаю использовать трофейную одежду. Как зеницу ока беречь каждую гранату, каждый кусок взрывчатки. Бить врага его же оружием. Трофеи большие! Отечественное — для крайнего случая!—Углов внимательно, строго всмотрелся в суровее лица матросов. — Точное выполнение этого распоряжения поможет нам удержать высоту! — Он до боли сжал в кулаки закоченевшие пальцы. — Гранитный линкор не отдадим!
Матросы мрачно молчали.
Не унимается, кружит вьюга, хрипло стонет в продырявленных пулями, темнеющих из-под снега касках и плачет, свистит в консервных банках.
