Артур Дойл - Тайна бильярдного шара. До и после Шерлока Холмса [сборник]

Нам так и не удалось узнать, где он раздобыл свое смертельное орудие, а также где и как он его прятал. Происшествие со мной ясно доказало, что он обычно уходил и возвращался через окно кабинета, тем самым не привлекая внимания экономки. В случае неудавшегося покушения на фрау Бишофф, он стремглав бросился к дому, но, к своему величайшему изумлению обнаружив, что в кабинете кто-то есть, он решил сперва избавиться от орудия и шарфа, а затем смешаться с толпой в деревне. Будучи хорошо физически развитым да к тому же прекрасно зная все лесные тропы, он без труда скрывался и уходил от преследования.

Сразу же после ареста его болезнь перешла в острую форму, и его отправили в психиатрическую лечебницу в Анспахе. Я слышал, что несколько месяцев спустя он предпринял попытку убить одного из санитаров, а чуть позже покончил с собой. Я не ручаюсь за достоверность этих фактов, поскольку узнал об этом совершенно случайно во время разговора в поезде.

Что же до меня, то через несколько месяцев я уехал из Ладена, получив от своих адвокатов приятное известие о том, что мой иск, наконец, удовлетворен в полном объеме. Несмотря на все происшедшие там трагические события, я часто с теплотой вспоминаю эту маленькую тирольскую деревню. Будучи на континенте, я пару раз заезжал туда и встречался со старостой, с полицмейстером и с другими своими старыми друзьями. За кувшинами пива и трубками мы говорили не только о веселых днях, но и с горечью вспоминали тот ужасный месяц в тихой деревушке, расположенной в провинции Форарльберг.

ПОЛНОЧНЫЙ

ГОСТЬ

К востоку от острова Арран лежит небольшой островок под названием Уффа. Корабли туда заплывают весьма редко, а уж туристам о нем вообще ничего не известно. Эти два острова разделяет пролив или, как его здесь называют, Проток, шириной в три километра с очень опасным северным течением. Даже в самый тихий день в Протоке тут и там видны рябь и бесчисленные мелкие водовороты и воронки, что свидетельствует об очень коварных подводных потоках. Но когда дует западный ветер и огромные валы с Атлантики запирают узенький пролив и сшибаются со своими собратьями с восточной стороны островка, на море поднимается такое волнение и шторм, что даже старые моряки качают головами и говорят, что никогда не видели ничего подобного. Любому судну, попавшему в эти клещи, остается уповать только на Божью помощь.

Мой отец владел третьей частью Уффы, где я родился и вырос. Наша ферма и хозяйство были не очень большими. Любой крепкий мужчина мог взять камень на берегу и в три хороших броска покрыть весь наш участок в длину, а ширина его примерно равнялась длине. На краю этой полоски земли, где мы выращивали кукурузу и картофель, стоял наш крестьянский двор под названием Карракьюл — довольно мрачный дом серого камня с пристроенным к нему коровником, крытым красной черепицей. Дальше за ним простиралась холмистая вересковая пустошь, доходившая до двух древних курганов, носивших название Бегнасахер и Бегнафайл, считавшихся центром острова. Наше хозяйство включало пастбище для двух коров и десятка овец, да еще рыбацкую лодку, стоявшую на якоре в заливе под названием Карравоу. Если случалось, что рыба не шла к нашим берегам, мы больше занимались земледелием. Если же год выдавался не очень урожайным, то нередко выручал хороший улов сельди и трески. Так или иначе, расторопный и рачительный хозяин на Уффе всегда мог заработать и отложить примерно столько же, сколько фермер с большой земли, то есть в Шотландии.

Кроме нашего семейства, Макдональдов из Карракьюла, на острове жили еще две семьи — Гиббсы из Ардена и Фуллертоны из Корримейна. Споров о чьем-либо главенстве никогда не возникало, поскольку никто не знал наверняка, кто первым появился в этих краях. Владения хозяйствами передавались из поколения в поколение по прямому наследованию. Все мы выплачивали арендную плату герцогу Гамильтону, и все большей частью сводили концы с концами и даже преуспевали. Мой отец смог послать меня изучать медицину в университет Глазго, и я отучился там целых два курса. Однако затем он отозвал меня обратно, то ли из-за каприза, то ли из-за денежных затруднений. Так или иначе, в 1865 году я вновь оказался на этом маленьком островке. Я получил начальное университетское образование и был полон желания продолжить учебу. Рядом со мной не было никого, кроме угрюмого и сурового старика-отца, поскольку мать моя умерла несколько лет назад, а братьев или сестер у меня не было.

Из молодежи на нашем острове жили два брата, Джордж и Джек Гиббсы, но мне не хотелось общаться с этими хоть и добродушными, но недалекими и неотесанными деревенскими парнями, чьи интересы не простирались дальше огородничества и рыбной ловли. Куда большее удовольствие мне доставляло общество Минни Фуллертон, симпатичной дочки старика Фуллертона из Корримейна. Мы вместе росли, а к тому времени она, вполне естественно, превратилась в крепкую, пышущую здоровьем, румяную девушку. Я же сделался широкоплечим и длинноногим молодым человеком. Наверное, нас связывали чувства более теплые, чем просто дружба. Ее старший брат держал в Ардроссане хлебную лавку, и поговаривали, что дела у него шли довольно неплохо. Так что мы казались довольно неплохой и подходящей друг другу парой, но по какой-то странной и непонятной причине мой отец возражал и противился нашему сближению вплоть до того, что категорически запретил мне встречаться с Минни. Я откровенно смеялся над его «повелениями», поскольку был довольно вспыльчивым человеком и не отличался особым почтением к старшим. Наши свидания с Минни продолжались, и когда отцу доводилось узнавать о них, между нами возникали яростные перепалки, чуть не доходившие до рукоприкладства. Одна из таких яростных ссор случилась незадолго до весенних штормов в тот год, когда произошла описываемая мной история. Я вышел прочь, хлопнув дверью и оставив старика с пылавшим от гнева лицом и трясущимися от злости руками, и беспечно отправился к месту, где мы обычно встречались с Минни. Впоследствии я часто сожалел, что не прислушался тогда к словам отца, но как я мог предугадать все те трагические события, что обрушились на нас чуть позже?

Я очень хорошо помню тот день. В голове моей проносились мысли одна мрачнее другой, в то время как я шел по узенькой тропинке, яростно сбивая своей палкой кусты чертополоха. С одной стороны наше хозяйство ограничивали комберские утесы, возвышавшиеся отвесно прямо из воды метров на шестьдесят. На самом верху они были покрыты тонким слоем земли с чахлой травой, и оттуда открывался великолепный панорамный вид. Я растянулся на траве, смотрел, как волны с белыми барашками пены бились о песчаный берег, и слушал, как подо мной журчала вода в комберских пещерах. Наши угодья располагались в западной части острова, и со своего места я наблюдал величественное Ирландское море до самого горизонта, где в зыбкой дымке еле различалась размытая береговая линия соседнего островка. Дул свежий северо-западный ветер, и огромные волны с Атлантики, темно-коричневые внизу и зеленые сверху, спешили к берегу одна за другой, с глухим рокотом ударяясь об основание утеса. То и дело высокая волна нагоняла низкую, и они вместе разбивались о прибрежные камни, посылая вверх высокие столбы брызг, достававшие до того места, где я лежал. Воздух наполнял острый запах водорослей. Дальше к северу виднелось скопление облаков, а сразу под ними сурово высилась гора Гоутфелл на острове Арран. Взморье было чисто, разве что одинокий пароходик пыхтел изо всех сил, стремясь поскорее укрыться в Клайдском заливе, да еще жалась к берегу элегантная и изящная бригантина. Я только было задумался, куда же она держала путь, как услышал неподалеку легкие летящие шаги. Я обернулся и увидел стоявшую рядом со мной раскрасневшуюся от быстрой ходьбы Минни Фуллертон с развевавшимися каштановыми волосами.