Пэм Муньос Райан - Эсперанса
Через несколько недель утром Эсперанса стояла под навесом и с удивлением смотрела, сколько привезли персиков, слив и нектаринов.
– Как мы успеем со всем этим управиться? – спросила она.
Жозефина рассмеялась:
– Постепенно, будем перебирать плод за плодом. Все сделаем.
Они начали с маленьких светлых персиков с плохо отделяющимися косточками, а потом принялись за большие желтые «эльбертас». Мама любила светлые персики, и Эсперанса приготовила ей пакет. Потом, после обеда, они перебрали нектарины «флейминг голд». А позже им предстояло управиться с несколькими бушелями[6] слив. Эсперанса любила сливы «слоновье сердце». Пятнисто-зеленые сверху, кроваво-красные внутри, они были терпкими и сладкими одновременно. Стоя под полуденным солнцем во время перерыва, она съела сливу, нагнувшись, чтобы сок не потек по подбородку.
– Посмотри-ка, – позвала ее Жозефина. – Там Альфонсо. Что он здесь делает?
Альфонсо разговаривал с одним из управляющих. Никогда еще посреди дня он не уходил с поля и не приезжал к навесу.
– Должно быть, что-то случилось?
– Может быть, что-то с малышами? – сказала Жозефина и побежала к нему.
Эсперанса видела, как они разговаривают. Она медленно пошла к ним, оставив женщин у штабелей с ящиками слив. По выражению лица Жозефины она попыталась понять, в чем дело, но безуспешно. В это время Жозефина обернулась и посмотрела на нее. Эсперанса почувствовала, как кровь отлила от ее лица. Внезапно она поняла, почему приехал Альфонсо. Что-то случилось с мамой. Врач говорил, что возможен рецидив. С ней что-то случилось. Эсперанса почувствовала слабость, но продолжала идти.
– Что-то с мамой?
– Нет, нет. Я не хотел тебя тревожить, Эсперанса, но мне нужно, чтобы ты поехала со мной. Гортензия ждет в грузовике.
– Но еще слишком рано!
– Все в порядке. Я договорился с управляющим.
Она пошла за ним к машине. Гортензия ждала в кабине.
– Мы получили весточку от Мигеля, – сказала она. – Надо встретить его на автобусной остановке в Бейкерсфилде в три часа. Он сказал, что едет из Лос-Анджелеса и что мы должны взять тебя с собой. Это все, что мы знаем.
– Но почему он хочет, чтобы я приехала? – спросила Эсперанса.
– Я надеюсь, он хочет извиниться за свой поступок, – сказала Гортензия.
Стояла сорокаградусная жара. Горячий ветер влетел в кабину. Эсперанса чувствовала, как по ее лицу течет пот. Казалось странным ехать в город в рабочий день, нарушив обычный распорядок и прервав работу под навесом. Она думала о всех «слоновьих сердцах», которые другим придется перебрать за нее.
Гортензия сжала ее руку:
– Я не могу дождаться, когда наконец его увижу.
Эсперанса сдержанно улыбнулась.
Они приехали на автобусную остановку и сели на скамейку. Служащие разговаривали между собой по-английски. Эсперанса не понимала, о чем они говорят резкими грубыми голосами. Английская речь ее всегда тревожила – Эсперансу раздражало, когда она не понимала, о чем говорят вокруг. Ну ничего, однажды она выучит этот язык. Она напряженно вслушивалась в объявления о прибытии автобусов, пока наконец не услышала долгожданное: «Лос-Анджелес».
Серебристый автобус показался за поворотом, влился в общий поток машин и подъехал к остановке. Эсперанса смотрела на людей, сидевших в автобусе, но Мигеля среди них не видела. Наконец он показался в дверях. Мигель выглядел уставшим и взъерошенным, но, увидев родителей, спрыгнул со ступенек, бросился к матери и обнял ее, а потом отца, похлопав его по спине.
Он посмотрел на Эсперансу и улыбнулся:
– Я привез тебе доказательство того, что жизнь все-таки станет лучше.
Она смотрела на него, пытаясь разозлиться. Она не хотела показать ему, что рада его видеть.
– Ты привез то, что украл?
– Нет, но я привез тебе кое-что получше!
Он повернулся, чтобы помочь выйти последнему пассажиру. Солнце отражалось в сверкающем автобусе и слепило глаза. Она прикрыла их рукой, пытаясь понять слова Мигеля.
И вдруг она увидела ун фантазма, призрак Абуэлиты, который шел к ней. Одной рукой он опирался на деревянную палку, а другую протягивал к внучке:
– Эсперанса!
Раздался изумленный вздох Гортензии.
И вдруг Эсперанса поняла, что глаза не обманули ее. У нее пересохло в горле. Она была не в силах пошевелиться.
Абуэлита подошла ближе. Она была маленькой и морщинистой, из пучка седых волос выбивались пряди, а в глазах стояли слезы. Ее одежда помялась за время поездки, но в рукаве платья виднелся все тот же кружевной платочек. Эсперанса попыталась произнести ее имя, но не смогла. Ее переполняли чувства. Она смогла только подойти к бабушке и ощутить такой знакомый запах – пудры, чеснока и мятных леденцов.
– Абуэлита! Абуэлита! – заплакала она.
– Я здесь, ми ньета, здесь, моя внучка. Как же я по тебе скучала!
Эсперанса обнимала бабушку, боясь поверить, что это происходит на самом деле. И наконец засмеялась. Она смеялась и не отпускала бабушкиных рук. Потом пришла очередь Гортензии и Альфонсо.
Эсперанса посмотрела на Мигеля:
– Как ты это сделал?
– Мне нужно было чем-то заняться, пока я ждал работу. Поэтому я отправился за ней.
Добравшись до лагеря, они провели Абуэлиту в дом, где их ждали Жозефина, Хуан и дети.
– Жозефина, где мама?
– Так жарко, что мы устроили ее в тени. Она спит – с ней сидит Исабель. Все в порядке?
Гортензия представила Абуэлиту Хуану и Жозефине. Их лица посветлели. Эсперанса смотрела, как бабушка оглядывала крошечную комнату, которая теперь хранила следы их новой жизни. На стене висели рисунки Исабель, на столе стояла ваза с персиками, под ногами валялись детские игрушки, и в банке из-под кофе стояли папины розы. Эсперанса гадала, что подумала бабушка о таком убогом жилище, но Абуэлита только улыбнулась и сказала:
– Пожалуйста, отведи меня к моей дочери.
Эсперанса взяла Абуэлиту за руку и повела к деревьям. Мама отдыхала в тени около дощатого стола. На земле рядом с ней лежало стеганое одеяло. Обычно на нем играли дети. Исабель выбежала из виноградника с полными руками диких цветов. Она увидела Эсперансу и бросилась к ней и Абуэлите. Ее лицо раскраснелось от быстрого бега, она улыбалась.
– Исабель, это Абуэлита.
Глаза Исабель округлились, и она застыла с открытым ртом.
– Вы правда босиком ходили по виноградникам и носили гладкие камни в карманах?
Абуэлита рассмеялась, засунула руку глубоко в карман платья, достала плоский гладкий камень и дала его Исабель. Девочка посмотрела на него с восхищением и протянула Абуэлите цветы.