Анри Кулонж - Шесть серых гусей
Она говорила мечтательно, почти отрешенно.
— А потом, у него в квартире, вы сняли бальное платье? — спросил Ларри.
Она пожала плечами, словно он угадал ее мысли.
— Я уже говорила, что без дона Этторе я давно была бы там, где сейчас моя мать. Знаете, это было бы не так уж плохо. Но он по крайней мере защищает меня от отцовских побоев.
— Так Сальваро вас к тому же бьет?
— Смотрите.
Она расстегнула ворот блузки — у основания шеи виднелся красный след.
— Он буквально пытался меня задушить, когда я заявила, что собираюсь пойти работать санитаркой в госпиталь в Баньоли. Он сказал, что знает, что там происходит между медсестрами и больными, и что я шлюха.
— Тогда вы спустились вниз, чтобы ваш старенький дядюшка вас утешил.
— Да, — невинно ответила она.
Ларри вновь с удивлением почувствовал, как это признание кольнуло его прямо в сердце. Это был сигнал тревоги.
— В конце концов, Домитилла, я не знаю, почему делаю вид, что мне интересно, тогда как все это не имеет ко мне никакого отношения, — произнес он с показным равнодушием. — Если вы не хотите показывать мне фотографию, я обойдусь и без нее.
Он снова направился к двери черного хода. На этот раз Домитилла поняла, что он и в самом деле готов уйти.
— Ладно, вот она, — неохотно сказала девушка.
Она приподняла поднос и неуверенным жестом протянула ему фотографию. Ларри стал внимательно ее изучать. Несмотря на следы сгибов, можно было прекрасно рассмотреть гражданский грузовик, стоящий у ворот, и двоих разгружавших его мужчин в штатском. В кузове виднелись картины, много картин, которые были защищены от ударов только кусками картона, проложенными между рамами.
— У вас есть лупа? — спросил Ларри.
— Лупа! — воскликнула она. — Здесь больше ничего нет.
Он поднес фотографию к глазам и прошептал:
— Невероятно…
Она тоже наклонилась.
— Вы узнаете эти ворота, Домитилла?
— Да, — ответила она, многозначительно кивнув. — Узнаю. Я покажу их вам, если вы возьмете меня с собой.
— Тогда я вас похищаю. Это слишком важно, а у нас мало времени.
Девушка смотрела на него, не отводя глаз, словно усомнившись в серьезности его предложения.
— Я вам не верю, — наконец произнесла она.
— Вы правы.
— Ах вы!.. — крикнула она и бросилась на него, смешно размахивая кулаками.
— Посмотрите внимательно на верхний угол картины, стоящей у самого борта. Поверните фотографию правильно. Это вам о чем-нибудь говорит?
— Нет, — ответила девушка. — Он в музеи меня не водил.
— Здесь можно разглядеть ангелочка с «Данаи» Тициана. Это подтверждает то, что картины Неаполитанской пинакотеки, включая собрание Фарнезе, вывезены из Монтеверджино. Но куда? Ответ должны дать мне вы, Домитилла.
— Тогда поцелуйте меня.
Он резко оттолкнул ее и решительно направился к выходу. «Я заслужил орден за героизм», — подумал Ларри.
— Мы иногда ездили туда с родителями, — сказала она. — Мама любила смотреть на открывавшийся с вершины вид.
— Как удобно пользоваться загадками, особенно теми, что дают ключ к решению! Монастырь Монтекассино, не так ли? Признаюсь, я это подозревал.
Девушка кивнула, потом решительно встала перед ним:
— Теперь, когда вы получили что хотели, вы меня оставите.
— Но, Домитилла, если бы даже я захотел вас забрать, то куда? У меня, как и у других моих коллег, только тесный кабинет и походная койка.
— Этого хватит, — просто сказала она. — Я хочу уйти до его возвращения. Я росла, а он опускался, понимаете, что это значит? Я не могу больше, не могу. Мне рассказывали, что многие офицеры живут с итальянками.
Она говорила отрывисто и быстро и смотрела на него глазами, казавшимися еще больше из-за залегших под ними теней.
— Я хочу уехать в Англию, — добавила она.
— Домитилла, — сурово ответил Ларри, — вы хоть представляете себе, как я буду выглядеть рядом с шестнадцатилетней девочкой? Вы хотите, чтобы меня разжаловали? Что же касается Англии, то не пройдет и недели, как вам захочется вернуться обратно. Там все не так, как вы себе вообразили. Будет бедность и карточки, как здесь.
— Я вам не верю. Я читала в мамином журнале о кино, что Вивьен Ли купалась нагишом в огуречном лосьоне… Ах как мне хотелось бы…
Она закрыла лицо руками, и Ларри не расслышал конца фразы.
— Должен вас разочаровать, но даже до войны из огурцов делали салаты и бутерброды, а не использовали для ванн, пусть эти ванны и предназначались для Вивьен Ли.
— Не смейтесь надо мной, — сказала девушка, — мне так грустно.
— Вытрите сначала подбородок, девочка, — сказал Ларри. — Он у вас блестит.
Она быстро стерла сок.
— Когда я вижу наших солдат, возвращающихся домой, в лохмотьях, не знающих, как добраться до своих деревень, я понимаю, что они побежденные, а хотела бы хоть раз оказаться среди победителей. Увезите меня… возьмите меня с собой! Если я смогу уехать от отца, удача наконец мне улыбнется. Я даже не знаю, что такое счастье, а выйти за вас замуж — это лучшее, что может быть в моей жизни. Скажите «да». Я подожду до конца войны, если хотите. Но скажите «да», умоляю вас…
— Оставьте это, Домитилла, — прервал ее Ларри. — Вы так прелестны. Почему вы не хотите выйти замуж за молодого неаполитанца… ну, не знаю, за какого-нибудь милого мальчика, живущего в другом районе, чтобы отец не опекал вас ежеминутно…
Она отчаянно и устало взмахнула руками.
— Вы что, не понимаете, что никто не захочет жениться на дочери такого человека? — сдавленно произнесла она. — Всем известно, что месяц назад его исключили из коллегии адвокатов. Если бы вы знали, на кого были похожи те, кто собирался у нас дома… Подонки! Я уверена, это были полицейские из Тайной канцелярии… Они красовались перед зеркалом, выкатывая грудь колесом, уперев руки в бока и задрав подбородок! Видите темные пятна на зеркале? Мне часто кажется, что это прилипли к стеклу клочья их отвратительных черных и коричневых рубашек.
Она заплакала, тихо всхлипывая, ее худенькие плечи вздрагивали от рыданий.
— Вы не знаете, сколько людей хотят отправить отца в тюрьму… Когда союзники оставят город, здесь начнется гражданская война… Если вы меня оставите, кто обо мне позаботится?..
— Ну, не хнычьте, на втором этаже живет ваш старый дядюшка!
— По крайней мере он никогда не был фашистом. Я уверена, что папа на него донес и что именно это их и поссорило, а не только плата за квартиру. И если теперь донесут на папу, то он это заслужил.
Она заплакала и не вытирала слез, струившихся по ее искаженному личику. Ларри боролся с желанием прижать ее к себе и утешить, когда послышался какой-то шум. Он вздрогнул:
